Не то чтобы
1 сентября 2016 г. в 20:04
Непреодолимый ужас от этого страшного слова — смерть — сидит где-то внутри. Он прячется днём и боится показать своё лицо свету, как вампир, но ночью… Ночью ужас поглощает до такой степени, что любой шорох обращается в шаги убийцы.
Последнее испытание — испытание смертью.
Драко стоит в ванной, куда его за руку привела незнакомая девушка. Он видел её в той шестиугольной комнате, из которой невозможно выбраться. Лампочка в ванной светит тускло даже несмотря на то, что плафон разбит.
Кому сложнее всего пройти это испытание? Человеку, заявляющему, что ничего не боится, или тому, кто дрожит уже от лишней тени за спиной? Можно на этот счёт сказать одно: незнание уязвляет человека, какое бы это незнание ни было. Напыщенная самоуверенность и обратная ей неуверенность здесь, в этой ванной вместе с Драко, стали синонимами.
Драко знает, какая смерть ему уготована, поэтому он молча подошёл к ванне и открыл кран с холодной водой. Только холодная. Возможно, его согреют воспоминания о вчерашнем вечере. В четверг после ужина Гермиона бесследно исчезла, а Драко даже не мог это с кем-нибудь обсудить: Блейз и Дафна больше не с ним. Рон за обедом сидел где-то справа и ничем не отличался от того Рона, к которому он привык в стенах Хогвартса (не хватало лишь двух фигур по бокам). Гермиона сидела за соседним столом, и иногда Драко бросал на неё косой взгляд. Вилкой она превращала котлету в фарш.
— Тебе все зубы выбили? — спросил Драко с поддельным сопереживанием. Гермиона нахмуренно взглянула на него, плохо расслышав сказанное, и Драко застучал зубами, кромсая несуществующую котлету. — Жевать нечем?
Она призрачно улыбнулась и опять уставилась в тарелку, а через минуту исчезла. Драко даже не видел, как она вышла из-за стола. В четверг Гермиона стала приведением, фантомом, которого впустить в живое тело может только сильный маг или дурачок по глупости. И Драко нашёл Гермиону только спустя два часа. Не то чтобы он её искал, просто разговор между Роном и Симусом шёл как раз перед его лицом (не то чтобы он их слушал).
— Я даже понятия не имею, что будет завтра на испытании, — сидя на своей кровати, сказал Симус. Спальня напоминала казарму, кровати здесь стояли в два ряда и плотно друг к другу. Скорее всего, это и есть казарма, которую обозвали приличным словом. — Я уж думал, что эти дни в темноте им и были.
Симус сидел в серой мятой футболке. Видимо, прежде чем надеть, Симус вытер о футболку мокрые руки.
— Оно ведь и финальное к тому же, — отвечая, Рон явно думал не об академии. — Представляешь, к Гермионе сегодня родители приехали, — сказал он со скорбью, а скорби этой Симус не понял. Ведь это же хорошо, когда приезжают родители, особенно для девочки, но Рону такой аргумент не приглянулся.
Драко же всё это время сидел напротив, и только один раз небрежно взглянул на Рона, когда тот сказал: «Ну да, хорошо, наверное», причём сказал с таким видом, словно приехали не сами родители, а их похоронки. Если Уизли и претят новости из жизни бывшей подруги, так он может просто их игнорировать, а не переварить вместе с желчью. Драко подумал примерно о том же, перелистывая страницу малознакомой ему книги с различными чертежами и графиками. Он усиленно делал вид, что вникает в процесс приготовления зелий и снадобий, запоминает в каких пропорциях что и как смешивается.
Дальше Симус перевёл разговор на другую тему, но общение продлилось совсем недолго. Вскоре Рон вовсе ушёл. У Драко сложилось впечатление, что и приходил-то он только за тем, чтобы известить о прибытии родителей Гермионы.
***
Вода в ванне подобралась к самому краю. Драко закрыл кран. В ту ночь, когда Гермиона видела бумажную птицу с горящим хвостом, он ничего не видел, он крепко спал. Драко окунул в воду указательный палец и ощутил дикий холод. Если пробыть в этой воде даже полминуты, то стать ледяным мальчиком он сможет беспрепятственно. Нелепая выйдет гибель, когда он, поскользнувшись, вдребезги разобьётся о мокрый кафель, вылезая из воды. Не раздеваясь, Драко окунул сначала одну, а затем и другую ногу. Ощущения смешались. Ткань облепила его кожу, и в то же время холод вонзился в тело, отчего в дрожи передёрнулись плечи. В голове зазвучал голос. За ночь до встречи Гермионы с птицей он услышал его в первый раз. Незнакомка пела ему странную песню, которую ранее он никогда не слышал, однако в тот момент, когда голос заполонял его голову, Драко был твёрдо уверен, что знает эту песню от вступления до концовки. Он садится, и его вес выталкивает лишнюю воду за борт. Намокший костюм стал ещё чернее. Драко задерживает дыхание и погружается под воду. А песня продолжает литься внутри него точно так же, как на пол льётся вода.***
Гермиона сидела на каменном выступе. Рядом с ней стояли рыцарские доспехи, а напротив в факеле горел огонь. По этому коридору мало кто ходит, здесь всегда спокойно и тихо. Тут даже тише, чем в библиотеке. Она сидела в тёмно-синей юбке и в белой кофте. Если Гермиона встанет, то складки на юбке будут смотреться ещё красивее. Полутьма не помешала читать ей учебник. Свет, исходящий от волшебной палочки, прекрасно выручал. Около получаса назад Гермиона разговаривала с Роном, и вроде как между ними теперь нейтралитет. Рон один из немногих, кто знает тайну о ней и её родителях. А ещё он видел, как родители Гермионы прибыли сюда. Неужели им восстановят память? Как же обрадуется Гермиона, когда сама это узнает. Или она уже знает? Конечно, знает. Рон столкнулся с ними нос к носу, когда Оливер вёл их по коридору, где сейчас сидит Гермиона. По самому безлюдному коридору. — Гермиона, я так рад за тебя! Они встретились у столовой. Рон стоял перед ней и не решался обнять, хотя они практически никогда и не обнимали друг друга, а просто жали руки. Да и сама она стояла как каменное изваяние — тоже не в силах пошевелиться или улыбнуться. — А что случилось? — спросила она, посмотрев после по сторонам, будто кто-то их разговор может подслушать. Но это было никому не нужно. Все, кто проходил мимо, были голодны и не замечали ничего, кроме двери в столовую. — Я видел твоих родителей, — искренняя улыбка не сходила с его лица. — Им уже восстановили память? После этих слов как будто прогремел гром. И страшный ливень обрушился на Гермиону. Небо над ней потемнело, а солнце скрылось за тучами. Над её головой мелькнул трезубец молнии. — Восстановить память моим родителям невозможно, Рон, — сказала Гермиона как правило. Это правило она выучила с первого раза, когда директор академии недавно сказал то же самое. Если бы память её родителям стирал сильный и опытный маг, то вернуть воспоминания было бы легче. Но пусть и достаточно умная, но всё же юная Гермиона не смогла закончить всё правильно. Так же как и молодые врачи по неопытности могут навредить пациентам, так и неопытные маги могут сделать заклинание невозвратимым. Что и случилось с семьёй Грейнджер. — Как это невозможно? — улыбка скатилась с его лица, как растопленный воск. — Вот так, Рон. Можешь меня больше ни о чём не спрашивать? Гермиона попыталась уйти, но Рон преградил ей путь. — Я не знал. Мне правда жаль. — Ты ни в чём не виноват. Это я на тебя накричала. Мне просто нужно побыть одной, понимаешь? Собраться с мыслями. Я ценю твою поддержку, но сейчас она мне не поможет. Потом Гермиона прошла в столовую, где не пробыла и пяти минут. Там она не нашла одиночества. Желанная тишина ждала её только здесь, в безлюдном коридоре. В том самом, где она ещё верила, что память её родителям получится восстановить. Но и здесь долго пробыть одной ей не удалось. Не прошло и часа, как около рыцарских доспех остановилась тёмная фигура. Когда Гермиона подняла к ней голову, фигура превратилась в Драко. Не то чтобы он её искал, просто Рон сказал Симусу, что видел родителей Гермионы в северном крыле. Зачем Драко пошёл туда, честно говоря, не понимал и он сам. Ему просто захотелось увидеть Гермиону и ничего больше. Он мог бы просто пройти мимо, бросив на неё мимолётный взгляд. — Ты к завтрашнему заданию готовиться собираешься? В руке он держал тот самый учебник, который читал в спальне. Кофта на нём была очень интересная: она застёгивалась на спине. Блейз, когда увидел её в первый раз, пустил шутку, что такие кофты шьют мертвецам. — Я буду скучать, — Блейз похлопал его по плечу и шмыгнул носом. И теперь эта серая кофта — самая любимая кофта Драко. — К завтрашнему заданию? Тебе что, уже сказали про завтра? — Нет. — Тогда к чему готовиться? Драко показал обложку своего учебника, уже изрядно потрёпанного. Когда-то ярко-коричневый фон практически выцвел, но золотые буквы были видны отчётливо. «Зелья на все случаи жизни». — Я вот рецепты вспоминаю. Вдруг кого отравить придётся. — Сначала лучше рецепт противоядия выучи, а уж потом и за сам яд берись. — Драко закатил глаза, но Гермиона смотрела на обложку и ничего не увидела.***
Рон долго маячил из угла в угол. В спальне кроме него было несколько парней с других отрядов, и всех их начинало раздражать его хождение. Проходи он так ещё парочку кругов, кто-нибудь бы точно подал голос. Но Рон ушёл. Он решил найти Гермиону. Он видел через дверь в столовой, что она повернула налево, в северное крыло. Главное — найти её, а слова образуются сами собой. Ведь сегодня отличный повод для примирения. Ведь друзья не могут стать врагами в один момент, а возобновить дружбу в один момент могут. Рон свернул в коридор, где встретился с её родителями. Вдалеке он увидел её белую кофту и ещё кого-то с ней рядом. Кого-то повыше. Гермиона стояла прямо напротив факела, и её видно было отлично, а невидимка находился в тени, и Рон не смог разобраться, кто это. Но в момент Гермиона начала удаляться от Рона. Почему-то она побежала в другую сторону, а невидимка побежал за ней. Неужели она в опасности, и незнакомец хочет причинить ей боль? Если так, то повод помириться представился идеальный. Рон побежал за ними.***
— Почему я такая грустная? — Гермиона глянула влево и увидела в проходе Рона. — Бежим! Она схватила Драко за руку и побежала. Он не успел ничего не понять, но старался от неё не отставать даже тогда, когда она его отпустила. Обернувшись, Драко увидел Рона, который бежал за ними следом. Коридор быстро закончился, и они начали спускаться по лестнице. Пока Драко не предпринимал ничего, а только бежал за Гермионой, потворствуя её игре. Ему было интересно знать, чем их история кончится, а прерывать её вопросами было бы глупо. Порой Драко даже смеялся. Они были похожи на бандитов, уходящих от преследования. Волосы Гермионы летят за ней по воздуху и иногда бьют Драко в грудь. Он чувствует только запах сырости с каждым оставленным наверху этажом. Они спускаются всё ниже и ниже, а сырость въедается в его лёгкие всё крепче и крепче. Когда бежишь, всё заканчивается быстрее: и расстояние, и силы. Вдвоём они оставили позади ступеньки и теперь бежали практически в темноте. Гермиона остановилась у ближайшей двери, распахнула её, и они забежали внутрь. Помещение озарял тусклый свет, шедший из окна. Гермиона приложила указательный палец ко рту и пристально посмотрела на Драко. Он сложил на груди руки и молча посмотрел на неё в ответ. И вот послышался шум шагов Рона. Драко повернул к двери голову, а его губы тронула усмешка. Никогда ему не приходилось прятаться от Уизли в какой-то каморке, да ещё и с Гермионой напару. Слабый свет из окна сделал её глаза ещё больше, а волосам придал серебристый оттенок. Гермиона не откликалась на крики Рона, и, когда шаги начали удаляться, она подошла к двери и облокотилась о неё. Потом усмехнулась. Выглядело так, словно она поняла шутку через минуту после того, как все посмеялись.***
Драко и Гермиона молча шли по коридорам академии, не зная, как теперь им быть дальше. Время убежало далеко за полночь, и обоим правильнее разойтись по спальням, предаться снам и набраться сил перед финальным заданием. Та каморка оказалась маленькой пустой комнатой. Гермиона извинилась за свою выходку и в своё оправдание сказала, что это подняло ей настроение. — Это так весело: бегать от Уизли? — с недоверием спросил Драко. — Нет, Рон здесь ни при чём, — в доказательство словам её руки сами собой несколько раз открестились от его предположения. — Просто это было похоже на погоню. Мы с тобой как будто уходили от преследования. — Она мечтательно взглянула в потолок. — Да не как будто, — поспешил он поправить. — Так это и было. А мечтания продлились всего-то несколько секунд, и вот Гермиона склонила голову набок и опустила взгляд в пол. От её настроения не осталось ничего ровным счётом. Оно испарилось как по щелчку. Драко это тоже заметил. — Слышал, что к тебе сегодня родители приезжали. Приезд родителей — новость хорошая. И Гермиона, вспомнив их, должна была снова повеселеть, но почему-то этого не произошло. — Ну да, — она ответила ему точно таким же тоном, каким Симусу ответил Рон: почти шёпотом и со скорбью. Если бы Гермиона не стояла у двери, то Драко, наверное, уже давно бы с ней простился и ушёл. Но у двери она, а он стоит на два шага дальше. — У вас что-то случилось? — Нет, с чего ты взял? Да в самом деле… Люди радуются жизни ведь именно так, с гробовым молчанием и таким выражением лица. — Да ни с чего… Так, спросил, чтоб разговор поддержать. Он заметил перемену в её настроении, а она — его немилость. Драко ведь всегда раздражали такие люди, как она. Люди, которые умеют игнорировать. А с недавних пор Гермиона игнорирует всё извне. Из-под кофты Драко пробилось слабое белое свечение от метки молчания. Взглянув на свою правую руку, Гермиона увидела то же самое. — А почему ты наматываешь каждый день на руку бинт? — Гермиона стала похожа на врача, и долг профессии обязывает её задать этот вопрос. — Тебе какая разница? Она смотрела на его левую руку и ещё не знала, наматывает ли он бинт, когда надевает что-нибудь с длинным рукавом. — Да я так спросила… чтоб разговор поддержать, — повторила она за ним слово в слово (даже интонация в интонацию), не в силах придумать что-нибудь другое, а может быть, Гермиона и собиралась повторять за ним с самого начала. Она шагнула к нему навстречу. — У тебя же там метка, да? — Мне… пора, — в глазах Драко пробежал страх, и, практически оттолкнув Гермиону, он вышел из комнаты.***
Драко больше не может не дышать, а вдох лишит его жизни. Головой он понимает, что рано или поздно вдохнёт автоматически. И вдруг это происходит. Ледяные капли попали в нос и побежали всё выше. Через секунду в горле стало горько, и Драко выпустил через рот воздух. На поверхности воды появились пузырьки, а он вынырнул и начал истошно кашлять. По его лицу целыми струями начала течь вода. Передние пряди волос прилипли ко лбу. Он вцепился в борты ванны, не прекращая кашлять и не думая закрыть рот рукой или сбавить громкость. Сейчас не до этикета. Тем более перед кем ему показывать свою лучшую сторону? Перед унитазом? За секунду до вдоха он был уверен, что умирать легко. И в этом Драко совершенно прав. Умирать легко, когда есть ради кого.***
В поцелуях нет ничего предосудительного. Ведь это же прекрасно целовать того, кто тебе нравится. А ещё прекраснее, когда ты нравишься этому человеку в ответ. Поцелуи не предосудительные, если они не случаются между неприятелями. В таких случаях начинаешь сомневаться в их искренности. Кто-то из них, а может, и оба, целуют ради личной выгоды. И это ужасно. Гермиона не то чтобы хотела снова увидеть Драко, конечно нет, она ведь помнит его и думает сейчас как раз о нём. Гермиона хотела, чтобы её увидел именно он. И тоже начал о ней думать. Тогда в коридоре Драко держал книгу и даже показал Гермионе обложку, однако в библиотеке его не оказалось, сколько бы она ни проходила между стеллажей. Гермиона решилась на невероятное: она подошла к библиотекарю и спросила: — Простите, — за столом сидела женщина, которая отсчитывала минуты до закрытия. Библиотека работает всего три часа, но и это время полного бездействия для неё непосильная ноша. Женщина не подходила под привычный образ библиотекаря, скорее она напоминала преподавателя по какой-нибудь спортивной дисциплине. И дело совсем не в одежде: оделась она-таки как раз под стать этому месту. На ней была чёрная мантия, алая длинная юбка, что-то тёмное на манер рубашки и никакой спортивной формы. Когда Гермиона её окликнула, та и носом не повела. — Простите, — сказала Гермиона чуть громче, — а сюда не заходил один молодой человек… — спросить такое для неё было сродни предательству самой себя, но всё-таки она подняла взгляд к часам, собирая в голове образ Драко. Дело сделано и отступать уже поздно. — У него волосы белые, и он, кажется, был в серой кофте. — Не помню такого, — не раздумывая, сообщила женщина. Лицом она напоминала преподавателя по спорту, точно. Какое-то оно у них особое, что ли. Своими словами она практически ввела Гермиону в отчаяние. — Но один раз он точно заходил, — Гермиона смотрела на неё с мольбой. — Он высокий, вы должны были его запомнить. — Этот, что ли? — Библиотекарь кивнула куда-то за спину Гермионы. С недоверием она обернулась: Драко стоял к ней спиной и смотрел на стеллаж с книгами. Резко повернувшись обратно к библиотекарю, Гермиона нагнулась к ней ближе, а голос снизила до шёпота: — А он там давно? — Да только что пришёл, — не понижая свой голос ни на тон, ответила женщина и тем окончательно раскрыла Гермиону. Драко обернулся к ним сразу же. В библиотеке всегда тихо, и поэтому она услышала его шаги, которые сначала приближались, потом начали уходить вправо, а с той стороны выход. Драко уходил и даже не собирался заговорить с Гермионой, хотя бы сказать, что он был здесь. — Большое спасибо. — Такое спасибо слышат, когда отстригают вместо кончиков половину длины волос.***
Драко показал свою метку. И выглядела она устрашающе. Это было не просто клеймо на коже. Возникло ощущение, что метка — отдельный орган. Вены на предплечье изгибались под её контур, отчего метка стала выпуклой. Гермиона провела по черепу пальцем, ощутив как вена вмялась под её силой. Эта гадость снабжается его кровью, тратит его энергию. И с этим ничего нельзя сделать. — Какая же она страшная, — Гермиона никогда не рассматривала метку так долго. Она отдёрнула от черепа палец и оглядела Драко с ног до головы, словно он какой-то экспонат на выставке. Хотя он больше подойдёт на роль циркового урода. Только взгляните на его руку! Живой Пожиратель смерти! Только посмотрите на его руку! Даже если когда-нибудь и сойдёт цвет, то вены всегда останутся в этом положении! Ха-ха. Поразительно долго Гермиона смотрела на него, словно видела впервые. А может, это в каком-то смысле и правда. Они стояли у двери в столовую. Не то чтобы им хотелось есть, просто в такое время суток здесь будет безлюднее, чем в том коридоре с латами и факелом напротив. Дверь в столовую тёмно-коричневая, но ночью цвета приняли соглашение смешиваться с чёрной краской, и поэтому назвать точный оттенок не сможет ни Драко, ни Гермиона. Из библиотеки Гермиона тогда вылетела как ошпаренная, боясь потерять Драко из виду. Но надо заметить, что он никуда не спешил, словно и сам её ждал. Видел бы его поведение Блейз, тот быстро бы вправил другу мозги, напомнив, что с Гермионой Грейнджер у них общих дел нет! Она им нужна только на время! Наверное, если бы Блейз не вылетел, этой ситуации вообще не произошло б. Ведь каждому нужно общение, и когда рядом не остаётся никого, кроме заклятого врага, ты поневоле к нему привыкаешь. Драко пошёл к ней, чтобы увидеть, Гермиона пошла к нему, чтобы его желание исполнить. И когда так получилось, что они остались вдвоём на целой земле? Когда люди вымерли? После её слов, что его метка ужасна? Или когда он пошёл искать её в северное крыло? Как бы то ни было, но люди вымерли. Все, кроме них. А если ему дотронуться до её губ своими, возведённые между ними стены разрушаться? И что стоить это сделать? Не то чтобы они целовались, в это же не поверит никто.
