Cinderella from Japan

      В освещенной желтым светом комнате их было четверо. Момо, которая уже залилась краской, но не спешила покидать Хосока. Младший брат ДжиУ, столбом стоящий и сверлящий взглядом сестру. ДжиУ, прижимающая к своему обнаженному телу простыню и виновато смотрящая на брата. И полуголый Юто, сидящий около ДжиУ на белой постели и замеревший в ожидании.       — Хосок... — робко подала голос ДжиУ.       — Вы, бл*ть, серьезно? — истерично издал смешок кореец.        Девушки ожидали более агрессивной реакции. Но он, видимо, еще не успел разозлиться, не отошел от шока. Была хрупкая надежда на то, что он просто посмеется и забьет на то, что увидел. Но надежда испарилась после того, как Чон прикрыл глаза и сглотнул. Он был на пределе.       — Ты... — Говорил медленно и тихо, с паузами, нагнетая еще больше. — Не хватило оттрахать моих девушек? Решил подобраться еще ближе и сделать это с моей сестрой? Ты, бл*ть, чудовище.        Юто, как и все, не думал, что такая сцена вообще когда-нибудь случится, но он держался хорошо. Впрочем, как и всегда. На лице его была абсолютная уверенность​ в правильности своих действий, но при этом никакой заносчивости или агрессии. Он собрался вылезти из-под одеяла, и Момо закрыла глаза руками. Но когда рискнула глянуть на верхнюю часть его тела, заметила, что парень в трусах. Юто приблизился к Хосоку, выставив одну руку вперед как жест мира. Будто Хосока могло это удержать.        На удивление, что-то да удержало его. Он не дал и рта раскрыть Адачи. Лишь сказал "За мной" и пошёл вниз. Это могло означать, что Хосок выбрал менее кровопролитный способ выяснения отношений. Или же ради чистоты ковра он выведет гостя на улицу и там изобьет до крови. Японец натянул футболку и джинсы, и поспешил вниз. Момо умоляюще взглянула на ДжиУ и побежала вслед другу, надеясь, что хозяйка скоро догонит её и не позволит плохому произойти.       Двери на улицу на парнями закрылись. Момо осталась внутри. Она долго не решалась припасть к двери, чтобы хотя бы контролировать ситуацию. Но её сердце было спокойно, пока она не слышала звуков насилия. Однако ей подумалось, что, чтоб искалечить человека, много шума не требовалось. Она прошла пару раз по кругу и в отчаянии подошла ближе к двери. Голоса: взбешенный и спокойный. Дракой не пахло.       — Почему, бл*ть, просто ответь? — громко дыша, гневился Хосок.       — Да я не такой, каким ты меня видишь, — протестовал Юто.       — Конечно. Это я себе накрутил, бл*ть! Переспал с двумя моими девушками, улыбнулся на прощанье и был таков. А теперь я обнаруживаю тебя в постели моей сестры. Удивительное рядом, бл*ть.       Девушке пришлось на миллиметр приоткрыть дверь и контролировать ситуацию через щелочку. Юто стоял у краю полуметрового крыльца, а Хосок ходил туда-сюда на оставшемся пространстве. Изредка он поднимал глаза, чтобы увидеть реакцию друга.       — Твоя сестра вообще не при чем. Ты же не думаешь, что я изнасиловал 28-летнюю женщину? — Хосок яростно глянул на японца. — Мы взрослые люди: возникло взаимное влечение — мы решили поскорее кончить... покончить с этим.       — Да черт с вами, насрать! — начал Хосок. — Нахер ты вообще появился в моей жизни, ублюдок, бл*ть? Ты можешь просто исчезнуть и не пересекаться со мной?!        Хосок выдал все на последнем дыхании и как будто уместил в последние слова всю злостью, что накопилась. Он вздохнул так глубоко и свободно, будто сглотнул ком, что был в горле. Истерично улыбнулся и сел на порог, положив вытянутые руки на колени.       — Я так устал тратить на тебя время... — обреченно проговорил он.       — Я не могу просто взять и забить на тебя, — облегченно улыбаясь, сказал счастливый Юто, который избежал избиения.       — Ты забил на меня еще год назад, когда решил забрать у меня самое дорогое.        Хосок усмехнулся и провёл рукой по волосам. Юто не спешил отвечать. Но Хосок все-таки хотел услышать хотя бы жалкое оправдание. И он клялся себе, если, как и в тот раз, Адачи промолчит, он точно ему врежет. Но по факту ни желания, ни сил на это не было.       — Она была для тебя самым дорогим, но ты был для неё тем же?       Юто неотрывно глядел на бывшего друга, поэтому, когда тот повернулся на него, они встретились взглядами. Хосок непонимающе смотрел на японца, который собирался продолжать.       — Её даже уговаривать не пришлось. Она без раздумий кинулась на первого, кто предложил ей. Тебе нужна была шлюха? Сомневаюсь...        Момо за дверью даже вздрогнула, когда неожиданно Хосок подскочил и медленно пошагал к Адачи.       — Только... Нет, бл*ть. Не... Только, с*ка, не говори, что ты переспал с ней ради моего блага. Нет, Робин Гуд сраный, не смей даже намекать, что ты отымел мою девушку в её же доме перед моим приходом... ради меня.       — Я говорю только факты.       Крепкие руки корейца схватили Адачи за грудки, и со всей ненавистью, какая была, Хосок заглянул в озаренное лукавой улыбкой лицо японца.       — Вот тебе факты, — отчеканил Чон. — Мой лучший друг Юто Адачи умер год назад, от него осталось только то, что сейчас назойливо мешает мне жить. Это отвратительная субстанция — ты. И все, о чем я мечтаю изо дня в день, чтоб больше никогда не увидеть твоей наглой морды и никогда не услышать твоего поганого голоса. Так что, будь добр, окажи мне такую услугу. — Хосок отпустил гостя, тяжело вздохнув, и его лицо приобрело нейтральное выражение. — Исчезни.        Момо успела отойти от двери прежде, чем Хосок вошел. Не обратив внимание на девушку, он поплелся наверх. Юто уже не выглядел таким довольным, как на протяжении всего разговора. Он потерял цвет и звук, прекратил всякие движения, просто замер на месте. Момо бы пожалела его в другой ситуации, и от поникшего вида вечно веселого Юто у неё бы разорвалось сердце. Но не сейчас. Сейчас ей хотелось его ударить. И она так и сделала — кулаком в плечо. Со всей силы. Сила, правда, эта была сомнительной.       — Ты дважды предал друга! Это уже не ошибка, а цель. Зачем тебе после всего этого прощение?       Юто приподнял на негодующую девушку взгляд.       — Я не желал ему зла, — заторможенно произнес он.       — Тогда расскажи свою чертову версию. Потому что пока все выглядит именно так.       Вскоре Адачи присел на одну из ступеней порога и уставился вдаль. Момо думала, что он долго будет собираться с мыслями, может, что-нибудь выдумывать, может вспоминать. Но он начал раньше, чем девушка успела сесть рядом с ним. Поэтому она предпочла остаться стоять за его спиной.       — Мы познакомились на первом курсе. У нас были схожие взгляды на жизнь, схожие привычки и способы времяпрепровождения. И мы подумали, почему бы нам не стать лучшими друзьями? Но, как всегда, мужскую дружбу разрушила женщина.        Сначала мы не знали, что влюбились в одну и ту же девушку, но когда поняли — настал момент решать эту проблему. Я тогда был удивительно высокомерен, а Хосок удивительно смиренен. Поэтому девушка досталась мне. Это так глупо звучит, но действительно я тогда считал её просто за вещь и был счастлив, что смог забрать эту вещь у Хосока. Я думаю, тогда мы не были друзьями, скорее соперниками, уважающими друг друга. Но он тоже не долго страдал. Я действительно был уверен, что он уже давно об этом забыл, и не считал это за какой-то момент, который нужно долго помнить. Но он всё помнил. Помнил даже, когда мы уже давным-давно расстались с этой девушкой. И мы продолжали дружить. Я по наивности своей думал, что мы уже всё пережили, но Хосок, видимо, всё это время только и ждал повода, чтобы меня упрекнуть. А потом у него появилась девушка. Я не могу сейчас сказать, чем я тогда руководствовался... Но переспал с ней.        Изначально, я даже не предполагал, что она согласится, когда решил её проверить. Но вот я уже шел по лестнице в её квартиру, а она все была не против. Я знал, что Хосок не поверит, поэтому... "Что уж там, Адачи, все равно она та еще с*ка. Пусть Хосок увидит то, после чего не возникнет сомнений" — сказал я себе и... Хосок разорвал с ней все связи, а заодно и со мной. — Он обернулся на Момо, желая увидеть её реакцию, а затем​ добавил: — А теперь он приписывает мне двух девушек, хотя первую отдал мне сам.        Адачи не был похож на актера в спектакле, не выглядел он и злодеем. Хираи и не знала, как его воспринимать. Кажется, он действительно раскаивался, но все время прятал это где-то глубоко внутри за гадкими издевками и кривой улыбкой. Было похоже, что он попросту тогда вышел во взрослую жизнь без знания, что такое хорошо, а что плохо. И, возможно, он, как и Момо, толком ничего не понимал сам. Не понимал, что сделал, зачем, и как это повлияло на Хосока. Просто был одержим его прощением и возвращением прежней дружбы.        В его глазах отражалась такая детская потерянность. Словно Юто жил на свете всего пару лет и в первый раз. Словно не умел дружить, не знал, что нельзя спать с чужими девушками, не знал, что это отнюдь не добро. А потом он осознал ошибку и сейчас может только пытаться все вернуть и научиться дружить правильно. Но никто его не хотел учить, и от того он грустил. Похоже на историю пришельца из другого мира. Таких Момо всегда жалела. Она улыбнулась своим мыслям-фантазиям.        Вообще история странная и сложная. И интригу свою не оправдала. Но Момо думала, что отношения двух мужчин и не должны быть легкими для её понимания.       — Я не думаю, что ты плохой, — успокоила она его, садясь рядом. — Но я все еще не понимаю тебя. Ты кажется действительно хотел быть его другом, но... уверена, что друг не будет спать с девушкой друга, чтобы показать, какая она негодная.        Юто молчал. На лице его отражались вселенское отчаяние и сосредоточенность, словно прямо сейчас в голове он раскручивал клубок ниток, а нитка вдруг порвалась.       — Он думает, что моя жизненная цель — заставлять его страдать. Но это ж, бл*ть, не так! — всплеснул он руками.       — А Наён ты проверять не собирался? — решила девушка подшутить.        Японец медленно повернул к девушке голову и так же медленно растянул губы в улыбке. Выглядело жутко. Но затем он рассмеялся.       — Ты серьезно? В ту девушку Хосок был влюблен без памяти, а эта — так... Он и сам ясно видит, что она за фрукт. Я его натренировал.       — И не только на этом натренировал, — произнесла Момо. Ей казалось, что должна была получится хорошая шутка, которая поднимет настроение Юто. — Вот почему у него нет друзей... больше. — Но вышло не смешно.        Этот прекрасный дом не должен был стать местом, где двое японцев потеряют надежду. Момо ещё могла похвастаться успехом. Но вот Юто она не завидовала. Теперь ей было его жалко, да только помочь возможности она не имела. По тому, что она успела увидеть, можно было утвердить, что прощения от друга японец не дождется. Точнее, даже такой, как Хосок, способен простить, может, даже забыть, но не принять обратно. Честно говоря, и Момо бы не приняла. Независимо от того, был ли Юто пришельцем, ничего не знающим о дружбе, или коварным злодеем. Но отчаянные или разгневанные, их сердца нуждались друг в друге.       — У тебя тоже их нет? Друзей?       — У такого, как я? — усмехнулся Юто. — Хотя я надеюсь все-таки найти человека, который будет понимать меня так же, как Хосок.       — Звучит по-гейски, — издала смешок Момо. — Для этих целей заводят девушек.        Парень с наигранным отвращением глянул на собеседницу.       — Ох уж эти девушки 21-го века... Везде вам "это" мерещится.        Вдалеке послышались раскаты грома. Приближающаяся непогода была идеальным аккомпанементом к тихим страданиям двоих отчаянных.       — А у тебя есть друзья? — с усмешкой выдал Юто, видимо, уверенный, что у Момо такая же ситуация, как и у него.        В голове Момо всплыла фотография, что стоит на её прикроватной тумбочке. И она тут же осознала, что натворила. Совсем забыла, что сменила номер телефона, и даже не удосужилась сообщить об этом подругам. Как же надо быть занятой собой, чтобы забыть о единственных родных людях!       — Мюи Мина и Минатозаки Сана, — гордо ответила девушка. — Одна умопомрачительно красивая снежная принцесса с алыми волосами, а другая — яркая и солнечная блондинка-дурашка. — Момо расплылась в улыбке, мгновенно согревшись воспоминаниями.        Отъезд, встреча в городе, заселение в квартиру, поступление, поиск работы, возвращение с неё, ночные посиделки, утренние разговоры, дурачества — все вдруг посыпалось из "камеры хранения" прямо в настоящее, будто прорвало плотину. Юто с удовольствием наблюдал за забавным выражением лица девушки, которая немного вышла из реальности и пошла блуждать по лабиринтам памяти. Он терпеливо ждал, пока девушка не вернулась к нему и не смутилась от его пристального взгляда.       — Вижу, тебе повезло.       — Тебе тоже повезет, — повысила она голос. — Ищущий найдет!       — Какой ищущий, такая и находка. — Юто отвел грустный взгляд.       — Ты хороший ищущий. Просто не то ищешь.       — А что делать, если нашел, но это не твоё?        Момо задумалась. Юто снова начал смущать её своим взглядом.       — А чьё?       — Пока ничье. Но я знаю, что точно не моё.       — Нельзя узнать, пока не попробуешь взять. Если не твоё — выскользнет из рук. — Собственные рассуждения показались девушке забавными. — Если это, конечно, не мыло. Оно в любом случае выскольз...        Руку, на которую Момо упиралась о порог, вдруг накрыла чужая теплая. Девушка опустила на неё взгляд, и не увидела приближение "искателя". Юто решил проверить теорию Хираи. На своих губах Момо почувствовала его губы, а на талии — его другую руку. Она сидела в странном ступоре и ничего не могла предпринять. Однако вскоре, не получив ответа на поцелуй, Юто отпрял от "находки" сам. Она оказалась не его.        Оба смотрели друг другу в глаза лишь секунду. Потом у двери послышался шорох. Они повернули головы на звук и увидели Хосока. Он, засунув руки в карманы, сурово смотрел — и лишь на девушку.       — Зайди в дом, — приказным тоном произнес Хосок.        В жизни бы японка не позволила кому-либо себе приказывать, в жизни бы и не послушала приказа. Но сейчас ей некуда было деть глаза, неоткуда было взять слова. И ей больше всего хотелось скрыться от взора Адачи. Поэтому, больше не подарив земляку ни секунды внимания, она послушно вошла в дом и поспешила наверх. Сейчас ей даже было всё равно, начнут ли они там внизу драку.        Атмосфера и в доме, и в жизни с каждым днём вбирала в себя все больше мрачных оттенков. Момо неуютно чувствовала себя в комнате, в которую больше не заходила ДжиУ, в машине, в которой Хосок, если не игнорировал её, то агрессировал по неизвестной причине. Все по классике. И даже в универе, где я она теперь осталась одна, каждая минута была пыткой. Адачи не выходил на связь и не показывался на глаза несколько дней. Это было похоже на затишье перед бурей — когда кузнечики повышают тон, ветер усиливается, звери прячутся, а небо темнеет. Но в такой жуткой ситуации человек хотя бы знает причину. Момо причин нынешней обстановки не знала.        Закончив убирать все помещения, кроме кабинета ДжиУ, девушка встала у двери пункта назначения. Она не решалась войти. Сегодня хозяйка была там. И девушка решала: зайти и приступить к уборке, как ни в чем не бывало, или все-таки поговорить. О чем только? О своих странных ощущениях?        Момо постучала, ей дали добро на вход. ДжиУ сидела за своим столом в очках, копошась в ноутбуке. Она подняла глаза на гостью, когда та полностью вошла и закрыла дверь.       — ДжиУ...       — О, Момо. Ты что-то хотела?        Вполне себе дружелюбный тон, как и всегда. Только почему-то он пропал на несколько дней, как и сама ДжиУ из поля зрения японки. Они пересекались всего пару раз, и то поздно вечером.       — У тебя что-то случилось? — робко вопросила японка.        Вновь подарившая внимание экрану ноутбука, ДжиУ приподняла взгляд на Момо. Несколько секунд она рассматривала девушку, будто видела впервые. Вдруг ДжиУ подскочила и приблизилась к работнице.       — Как хорошо, что ты зашла...        Хозяйка взяла Момо за руку и повела к дивану. Усадив ее, она заговорчески оглядела ту, а затем сдержанно улыбнулась. Убрала прядь тёмных волос за ухо, и только тогда начала говорить.       — Тут такое дело: на днях приезжают наши родители и...       — Что? Родители? Чьи? Ваши? — выдала девушка поток вопросов.        Она была уверена, что ослышалась, но все-таки по привычке не сумела себя проконтролировать.       — Наши, наши, — снисходительно улыбнулась ДжиУ, будто бы не сказала ничего необычного.       — Но они же умерли... —       — Что? — изумилась Чон. — С чего ты взяла? Никто не умирал. Они живы и здоровы.        Пазлы разорванной мозаики хаотично метались в голове японки, потеряв свой цвет и рисунок. Она приняла это знание о смерти родителей семьи Чон, давно смирилась, и даже один раз посмела абсолютно неуважительно​ упомянуть эту трагедию, за что испытывала большой стыд. И следом в голове начали искриться отрывки фраз, по которым девушка и сделала выводы. Ни в одной из них не упоминалось о смерти. Как же она к такому пришла?       — Я думала... Прости... Но...       — Они нас бросили, но не умирали, — как-то слишком позитивно выдала ДжиУ. — Лично для Хосока только если.       — Как бросили? — Эта история была более мрачной, чем даже смерть.       — Ну, знаешь... когда мы подросли, они поняли, что не нагулялись и рано завели детей. И они просто уехали, оставив нам дом, госпожу Кан, денег на несколько месяцев и лютое разочарование. Потом ты знаешь, что было. Когда я нашла работу, они впервые позвонили с момента побега. Хвалили меня и ругали Хосока. Я не знаю, почему они так его не любят. Но у них это взаимное. — Кажется, чем больше она углублялась воспоминания событий прошлого, тем сильнее эмоции тех дней накатывали. Чон глубоко вздохнула. — Они звонили каждые три месяца: меня хвалили, его ругали. Я включала громкую связь, хотела, чтобы Хосок все знал и все понимал. Но я зря это делала. Он теперь ненавидит их больше, чем кого-либо. И эта ненависть не позволяет ему идти вперед. Ведь он, хоть и делает вид, что плевал на родителей, всю жизнь свою строит на желании доказать им, что достоин любви. Но я на них не сержусь. Я бы такого не добилась...        У японки в голове не укладывалось услышанное. Момо вспомнила уроки своего отца. Как он кидал её в воду без предупреждения, без всякого снаряжение и с ложной надеждой. Родители ДжиУ тоже кинули её во взрослую жизнь без ничего, надеясь, наверное, что только так она научиться выживать. И по сравнению с этим — методы ее отца были детским садом. Но ДжиУ поплыла, не утонула и даже доплыла до земли, где стала счастливой. Прямо сейчас уровень восхищения работодательницей повышался на глазах.       — Значит... они просто уехали? — Момо словно только первую часть рассказала и услышала. — Просто оставили вас?        ДжиУ кивнула.       — Слушай, не воспринимай это так. Мы давно пережили это и смирились. Ну, я... Хосок все ещё нет.       — И они приезжают?       — Да, каждый год на мой День Рождения. Только на мой. — С каждым собственным словом ДжиУ мрачнела все больше. Словно лишь рассказывая кому-то, четче осознавала всю плачевность этой истории, которую "давно пережила". — И я всегда устраиваю пышный приём, чтобы они были довольны. Хотя они и так всегда довольны мной. Только мной.        Японка немного подождала, пока потупившаяся ДжиУ откинет плохие мысли и сможет сосредоточится на её словах.       — И это тот самый день, когда я должна вновь примерить форму официантки? — Момо вспомнила, как ДжиУ обрадовалась её приходу.       — Честно говоря, я хотела бы попросить тебя примерить другую роль.        ДжиУ нервно улыбнулась. Момо была заинтригована. Руки хозяйки сильнее сжимали руки Хираи. ДжиУ явно волновалась и боялась говорить, а девушке даже было страшно представить, что это за роль.       — Ну так? — поторопила Момо.       — Тебе нужно будет сыграть невесту Хосока...       — Что?       — Девушку, девушку...       — Что?       — Момо...        Хираи недоуменно уставилась на Чон, начиная медленно махать головой в знак протеста. Такого предложения, конечно, ей еще не делали. Можно подумать, что ДжиУ вытащила её не из грязного бара, а из театральной академии. В смысле сыграть девушку Хосока? Так ещё кто-то делает? Кто-то ещё пытается жить по правилам дорам?       — Зачем? — наконец, выдала Момо. — Почему его девушку не может сыграть его настоящая девушка? — Это, наверное, самое главное, что вызывало недоумение.       — Все не так просто. У родителей есть определенные требования ко всему, что делает Хосок. А ты видела Наён..?       — Приходилось.       — Невоспитанная хамка, которая агрессирует на все живое. Это не добавит Хосоку плюсов в глазах родителей. — ДжиУ сжала губы и умоляюще посмотрела на работницу. — Мы устраиваем эти приемы, честно, говоря, чтобы показать, как мы счастливы без них, как много сумели без них, чего добились. Я уже доказала все себе, их одобрение мне не требуется. Но вот Хосок... Я хочу поддержать его. Хочу, чтоб они поняли, какой он сильный, замечательный, какой прекрасный. Как много он сможет достичь и без них. А он просто хочет, образно выражаясь, чтобы мама хоть раз его обняла, а отец похвалил. Потому что хорошего окончания школы и поступления в престижный вуз им не хватило...        Перестав отвергать даже возможность помощи в данной ситуации, девушка задумалась о другом. Ведь сыграть чьего-то любимого человека не так-то просто. Она толком и не знает Хосока. Боже, на это ведь требуется колоссальное количество времени. Даже большее, чем понадобилось настоящее девушке Хосока, чтоб его узнать.       — Но как я смогу? Это ведь нужна легенда, общие истории, симпатия хотя бы, чтобы выглядеть убедительно...        ДжиУ нахмурилась, услышав последнее составляющее в списке японки.       — А у тебя даже симпатии нет?       — Да как бы нет... — Пожала она плечами. — Обычно он меня раздраж-       — Но это все неважно! — прервала ДжиУ девушку. — Я уверена, что такая милая и искренняя девушка и в актерстве хороша. Вам главное историю знакомства придумать, в там сымпровизируете.       — Так напомни, почему я подхожу больше, чем Наён?        ДжиУ тихо засмеялась и посмотрела на Момо, как на дурочку, которая не знала основ математики или корейского языка.       — Очевидно же.        Больше ничего не проговорив, она встала и вернулась за свой стол с широкой довольной улыбкой. Момо вдруг опустила свои недовольства, и подумала о недовольствах другого участника этой аферы. Как ДжиУ собирается выбить согласие из своего брата, которому ну точно не понравится её идея?       — А Хосок согласится?       — Уже согласился. — Момо удивленно вскинула брови. — Правда он пока не знает​ об этом. — ДжиУ усмехнулась, не отрываясь от экрана телефона. — Кстати, позови его.        Стоя под дверью и не решаюсь войти, Момо прислушивалась к копошению в комнате. Вдруг она его разбудит или оторвет от чего-то важного? И снова посмотрит на неё так, будто она причина всех его бед. Ей это надо: лишний раз ощутить свою никчемность в его глазах? Боже, как же они будут играть влюбленных, если Хосок настолько нетерпим по отношению к ней, настолько безразличен к ней как к личности? А она даже не знает, за какое качество может хотя бы уважать его.        Дверь перед лицом девушки вдруг отворилась, и она увидела недовольного Хосока. Он не спешил пройти мимо, как любил, а ждал, пока Хираи что-то промолвит.       — ДжиУ зовёт...        Войдя в кабинет, Хосок начал с криков. Момо показалось не таким дурным подслушивание в той ситуации​, когда и подслушивать не очень-то и требовалось. Голос парня был слышен на весь коридор второго этажа. ДжиУ просила его говорить тише, но он продолжал негодовать по поводу приезда родителей, пока не высказал всё. Затем уже не было слышно ничего. И позволив "светлой стороне" немного поспать, девушка подошла ближе к двери кабинета ДжиУ.       — А что, твоя Наён лучше справится?       — Я знаю, что она не идеал... Но, бл*ть, давай я лицо сменю, имя, одежду, телосложение? Всё фейковое, лишь бы им угодить! Мне ж, с*ка, делать больше нечего. Ещё поженимся прямо на приеме, м?       — Вообще-то, я планировала, что ты сделаешь ей предложение.       — Ты дорам пересмотрела?       — Хосок... Мы ведь оба знаем, что ты хочешь показать им себя лучшего. Но ты и так лучший. Тебе лишь нужно создать иллюзию для них, будто ты больше, чем идеал. Лишь эта мера для них приемлема. Все это имеет значение только для них: образование, деньги, невеста. А мы с тобой и так счастливы. Но ты не сможешь жить дальше, пока не отпустишь своё стремление им угодить. Ты не сможешь жить для себя...       — Я устал...        Больше речи никакой не звучало. Девушка не могла видеть их, но могла прочувствовать концентрацию любви в той комнате через дверь. Сколько сил на двоих, сколько привязанности, сколько грусти. Она не могла ни подумать о своих родителях, которые с определенного момента забыли о своей любви к Момо. И не могла сейчас не прочувствовать всю боль Хосока, которого тоже не ценили те "самые родные люди на свете". И ей было ужасно грустно осознавать, в каком странном мире они существуют​. И становилось легче лишь от напоминая, что у парня есть такая замечательная сестра. И теперь у Момо тоже была ДжиУ, которая за короткий срок подарила ей любви больше, чем за годы кто-либо из семьи.       — Завтра вас ждёт кое-что интересное... — заговорила ДжиУ. — Момо, зайди!        Девушка тут же максимально залилась краской и в таком виде вошла в кабинет. Довольная ДжиУ переводила взгляд то на неё, то на брата. И спустя время, Хосок, наконец, поднял глаза на служанку. И в них отражалась вся надежда, которую он возлагал на девушку и её роль. От груза такой ответственности становилось не по себе.