Боевой отряд

      Поезд мчался по рельсам, увозя их всё дальше от здания академии. Он нёсся в неизвестность, которая в этот раз оказалась на юге.       — Так, значит, вот какие у нас команды, — перечитав список фамилий, пробормотал Оливер. Он будто хотел что-то сказать, да всё никак не решался. — Отлично.       По большей части присутствующие глядели в окна на стремительно меняющийся пейзаж. Деревья, мелькающие одно за другим, чередовались с низенькими каменными домиками. Гермиона сидела у окна, и желания взглянуть на кого-нибудь в вагоне у неё не было.       — Всем внимание! Новое объявление! — Оливер встал со своего места и вышел в проход. Он махал листком пергамента над своей головой, жестами приковывая взгляды. — Каждую неделю отряд покидают двое. Но в этот раз всё будет намного проще.       «Куда уж ещё?» — Руку на отсечение, что так подумал каждый.       Драко и Блейз, сидящие лицом друг к другу, переглянулись. Брови Блейза, в ожидании чего-то совсем не хорошего, нахмурились, и между ними пролегли две складки.       — Мне это не нравится, — прошептал Симус и вздохнул.       Нововведения от Вуда никогда не оборачивались лучшей стороной. Он словно придумывал их, чтобы отчислять всех поголовно.       — Я хочу, чтобы внутри своих команд вы прямо сейчас разбились по двое. В паре должны быть мальчик и девочка. У первой команды с этим проблем не будет, а второй разрешаю нарушение.       — А зачем нам ещё делиться? — не выжидая паузы, спросил Блейз.       Оливер прореагировал не глядя:       — Забини, мне казалось, что все давно взяли за правило понимать меня с первого раза.       — Я не брал. Ответ могу услышать?       Не поворачивая к Блейзу головы, Оливер начал воодушевлённо рассказывать суть поправки. И в словах его крылось содержательное пояснение:       — Каждой паре будет дано определённое задание, которое она должна выполнить, а затем самостоятельно вернуться в академию. Пришедшие последними отсекаются, — секундная пауза. — Здорово же я придумал, да?       — Просто пушка, — отворачиваясь к окну и расчёсывая рану на подбородке, заключил Драко.

***

      Драко и Гермиона шли рядом, храня скорбное молчание. Почему они оказались в паре? Нет, это не чудотворная случайность: в паре должны быть мальчик и девочка, будь в отряде Пэнси, Драко бы шёл не с Гермионой. А Дафна и Блейз за эти месяцы привыкли к обществу друг друга, почти партнёры по боевой службе. Будет обидно, если они прибудут в академию последними.       — Всегда ненавидел карты. Ну и куда нам идти?       Это случилось за несколько минут до воцарившейся тишины меж ними. Драко держал карту перед глазами, откровенно не понимая, куда им, собственно, держать путь. Север, юг, восток или запад? А это ведь только четыре основных направления.       — Поверни её.       — С чего ты взяла, что я держу её неправильно?       — Названия населённых пунктов обычно пишутся не перевёрнутыми буквами.       Место, отмеченное крестиком, находится почти в центре деревушки, в которую они вошли. На улице не было никого, кроме сильного ветра и песка, больно бьющегося о кожу.       — Как думаешь, что нас ждёт в месте «Х»? Может быть, в этот раз что-нибудь стоящее? — попыталась поддержать разговор Гермиона.       — Даже если и так, то какая разница? Что изменится, если мы принесём не листы, как в прошлый раз, а какую-нибудь драгоценность? — Драко держал в левой руке скрученную карту, а небольшая рана на его подбородке блестела, стоило ему разодрать её в поезде. Песок буквально въедался в их чёрную одежду. Осень выдалась чересчур сухой. — Настоящая жизнь начинается после учёбы.       — Настоящая жизнь закончилась в Хогвартсе. Счастливая и беззаботная. Теперь начался путь выживания, где ни на кого нельзя понадеяться, кроме себя.       Это она о наболевшем. Гермиона который день не может смириться с ссорой между ней и Роном. Да и как вообще с таким мириться?       — Почему же? А семья?       Гермиона только неуверенно улыбнулась, произнеся что-то наподобие: «Конечно, семья никогда не покинет». Она и забыла давно, что в мире существуют люди, которые могут не знать о её несчастье. Возможно, они считают её счастливой, если губы напрягаются в позиции улыбки. Только не всегда позиция искренна, иногда она представляет собой отработанный и заученный кусок танца, который выглядит безупречно, но бесчувственно.       Они шли по мёртвой деревне. Дома, обложенные светлыми неровными камнями, тоже были пусты. Но в какую-то секунду им двоим показалось, будто деревня жива, просто все волшебники разошлись на момент выполнения Драко и Гермионой задания. Они даже распахнули дверь одного из домов и вошли внутрь, где была практически стерильная чистота, известившая об отсутствии жильцов.       — Здесь очень мило, — осмотревшись, сказала Гермиона. Внутри стены украшали те же самые камни.       — Можешь остаться. Я скажу остальным, что ты нашла более достойную замену обучению в академии.       — Не язви, я пытаюсь поддержать разговор.       — Меня устраивало молчание.       И вот теперь они шли, как и было сказано ранее, храня скорбное молчание, которое так устраивало Драко. Их шаги ускорялись время от времени, пока вовсе не перешли на бег. Перед поворотами Драко разворачивал карту и смотрел, куда разумнее повернуть, затем произносил в голос направление, и они снова бежали.       Минув половину, они никого не встретили, зато потом препятствия обрушились на них как ливень. Первыми они повстречали свору собак. Те были злыми и рычали друг на друга, пока не увидели их. Драко поднял палочку:       — Это же собаки, — ответила Гермиона на его жест.       — И что? Подождём, пока они нас загрызут? Эти псы тут не просто так. Мы должны с ними что-то сделать.       — Давай обойдём?       — А если погонятся?       — Не погонятся.       По карте обходить им придётся длинной каменной стеной высотой в десять футов. Такая же и с другой стороны. Они тянулись в обе стороны и напоминали забор. Когда Драко проследил за стенами по карте, то понял, что это и есть забор, а его длина достигает нескольких миль.       — Если будем обходить, тогда мы придём последними. Из двух жертв – нас и собак – я спасаю нас.       Собаки практически не реагировали на заклинания, и обоих это привело в замешательство.       — Я знаю, что собаки здесь из-за испытания, — не отступала Гермиона даже под их рычанием. — Но они же живые.       — Грейнджер, что ты несёшь?       Драко первым замахнулся ножом. Когда пёс растворился в воздухе после удара, к ножу притронулась и Гермиона. Остриё входило в плоть, как в масло, отчего по её коже бежали мурашки, а пальцы слабели до такой степени, что сжимать нож не хватало сил. На плече у Драко порвана куртка, виднелась кожа и капли крови, вытекающие из неё: второй пёс расцарапал его своими когтями перед тем, как уйти в забытье.       — Нужно обработать рану, — первое, что сказала Гермиона, оставшись с Драко наедине. Описывать Малфою свои эмоции не было смысла, уверила себя она, ему всё равно наплевать, но сказать что-нибудь было нужно.       Нож выпал из его руки и упал в песок. Драко не видел последствий поножовщины, потому как псы растворились: четыре собачьих трупа от его ножа и два от ножа Гермионы, но внутри него что-то взрывалось. Ему хотелось куда-то бежать без оглядки.       Гермиона повернула к нему голову, во взгляде читалась надежда на то, что ей показалось, но Драко понравилось орудовать ножом. Он распрямил плечи и посмотрел на неё в ответ. Так они стояли несколько секунд, пока Гермиона не перевела взгляд на дом, стоявший чуть поодаль, точно такой же, как и тот, в который они имели смелость зайти.       — Радует, что они были ненастоящими, — сказала она.       — Хочешь сказать, что ради спасения своей жизни не смогла бы убить живую? — Она не ответила. — Не ври себе, Грейнджер.       — Я просто не хочу об этом думать.       — Тогда зачем ты вообще сюда пришла? Здесь тебе не страна чудес… не беззаботное детство, — с укором проговорил Драко. Он слышал её, запомнил её мысли и не постеснялся в этом признаться. — А дальше – хуже. Однажды, если ты выпустишься, тебе придётся убить, будь уверена.       Гермиона хотела придать своему лицу строгости, но выражало оно лишь потерянность. Той же ночью по её щекам катились слёзы, и лицо блестело от света луны. Здесь было трудно и непривычно. Ей хотелось уйти и поселиться в лесу, никогда и никого не видеть.       Драко и Гермиона снова бежали. И сказать, что они были удивлены, когда увидели Гарри Поттера, пробегавшего мимо них, – не сказать ничего. Он удалялся от них, и вместе с ним удалялся крестик, к которому оба держали путь.       — Я не понял…       Драко сделал шаг, Гермиона машинально повторила за ним. Он побежал, а она побежала за ним. Что сейчас произойдёт?       — Что ты хочешь сделать? — кричит она в спину Драко, не поспевая за ним.       Он и сам не знал, чего хотел. Единственное его желание – остаться и не стать следующим отчисленным. Домой Драко возвращаться не хочет. Не то чтобы он не любил своих родителей, просто у них слишком разные взгляды на жизнь. Иногда от этого он чувствует себя ужасно. От собственной ненависти, поглощающей его.       Как-то Нарцисса сказала о том, что Драко лучше пойти работать в Министерство. Она повторяла это день ото дня. Однажды он не выдержал, и зеркало в его комнате разлетелось вдребезги. Разбил зеркало – семь лет несчастий. Прошло только полгода.       Поединки дают ему возможность выплеснуть свою агрессию, подавлять которую становится всё сложнее. Он может завестись даже от неправильного шёпота. В те моменты он ненавидит себя и всё вокруг. Но, как ни странно, он не испытывает всю эту злость, если перед ним стоит человек с кулаками, готовый превратить его в мешок с костями. Ох, если бы два аспекта – злость и возможность драки – совпали, было бы месиво. Либо ничего не осталось бы от слабого противника, либо ничего не осталось бы от Драко, потому как чувствовать боль в такой момент невозможно: злость переполняет твоё тело. Лишняя капля решает выплеснуть из чашки болевой порог, а не смерить агрессивный характер.       Не нужно длинных фраз, чтобы описать его мысли. Он должен любым способом выполнить задание «Х». Плевать на остальное. Это игра, и он – сильнейший.