***
Наблюдать за ней почти физически больно. Именно поэтому, когда она покинула квартиру, он не двинулся с места, бездумно смотря перед собой. Ничего не выходит. Эта мысль вновь и вновь пульсирует в голове. Наруто утверждал, что нужно найти новую цель, чтобы идти дальше, обрести смысл. Саске последовал его совету: стать Хокаге, не светлой, а темной стороной – защитником, чья сила будет оберегать деревню от внешних опасностей. Узумаки и он стали отражениями друг друга, двумя гранями одной и той же личности. Быть может поэтому он так настойчиво пытался спроецировать жизнь друга на свою собственную. Что ж, он может собой гордиться – у него это прекрасно получилось хотя бы в том, что теперь он также хочет обладать Хинатой, как той, кого по праву сможет назвать своей. Слабая физически, но слишком гордая, чтобы это признать и позвать на помощь – поэтому Наруто почти всегда рядом: оберегать ее и помогать ей стало слишком естественно для него. И это иное отношение, не такое как к любому другому, даже Сакуре. В какой момент Саске перенял его? Как он смог это сделать? Бессмыслица. Слабость. Изнурительная долгая борьба с самим собой была проиграна. Те чувства, что он испытывает, никуда не исчезают. Они живые, настоящие, сильные. Именно они, каким-то невообразимым образом, перекрыли иные цели и стремления, становясь центром его мира, который он лишь недавно смог создать по крупицам. Медленно зайдя в спальню, Саске лег на кровать, морщась от фоновой боли в до конца не восстановившимся от травмы плече. Он закрыл глаза, рвано выдыхая. Как бы ни было больно физически, это не может сравниться с теми хаосом и агонией, что медленно пожирают его душу. Руки все еще помнят каково это – держать ее; ноздри улавливают в воздухе шлейф ее аромата; перед глазами еще не утратило своей реальности ее лицо. На какой-то миг она была полностью в его власти. Испытывать наслаждение от подобного ненормально. Происходящее сплошная ошибка! Его чувства – обостренные и воспаленные, подобно оголенному нерву – были неправильными, даже больными. Как все это может заставлять его чувствовать себя живым? Она не доверяет. Даже не смотря на гендзюцу – технику, которую потомки отнесут к запретным – меняющую восприятие, искажающую память, распространяющуюся от человека к человеку как бациллу – Хината не доверяет. И тому виной не его проступки перед Сакурой. Просто она не желает ему верить. Каждый раз Хината сравнивает его с Наруто, проводя неизвестные ему параллели. Он видит это в ее глазах, жестах. Это задевает, злит, заставляет ненавидеть – не ее, а того, кого она считает идеалом. Узумаки вновь стал его соперником, но теперь на ином поприще. Еще один рваный вздох, сопровождающийся болью в груди. Он ведь не соврал ей, хоть недуг и не был физическим. И если бы Хината только попробовала, попыталась понять его... Но нет. Она не переступит через себя. Ей этого не нужно. Ведь собственное обретенное счастье намного важнее. Этим они похожи. Гордость стерпит его новый ход – низкий и грубый. Сожаление и стыд никогда не были бременем для Учихи. Есть чувство, идущее бок о бок с недоверием и которое в сто крат хуже него – страх. Саске возродит его в ней и направит в нужную ему сторону, усилив в несколько раз: он заставит Хинату бояться чудовища из ее ночных кошмаров, которое будет иметь одно и то же лицо с Узумаки Наруто. По итогу она станет уязвимой, и тогда он сможет заполучить ее. Сердце забилось сильнее, энергия заструилась по каналам чакры, в глазах запульсировало, пробуждая силу сильнейшего из геномов. Он готов причинить ей боль – в конце концов, Саске привык так поступать с людьми, которые занимали определенное место в его жизни.Точка невозврата
29 января 2016 г. в 22:55
Застыв у дверного порога, она про себя начала считать до двадцати, отмеряя время своего пребывания здесь. Мысли о том, что в квартире никого нет, даже не возникло: энергия чакры – обжигающая и холодом, и жаром – явно свидетельствовала, что хозяин дома. Но он вполне может, прихоти ради, и не открыть, проигнорировав визитера.
Дверь скрипнула на девятнадцатом счете. На лице не дрогнул ни один мускул, взгляд, как и прежде был не читаем ни для кого – и дар, и проклятье клана Хьюга.
Продолжая открыто смотреть на хозяина квартиры, она ловила себя на мысли, что он подобрал совершенно не типичное для себя место обитания. Эта часть Конохи была достаточно оживленной, даже не смотря на отдаление от торговой улицы – северный район. Быть может, свою роль сыграла сливовая аллея, что посадили на месте теперь уже несуществующего квартала Учиха и на которую выходили окна этой квартиры-студии.
Саске – вопреки ожиданиям – не выглядел таким бледным и истощенным, как два дня назад, но следы болезни – последствия сильной травмы и инфекции – были достаточно хорошо видны. Смог бы выжить в той миссии другой шиноби? Нет, скорее всего нет, если этот другой не Наруто.
Оставив дверь открытой, он развернулся и ушел вглубь квартиры. Приглашение войти в стиле Учихи. Шагнуть через порог было сложно, все внутри противилось этому. Но в голове сидела навязчивая мысль, что чем скорее все произойдет, тем быстрее она сможет уйти отсюда.
– Это обязательная процедура, ты и сам знаешь, – подала голос Хината, закрывая за собой дверь и проходя внутрь.
С момента ее последнего визита ничего не поменялось: в этой квартире – светлой и просторной – был лишь необходимый минимум вещей. Хозяин явно не проводил здесь много времени.
– Ты ради этого сюда пришла?
От его тембра, неровного и хриплого, внутренности сжались в тугой узел. Саске не дал ей ответить, подошел сзади, пока она доставала нужную вещь, и положил руки на стол по обе стороны от нее.
Только ради этого, хотелось ответить ей. Но Хината смолчала, с неизменной вежливой учтивостью взглянув на него. Как бы ей хотелось, чтобы все переигралось и клану Хьюга не пришлось брать на себя обязанности по регулированию порядка в Конохе – те самые, что некогда выполняла полиция деревни – клан Учиха. Но в послевоенном хаосе каждый должен был внести свою лепту в восстановление порядка.
– Пожалуйста, протяни руку.
Голос не дрогнул, она гордилась собой.
Но этот человек, стоящий всего в нескольких сантиметрах, нервировал, и тело само собой напряглось, готовое действовать в любой момент – сердце забилось быстрее, перекачивая насыщаемую адреналином кровь, кожу начало покалывать от нервного напряжения. Эта реакция была неосознанной и возникла не в первый раз от близкого присутствия Учихи. Поведение того в отношении нее с каждым разом становилось все более непредсказуемым, странным.
Хината полностью повернулась к нему, стараясь не задеть даже случайно, и посмотрела в глаза. Секундное действие, после которого взгляд переместился чуть выше, но даже этого хватило, чтобы по щекам разлился румянец. Причиной тому была неловкость самой ситуации и только, но он мог по-другому истолковать это для себя.
Саске стоит слишком близко, полностью разрушая границы личного пространства. Как бы она не старалась, взгляд немыслимым образом все равно улавливал, как вздымается его обнаженная грудь. Игнорировать это получалось с трудом, намного-намного сложнее, нежели не замечать тепла, исходящего от тела, горячего дыхания на своей щеке. Часы на стене помогали отсчитать секунды. В сравнении с ними собственный пульс оказывался быстрее.
Чуть отстранившись, Саске размотал бинт на левой руке, обнажая испещренную бороздами ненормально-белую кожу. На запястье находился – внедренный в плоть – металлический круг, внутри которого, под тонкой пленкой, мелькали зашифрованные символы – передатчик, подключенный непосредственно к глазным нервам и фиксирующий потоки чакры в теле. Эти данные надежнее письменного отчета, в котором можно что-то упустить. И, что куда важнее, они позволяют контролировать поведение самих шиноби, психика которых после пережитых событий была слишком нестабильна.
Достав из футляра плоскую тонкую линзу, Хината сложила печать. Символы, созданные чакрой, змеей скользнули по ладони, перемещаясь в протянутое овальное стекло, формируя информационный массив. Очередная печать – быстрая дешифровка данных и мгновенная их передача в информационный центр. Нарушений выявлено не было. Использование чакры – восемьдесят целых семьдесят два сотых процента. Много, но в пределах допустимой границы. Анализ материала не входил в обязанности клана Хьюга, но даже так результат ее смутил. Причина тому не столько в цифрах, сколько в ощущении, отдавшимся неприятным зудом где-то на задворках сознания.
Взгляд скользнул по руке Саске – той, что была восстановлена из клеток Первого. Быть может, такие показатели из-за нее? Плохой контроль, отторжение?
Полномочий указывать Учихе что делать у нее не было, но Хината вполне могла поделиться своими предположениями с Сакурой или госпожой Цунаде. Или лучше вовсе не лезть в это дело?
– Надеюсь, твое самочувствие в скором времени улучшится.
Все приличия соблюдены и, казалось бы, сейчас он должен сделать еще один шаг назад, чтобы она смогла спокойно пройти к двери. Но он не двинулся с места.
Несколько долгих секунд он оценивающе разглядывал ее лицо, пытаясь уловить в нем нечто, известное лишь ему одному. Затем сделал глубокий вздох, и устало опустил голову, уткнувшись лбом в изгиб ее шеи. Он однозначно почувствовал, как Хината вздрогнула и резко дернулась, пытаясь отстраниться. Но и тут Саске был предусмотрителен – из кольца его рук и стола позади выхода не было.
– Что ты делаешь? – голос был осипшим, внутри вмиг образовался настолько тугой ком нервов, что даже вдох дался с трудом.
– Болит в груди.
Хината не понимала, чего он добивается, оттого инородная злость на ситуацию смешалась со страхом, природу которого она тоже не могла разгадать. Когда у этого человека появилась эта потребность касаться ее? Где та самая точка невозврата? На ум приходил лишь один момент. Седьмая и восьмая команды были направлены в деревню скрытого Облака, где и столкнулись с Саске.
Первое прикосновение было для нее неожиданно – он схватил ее чуть выше локтя, придерживая и не позволяя ринуться вслед за своей командой в бойню. Он наверняка заметил, как она дернулась в первом порыве отстраниться. В ответ, будто в отместку, усилив свою хватку. Синяк не сходил долго.
На этой же миссии он дотронулся до нее еще раз – за несколько часов до их отбытия из деревни: прикосновение кончиками пальцев к шее. Она отпрянула в ту же секунду, даже не осознавая этого. Но кожа, которой он коснулся, будто горела. В голове мелькнула мысль, что подобное уже было: Наруто до этого подарил ей точно такую же ласку. И если прикосновения второго вызывали тепло и трепет, то первого – страх. Нет, скорректировала себя Хината, она не боится, а не доверяет. Он был слишком опасным человеком, чтобы повернуться к нему спиной.
С тех пор, его попытки дотронуться до нее продолжались с маниакальной частотой, словно он пытался выжечь в ней это недоверие, но пока безрезультатно. Вот только зачем ему это?
– Уверена, что с тобой все в порядке, – натянуто произнесла Хината. – Если же настолько плохо, то лучше обратиться в больницу.
Он глубоко вздохнул.
– А если дело в чакре?
К неудовольствию Хинаты, он точно знал как поставить вопрос. Никто лучше клана Хьюга не разбирался в циркулировании чакры по каналам в теле. Даже медики не могли потягаться с ними – бьякуган давал много преимуществ. Хватит одного точного касания, чтобы восстановить силу потока, усилить его или же вовсе оборвать.
Чтобы выявить проблему, нужно было прослушать сердечный ритм, ощутить силу потока, а для этого нужно было до него дотронуться, чего Хинате совершенно не хотелось. Еще никогда она не прикасалась к нему сама. От одной лишь мысли об этом становилось не по себе. Будь перед ней Наруто, желание было бы полностью противоположным: дотронуться до загорелой кожи, провести ладонью по крепким мышцам, как можно сильнее прижаться к нему, столь теплому и родному. Но сейчас рядом с ней был другой человек, и она не знала, как должна поступить.
Хината неуверенно приподняла руку, озарившуюся теплым голубоватым свечением, и не без усилия прикоснулась к груди кончиками пальцев, затем всей ладонью. Сразу же ощутила мощные мерные удары, отдающие в руку легким покалыванием. Ее чакра адаптировалась к его телу, готовясь, в случае необходимости, воздействовать на каналы. Бьякуган активировался, позволяя видеть живительные потоки, концы которых сплетались в животе.
Этот маленький раунд был за Саске, а ей осталось лишь облегченно вздохнуть, опустить руку и тихо произнести:
– Все в порядке, никаких нарушений нет.
– Чувствую усталость, – прошептал он ей на ухо, не поднимая склоненной головы.
Саске обнял ее за талию и потянул к себе. Рефлекторное желание сбежать было безжалостно задавлено силой его рук, обвивших тело. Внутри начала нарастать паника. Она должна поскорее отсюда уйти.
Хината выставила ладони вперед, вновь концентрируя в них чакру – уже для атаки. Выровнять моментально сбившееся дыхание оказалось очень тяжело.
– Отпусти, – только бы ее тонкий голос не был похож на лепет.
– Почему ты не доверяешь мне?
Он знал, что она чувствует к нему, поэтому злился. И теперь, когда Саске смотрел ей в глаза, она полностью осознавала всю силу этого его чувства. Сейчас, не колеблясь, она могла сказать, что боится.
– Не знаю. Мне жаль.
Это неправда – ей не жаль, а все, о чем она мечтает, чтобы эти взаимоотношения вернулись в старые рамки, ограничивающиеся скупыми кивками при встрече.
Их лица разделяла всего пара сантиметров. Ужасная ситуация, отвратительные мысли, гадкое малодушное желание сбежать и спрятаться где-нибудь.
– Врешь.
Откуда ему это известно? Внутри начал нарастать гнев. Он не должен так легко читать ее, это неправильно.
– Мне жаль, – сил хватило лишь на то, чтобы повторить эту ничего не значащую для обоих фразу. – И не мое доверие ты должен вернуть.
Ей было известно о том, как он поступил с Сакурой. Та сама рассказала – неожиданно и для самой себя, и для Хинаты. Акт доверия, после которого их общения вновь вернулась к прежнему уровню «простых знакомых». Сможет ли Харуно, та, которую он пытался убить, вновь принять его, поверить? Да, скорее всего да, но Хинате казалось, что пережитая боль никогда до конца не отпустит Сакуру.
Столько мыслей мелькали в голове, пробуждая чувство злости – инородное для натуры – в напряженном теле. Если он сейчас ее не отпустит, то она ударит его.
Чувствуя необходимость сказать все вслух, дрожащим голосом она добавила:
– Какие бы цели ты не преследовал, к чему бы ни стремился – было ли так необходимо жертвовать друзьями?
Она хотела еще что-то добавить, но не смогла. Не хотела, не видела смысла. Ни одна миссия не стоит подобной жертвы, на которую Саске пошел не задумываясь.
– Они знали о риске, когда приблизились ко мне тогда, – после нескольких мгновений молчания произнес Саске. – Я был опасен.
Его слова повисли в воздухе. Учиха Саске опасен всегда.
Возможно, ей на руку сыграло то, что он не до конца окреп, а может, он просто решил отпустить. Стальная хватка Саске ослабла, что позволило ей, словно ошпаренной, отпрянуть от него подальше. Не желая оставаться здесь ни минуты, она, схватив свои вещи, выбежала в коридор и захлопнула за собой дверь. В этот момент ее коленки предательски дрожали, а сердце было готово выскочить из груди.
Зачем она вообще пришла? Ведь можно было поручить это заданию любому другому шиноби клана. Но нет, ей нужно было сделать все самой. И дело не в просьбе Наруто, а в самом Саске – человеке, рядом с которым прошло четыре года ее жизни в Академии. Она просто знала его, вот и все.
Остановившись и прислонившись плечом к стене, она рвано выдохнула, проводя рукой по лицу. Откуда в ней эта неприязнь, нежелание доверять ему?
Именно на плечи Саске лег груз потери его семьи во имя деревни, именно он был вынужден убить брата и занять его место в стане врага. Благодаря ему удалось избежать многих жертв в войне. Он такой же герой как и Наруто, хоть об этом и не говорят в слух. Почему так сложилось она не знала, просто все молчат, хоть и знают, понимают, испытывают уважение и трепет.
В голове вновь что-то запульсировало, отдавая колкой болью в виски и глаза. На миг показалось, что земля уходит из-под ног. Хината пошатнулась. Картинки – бессвязные и размытые – стали мелькать перед ней: отряд, отправляющийся в погоню за сбежавшим генином; новость об атаке на носителя восьмихвостого; Учиха Саске стремится уничтожить Коноху, нукенин, враг! Нет, не верно, все не так, он тот, кого выбрала деревня, чтобы внедрить к врагам, ее внешний защитник, один из героев. Откуда эти образы. Что за безумие?!
Сознание померкло – на мгновение, не больше. Пустота полностью заполнила собой пространство. Нет тела, но есть разум – одурманенный, безвольный, пассивный. Тусклый свет в одночасье сменившийся ярким!
Горячая капля потекла по губе, срываясь вниз и падая на дорогу. Кровь. Достав салфетку, Хината утерла нос, тяжело вздыхая. Гул в голове прекратился, дурман исчез. Что только что произошло? О чем она вообще думала? И где она?
Улица была знакома, как и дом. Рука скользнула в карман, нащупывая коробку с линзой и свиток. Цель визита прояснилась – Саске. Память о событиях в квартире резко напомнила о себе, заставляя румянец вспыхнуть на щеках. Как же гадко она себя чувствует, будто испачкалась или, что хуже, предала. Нет, не думать. Больше подобного не допустит. А сейчас стоило направиться в больницу.
Шаги на ватных ногах давались с трудом. Сердце беспокойно билось в груди: столь же быстро и гулко как у попавшего в капкан зверька.