Одинокий

— Ты вообще в своем уме? Кто тебе дал право, Соколовский, вмешиваться в мою жизнь? — злилась на него девушка и как-то опасно сжимала пакет с чайником. — Вик, я слышал, как ты говорила Дане, что, возможно, это не просто пожар, а покушение. Решил проверить. Нельзя было? — как можно быстрее и спокойнее говорил он. — Нельзя. Нельзя, понимаешь? Что вы все лезете в мою жизнь? Я в состоянии сама разобраться со своими проблемами! — неожиданно громко возмутилась она. — Я взрослый, самостоятельный человек! Следователь, если ты забыл. Игорь предпочел не прерывать гневную тираду, а молча стоял, засунув руки в карманы и матеря себя за столь глупую ошибку. Ну, неужели было так сложно положить чайник в багажник или вовсе вернуть его в квартиру? И вот теперь, по его глупости, все столь аккуратно и медленно выстроенные отношения пошли насмарку. Вика же гордая, она никогда ни у кого не попросит помощи, тем более у него. Он сам перечеркнул то доброе отношение, которое только-только появилось между ними. А Вика все не могла остановиться, чуть ли не топая ногой от злости (куда только ее привычное самообладание пропало?). Ее ужасно раздражала опека или помощь, о которых она не просила. Сначала мама, которая чуть ли дальше собственного двора ее не пускала до совершеннолетия, потом в университете на курсе большая часть мужчин стремились опекать ее, будто она маленький ребенок. Даже многие преподаватели старательно отговаривали ее учиться дальше. Всем всегда было до нее дело. Думала, придет на работу, там будет легче. Но становилось только сложнее. И Пряников первое время стремился перевести ее в отделение поспокойнее, дал оперативников, способных защитить от любого амбала. А она об этом не просила. Она хотела раскрывать настоящие дела, а не прятаться за горой бумаг в кабинете. Когда весь запал иссяк, девушка устало оперлась о машину, вдыхая теплый летний воздух. — Вик, тебе плохо? — не понял Игорь. — Нет, все в порядке, — раздраженно рявкнула она. — Что тебе сказали эксперты? — Вика, наконец, опустила чайник обратно на сидение и сложила руки на груди. — Это действительно поджог, — понуро ответил парень. — Тогда поехали в квартиру, надо все осмотреть. Только я сумку другую возьму, — отчеканила девушка, скрываясь в подъезде. Игорь тяжело вздохнул. Остается радоваться, что она не приложила его по голове этим злосчастным чайником. Девушка вернулась очень быстро и села к нему в машину. Игорь предпочел промолчать и завел двигатель. Всю дорогу они ехали в тишине. Соколовский пытался подобрать верные слова, чтобы поговорить с ней без ссор. Сейчас он частично понимал отца, хотя вообще никогда раньше не оказывался на его месте. Родионова думала, что искать в квартире. Она искренне не понимала, зачем кому-то поджигать ее дом? Ценностей у нее вроде нет… Вроде! Она сделала глубокий вдох, пытаясь скрыть внутреннюю дрожь. Была, одна-единственная ценность, о которой она даже не вспомнила, уезжая в тот вечер. Теперь самое главное, чтобы она оказалась на месте. В квартиру она не поднялась, а вбежала, придерживая юбку и наспех здороваясь с соседками. В тумбочке, кроме обгоревших кастрюль и пакетов, ничего не было. — Вик, что ищем-то? — нарушил молчание Игорь, осматриваясь. — Не знаю, любые улики, — поникла она. — А что-то пропало? — удивился парень, подходя к ней. Вика закивала. — Если я не найду ее, Анька меня убьет вместе с мамой, — эти слова прозвучали так страшно, что Игорю представился целый мафиозный клан. — Так что это? Ключи, браслет, сумка? — предлагал ей парень. — Брошка, очень старая и дорогая, — Вика опустилась на уцелевший стул, чтобы не свалиться. — Приблизительную стоимость знаешь? — Больше миллиона по предварительной оценке, — упавшим голосом произнесла она, осознавая весь ужас произошедшего. — Почему ты ее дома хранила, а не в банке? — наливая ей из графина воды, спрашивал Игорь. — У меня нет денег, чтобы содержать ячейку. Я думала, никто и не решится грабить мою квартиру. Для преступника она выглядит очень дешевой: старая дверь, — она стиснула в пальцах стакан, протянутый парнем. — старые окна, шторки на окнах вообще древние. Внутри тоже обстановка дешевая. Да и дом, где одни бабушки да мамы с детьми живут. Не может тут быть ничего ценного. — Значит, крал тот, кто знал, — сделал вывод Игорь. — Кому говорила об украшении? — Никому, никто не знал, кроме мамы и Ани. Она сказала, что если Ане будет нужна операция, я продам эту брошь, а вырученные деньги отправлю им. Ей в последнее время хуже становится. Я уже хотела искать покупателя, на днях, чтобы иметь небольшой запас времени. — Кто брошь оценивал, знаешь? — Да, посмотри, на полке в шкафу должны лежать бумаги, — Вика указала куда-то в комнату. Игорь кивнул и принялся искать документы. Но в шкафу лежали лишь какие-то обугленные куски бумаги. Неплохая тогда выходит версия: ювелир, узнав о столь дорогой вещи, решил ее украсть. Нанял какого-то фрика или хотел, чтобы думали так, выследил, где живет девушка. Заказал ему кражу и поджег. Выходит очень красиво: никаких улик, никаких свидетелей. Но только слишком явно на него все указывает. — Видимо, это было заключение, — Игорь протянул ей небольшой кусочек уцелевшего файла и листка. — Ничего не понимаю, там же не было следов огня, — она морщила лоб. — Можно сжечь и не в пожаре. — Тогда зачем он вернул его на место? Игорь, это глупо: сначала сжечь, потом вернуть огарок на место. — Глупо, но это факт, — вздохнул парень. — Значит так, сегодня мы больше ничего здесь не трогаем, и так ты уже наследил больше, чем надо. Завтра ты пишешь мне полный отчет о своих действиях. — Вик, я не могу полный. Заключение, которое лежит в моей машине, не официально. Его к делу не припишешь. — Насколько возможно, полный, — сказала она, поднимаясь со стула. Пустой стакан она поставила обратно к графину. — Чтоб к девяти утра он лежал у меня на столе. Это понятно? — Понятно, — сник Игорь. — Отдашь чайник Ивану Петровичу на экспертизу с пометкой срочно. Соколовский согласно кивнул. Возвращались тоже в тишине. Вика, научившаяся справляться со своими эмоциями, чуть не плакала, отвернувшись к окну. Она не представляла, что будет, если брошь не найдется. Точнее, слишком отчетливо знала. Денег на операцию не будет, Ане станет только хуже. Кредит Вике никто не даст — не подо что. Мама и так должна крупную сумму банку. Все, то будет тупик. Даже просить занять не у кого. Да и не собрать такую большую сумму в короткий срок. А если найдет, то все равно получит брошь на руки, спустя несколько недель. А если деньги будут нужны завтра? Думай, Родионова, думай. Из любой ситуации должно быть, как минимум, два выхода. — Вик, прости, я не хотел тебя злить, — не выдержал тишины Соколовский. — Нет, нет, ты все правильно сделал. Мне и самой стоило заняться этим раньше, — вдруг сменила гнев на милость девушка. — Сейчас нельзя терять время. — Вик, да не беспокойся ты так. Мы найдем эту вещь. Я тебе обещаю. Найду знакомых, друзей, коллекционеров, скупщиков. Это слишком приметная вещь, сразу себя проявит. — Если только вор не решит затаиться, — удрученно произнесла девушка. — Игорь, прости, я сегодня тут накричала… — Все в порядке. Я тоже виноват и получил по заслугам, — усмехнулся парень, чувствуя, как на душе становится легче и гнетущее чувство вины отступает на второй план. — Вик, скажи мне честно, сколько нужно на операцию твоей сестре? — Нет, Игорь, даже не думай. Я не приму от тебя такую сумму. Ни от кого не приму. — Я тебе ее и не предлагаю. Есть уйма благотворительных фондов, с главой одного из них я знаком. Могу помочь. — Мы обращались. Там все по копейкам расписано. Чтобы собрать такую сумму, надо было начинать еще два года назад. Отбирать у других больных людей — последнее дело. — Я ни слова не сказал, что буду отбирать. Просто я могу сделать так, что нужная сумма появится. — Игорь, ты меня слышишь? — А ты? — перевел стрелки парень. — Пойми, для меня это — дело двух звонков. Максимум — трех. То же самое, что тебе сходить в магазин за продуктами. Если ты думаешь, что я задумал какую-то махинацию, то ошибаешься. Я могу помочь, потому что хочу и мне это легко. — Игорь, я буду считать себя обязанной тебе. — Просто пообещай мне, что, когда понадобятся деньги, ты просто скажешь мне, — прервал ее Соколовский, въезжая в собственный двор. — Не могу. Я должна точно знать, что ты сделаешь, — отрезала девушка. — Хорошо, если это важно, то ты поедешь со мной к главе фонда. Будешь присутствовать при встрече. — Игорь, зачем тебе все эти проблемы? — Для меня это не проблемы. — Зачем тогда ты предлагаешь помощь именно мне? Почему не хочешь оплатить операции другим больным людям? Их же сотни в нашей стране.  — Хотя бы потому, что они не захотят меня принимать, как обычного человека. А ты смогла, — он заглушил мотор. — Ты стала первой в моей жизни, которая увидела во мне не богатого мажора, прожигающего жизнь, а человека. Я хочу отблагодарить, а по-другому не умею. — Ладно, ладно, я тебе обещаю, — подумав, ответила девушка.