Letters / Письма

Ченни ожидал совершенно другого, когда приехал за женой. Но, глядя на её подавленный вид, заплаканные красные глаза, видя, с каким отчаянием Аманда говорит, вдруг почувствовал себя полным ничтожеством. Раньше его никогда не трогали слёзы жены, но почему-то сейчас эти мокрые дорожки на её впалых щеках возымели неожиданный эффект. Услышав его «прости», Аманда сначала не поняла, а потом заплакала ещё сильнее. Они долго ещё выясняли отношения; Ченни настаивал на том, чтобы она вернулась домой, обещал, что больше не будет так вести себя с ней, просил прощения… Что-то подсказывало Аманде, что не нужно доверять мужу: он ведь актёр, и сыграть любую роль ему не составит никакого труда. Зачем она ему теперь? План выполнен — Меган убедилась, что её бывший муж счастлив в своей новой семейной жизни, что у него действительно отличная любящая супруга, так что какой теперь смысл в их совместном существовании? Продолжать терпеть ужасное поведение мужа, извечные упрёки и насмешки, да ещё и получать иногда… Нет, этого больше быть не должно. Но, как всегда, в любой ситуации есть своё «НО». И у Аманды их было несколько: она боялась остаться одна, боялась, что ей негде будет жить, боялась, что её не так поймут, боялась расстроить свою маму, наконец… Судом предписывалось, чтобы супруги, желающие развестись, пожили какое-то время вместе, дабы пересмотреть свои отношения, и Аманда настояла на том, чтобы они подали заявление о разводе. Если суждено им будет остаться вместе — ничего страшного, заберут заявление обратно, если же нет — то и сожалеть будет не о чем. Ну разве что только о времени, прожитом вместе. Только после того, как Ченни согласился на это условие, Аманда решилась вернуться домой. Изо всех сил старался Ченни измениться, стать лучше, перестать выискивать в супруге одни недостатки. И это начинало получаться. С трудом, медленно, тяжело — но получаться. Аманда первое время очень настороженно относилась к нему, с недоверием принимая оказываемые знаки внимания. — Может, сходим куда-нибудь? — предложил однажды Ченнинг, сидя за ужином. Он вдруг почувствовал, как давит на плечи эта звенящая тишина, которой раньше мужчина отчего-то не замечал. Почему так тихо? Аманда от неожиданности поперхнулась. — Ченни, — она прочистила горло, — эм… Ты уверен? Ну, что хочешь сходить куда-нибудь… со мной? — Ну да, — пожав плечами, неопределённо отозвался мужчина, ковыряясь вилкой в тарелке, — почему бы нет? Понимаю, тебе сложно, но и ты пойми меня, прошу. Я… не хотел, чтобы всё так вышло, правда! — с жаром начал объясняться он, — просто… После ухода Меган я сам не свой. Это как будто от меня оторвали какую-то часть. Она забрала Джонни, и мне от этого ещё сложнее. Я слишком сильно привязываюсь к прошлому, знаю. Но ничего не могу поделать с этим. Ченни развёл руками, словно подтверждая свою беспомощность перед самим собой. Аманде было неприятно слышать это. Но уж лучше горькая правда, не так ли? С момента их так называемого примирения прошло не так уж много времени — всего пара недель, но изменения в поведении Чена уже давали о себе знать: мужчина даже принёс жене букет цветов, возвращаясь с работы домой. Всего лишь скромный небольшой букетик, но для Аманды он имел едва ли не большее значение, чем для Чена самого. Тяжело пробуждать в себе любовь к человеку, если с самого начала убивать в себе все положительные чувства, выискивая один только негатив. Ченни даже перестал общаться с Меган, чтобы лишний раз не изводить себя.

***

Это даже больше, чем просто тяжело. Принять, полюбить её такой, какая она есть, несмотря на то, что я не чувствую к Аманде ровным счётом ничего… Зачем? Она была нужна мне для мести, игры, спектакля, в котором она блестяще сыграла свою единственную роль. Такая амбициозная, такая доверчивая, с чистой, светлой душой… Разве такие ещё существуют? Аманда была простой пешкой в этой игре, и мне с трудом получается мириться с той мыслью, что она — что-то нечто гораздо большее, чем просто помощник в моей игре. Мне всегда казалось, что Аманда специально противоречит мне, идёт против меня, моих правил и моей воли, пока я не осознал, что она — на самом деле такая. Никогда не манипулировала мной, не лгала, не лицемерила, а была самой собой, а я… А что я? Ломал её, уничтожал, выжигал все эти качества, просто лишь потому, что Аманда так не похожа на Меган. Да с чего вообще я взял, что она ДОЛЖНА быть похожа на неё? Аманда лучше. Всегда была лучше и чище. Постепенно, сама того не осознавая, она учит меня любить. Нужно ли мне это? Разве могу я позволить себе без угрызений совести заглянуть в её чистые глаза, коснуться губ, обнять так крепко, чтобы потемнело в глазах? Порой мне кажется, что я навсегда останусь зверски ужасным существом, угрожающим спокойствию и нормальному существованию своей жены. Жена… Даже не верится, что у меня вновь есть жена. Словно всё это время после развода я не жил, а существовал. Кажется, моя работа плавно перетекла в жизнь, и я теперь не умею нормально жить, а только играю, играю, играю… Этот ореолом окутывающий Аманду вкус печали настолько силён, что я до сих пор не могу понять, как же я не почувствовал его раньше. Надеюсь, мы сможем — я смогу — стать лучше, изменить нашу семейную жизнь в лучшую сторону, быть для Аманды тем, кого она когда-то увидела во мне и полюбила.