Одинокий

Город встретил их пустыми улицами и редкими прохожими. Фонари по своему обыкновению уже давно горели, некоторые из них мерцали, грозя погаснуть, но, видимо, коммунальщикам не было никакого дела до них. Сейчас ведь не зима, гололеда нет, никто не упадет и не отправится в травмпункт, значит, можно немного и сэкономить. А дождь все же пошел, едва Игорь въехал во двор и припарковал машину. Он протянул девушке ключи: — Четвертый этаж, дверь налево. Я заберу чемодан и приду, — произнес Соколовский и открыл перед ней дверь машины. Вика поспешила под козырек подъезда. Мокнуть, а тем более заболевать после дождя, хотя и летнего, теплого и быстрого, совершенно не хотелось. Дождавшись парня, она вошла в подъезд. — А сама почему не пошла? — Я не привыкла в чужие квартиры без хозяина входить, если только это не в интересах дела, — объяснила она, перебирая ключи в руках. — У меня дубликат есть, могу дать на время, — предложил Игорь, неспешно поднимаясь по лестнице. — Я же сказала, что ненадолго, — она возилась с замком, долго выбирая нужный ключ, пока Соколовский не поставил чемодан на пол и не открыл дверь сам. Первое, что сказала Вика, оказавшись внутри была довольно лаконичная фраза: — Ненавижу бардак. — Я как-то не ждал гостей, — парировал парень, разуваясь и направляясь в спальню, чтобы освободить в шкафу пару полок и вешалок. — Завтра вызову горничную, она все уберет. — Уберешь, — уточнила она. — Прости, что? — он замер на полдороги. — Ты же хотел побыть обычным ментом. Вот тебе и предоставляется такая возможность. У нас нет денег на горничных и домохозяек, убираем все сами. — Хорошо, уберу сам, — пожал он плечами, не имея ни малейшего представления, как делается уборка в квартире. Да, он помнил, что моют полы, пыль вытирают, кажется, пылесосят, но в доме не было тряпок и швабр. Вика осмотрелась вокруг, пока парень возился со шкафом. Его квартира совсем не тянула на уютную: бетонные стены, не покрытые обоями, небольшое количество светильников и, как следствие, мало света в помещении. Создавалось впечатление какого-то подвала, по ошибке обставленного мебелью. Она, кстати, была в темных тонах, что не прибавляло теплоты помещению. Девушка поежилась и обняла себя руками. — Значит так, — Игорь подошел к ней и улыбнулся. — Это то место, где я живу. Ванная — направо от входа, рядом с барной стойкой; спальня — слева. Все в твоем распоряжении. В шкаф в спальной можешь повесить или положить, не знаю, как тебе удобнее, свои вещи. Если хочешь, прими душ. Полотенце я тебе выдам. И не стесняйся. — Спасибо, — все еще блуждая взглядом по помещению, проговорила она. — А квартира, как говорят, отражает богатый внутренний мир хозяина. — Слышу в твоих словах скепсис, — хмыкнул он, набирая чей-то номер телефона, — но я уже давно привык жить в таком стиле. Вика кивнула и неспешно прошла в спальню, чтобы достать домашнюю одежду. — У тебя утюг есть? — вытаскивая помятую рубашку из чемодана, спросила девушка. — Есть. Тебе он сейчас нужен? — он заглянул в спальню. — Нет, не сейчас, но завтра утром понадобится. Посмотри, как все вещи смялись. — Ну, ты бы их еще сильнее комкала, — заметил парень. — Ой, кто бы мне говорил о порядке, — наконец она достала спортивные серые брюки, такого же цвета кофту на пуговицах и белую майку. Полотенце она благополучно оставила дома. — Я все уберу, — вздохнул Игорь. — Полотенце на верхней полке. Душ стандартный, если хочешь, набери ванну. В общем, чувствуй себя, как дома. — Еще раз спасибо, — она смущенно улыбнулась и направилась в ванную. «Все замечательно, но как теперь Дане сказать и избежать очередной драки? Пряников и так зверствует из-за потери табельного оружия, а тут еще один инцидент, — Вика включила воду и с удовольствием встала под теплые струи. — Ведь все равно психовать будет, ему же невозможно объяснить все нормально. Можно и промолчать, главное, чтобы Игорь не проговорился" Утром она может доехать на метро, и никто не догадается о произошедшем. Тем более говорить капитану полиции о сгоревшей по ее же недосмотру квартире казалось совсем неприемлемым. Смеяться еще будут. И так все считают, что работа следователя не женское занятие, а тут еще один повод появится подшучивать над ней. Решено: ничего никому не говорить и справиться со всем самой. Снова… Как всегда… Игорь дозвонился наконец в один из ресторанов, что ночью превращался в клуб, но кухня не закрывалась и продолжала работать по дневному меню, и заказал ужин. Он знал, что в холодильнике у него кроме некоторых спиртных напитков редко что хранилось, а есть после очередного рабочего дня хотелось невероятно. Соколовский успел поменять постельное белье, прекрасно памятуя, что это некрасиво, класть гостей на грязное, хотя и приходящая два раза в неделю горничная это делала и так, но ему почему-то захотелось, чтобы Вика почувствовала себя более уютно. В дверь позвонили — это курьер из службы доставки. Девушка в этот момент сушила волосы полотенцем. Она никогда не любила фен, потому что от него ее и без того волнистые волосы превращались в кудри, которые с трудом складывались в хвост или косу, что непременно мешало на работе. Игорь разложил еду по тарелкам и выбросил контейнеры в ведро. — Вик, ты что будешь пить? — крикнул он, глядя на скромный бар. — Чай, если можно, то кофе, — ответила она, подходя к стойке. — Что это? — Ужин, — не поворачиваясь, сказал парень и включил кофейный аппарат. — Ты какой кофе любишь? — Не сильно крепкий, побольше молока, — Вика села на высокий стул, который находила невероятно неудобным. Ее мокрые волосы уже начинали немного виться, лицо было немного красным после душа, а взгляд оставался таким же усталым, но серьезным. Игорь поставил перед ней чашечку кофе и сел напротив. — Мне неудобно. Мог бы попросить, я бы приготовила. — Гостью просить готовить? — он удивленно изогнул бровь и принялся за ужин. — Неужели ты действительно считаешь меня таким ужасным хозяином? — Нет, конечно, нет, — она несмело взяла вилку и начала есть. — Но картошку-то я тебе обещала. — Но не в двенадцатом же часу ночи, Вик. Тебе поесть надо и спать скорее ложиться. — Тебе тоже, — заметила она. — Как твоя рана? — Видимо, постепенно зарастает, я уже не чувствую острой боли. Так, ноет немного, — он отвернулся к кофейному аппарату. — Выпей лучше чаю, — предостерегла Вика. — Сердце побереги. У тебя и так была сегодня остановка. Игорь медленно повернулся к ней. — А ты беспокоишься, что ли? — его губы тронула еле заметная ликующая улыбка. — Ты сегодня жизнью рисковал… — начала оправдываться девушка. — Нет, постой, ответь на вопрос, — он внимательно посмотрел ей в глаза. — Слишком много вопросов, ты не следователь, — парировала Вика и отвела взгляд. Игорь хмыкнул и вновь отвернулся к кофейному аппарату. Родионова отложила вилку. — Это приказ, Игорь. — Так я и не при исполнении, — аппарат тихо зажужжал, наполняя чашечку горячим и ароматным напитком. Она спрыгнула со стула и быстро подошла к парню, неосознанно в предостерегающем жесте положила руку на его. — Утром выпьешь, ладно? Тебе покой нужен, — ее пронзительно голубые глаза выражали беспокойство и едва уловимое волнение. — Я это и от отца могу услышать. Ты мне на вопрос ответишь? — Да, я беспокоюсь, — твердо произнесла девушка и отступила на шаг назад. — Чай, так чай, — он вылил кофе в раковину и включил чайник. Где-то в глубине души затеплилось совсем непривычное чувство — желание, чтобы о нем заботились. Нет, не так, как отец это делал: периодически звонил и кричал в трубку, что устал его прикрывать, что ему пора взяться за ум, начать работать, а не шляться по клубам. Не так, как его бывшая уже девушка: садилась в машину и просила не гнать слишком сильно, пить немного и заказать им ужин на двоих, потому что она не должна готовить и никогда этим не собирается заниматься. Не так, как друзья, звонившие ночью в алкогольном или наркотическом опьянении, неся всякую чушь о нерушимости их дружбы. Они за свою репутацию беспокоились, за свои жизни, но не за него. Все, что он до этого вкладывал в понятие заботы, теперь оказалось самой наглой и грубой подделкой. Мама… Она заботилась правильно: готовила и лечила, часто говорила, как он ей нужен, как он ею любим, как она им дорожит и беспокоится всякий раз, когда он переходит узкую дорогу на пути в школу. Там редко ездили машины, но она всегда волновалась и ждала звонка от классной руководительницы, что ее сын дошел. Мама действительно беспокоилась за него всегда, переживала вместе успехи и первые плохие отметки. Она была настоящей. Будто что-то щелкнуло в душе, пробуждая ее. — Игорь, Игорь, тебе плохо? — увидев отсутствующий взгляд, взволнованно спросила Вика. — Нет, все в порядке, — он ободряюще улыбнулся и продолжил ужинать. Оставшаяся часть вечера прошла в тишине, нарушаемой лишь звоном вилок о тарелки. За окном барабанил теплый летний дождь, наполняя неровности дорог водой. В такую погоду особенно хорошо спится или читается. Что-то происходит, неуловимо приятное в воздухе, отчего мысли становятся легкими, а сны красочными и длинными. — Давай я хоть посуду помою, — Вика собрала тарелки и поставила их на мойку. — Я сам справлюсь, к тому же у меня замечательно работает посудомоечная машина, — Игорь поспешно сложил в нее посуду и закрыл, включая. — Через час она уже будет чистой. — Прости за нескромный вопрос, но где я буду спать? — девушка чувствовала себя неловко. — Нескромный вопрос — это сколько стоят наркотики, а это вполне логичный. В спальне. Там замечательная кровать. — А ты? — А я на диване. Я еще на нем помещаюсь, — попытался он пошутить. — Тебе нельзя спать на неудобном. — Я хоть слово тебе сказал, что там неудобно? Поверь, я не раз на нем спал, и все было хорошо. Исключений не будет. Завтра тяжелый день, иди отдыхай. Если хочешь почитать перед сном, то около телевизора есть несколько книг. — Спокойной ночи, олигарх, — покачала она головой и ушла в спальню. — Спокойной ночи, — Игорь опустился на диван и с удовольствием закрыл глаза. События этого дня очень вымотали его, и теперь усталость брала свое. Рана ныла совсем немного, почти терпимо, поэтому заснул он быстро под мерный стук дождя по карнизу, постепенно замедляющемуся и затихающему. Вика сняла брюки и кофту и забралась под одеяло по плечи. Она чувствовала себя не в своей тарелке, потому что считала себя обязанной ему за приглашение. Это чувство долга не сразу дало ей уснуть. Но с другой стороны, Родионова была рада, что ей не пришлось ночевать в мотеле или того хуже - на вокзале, толком даже не засыпая, а лишь дремля из-за страха, что ее вещи могут украсть. Но Морфей и ее убаюкал своей сладкой песнью ночного дождя.