Кровь и кофе

      К началу октября значительно похолодало. Сухой ветер резал глаза и грозился сдуть шляпу. Мистер Аттерсон, придерживая воротник, поднялся на крыльцо знакомого темного дома. Едва он отпустил молоток, как тяжелая дверь открылась. Перед ним стоял высокий мужчина в форме дворецкого с абсолютно бесстрастным лицом.       — Добрый вечер. Я хотел бы видеть мисс Ван дер Мер. Я нотариус, мистер Аттерсон.       Дворецкий отступил, впуская Аттерсона.       — Госпожа примет вас в библиотеке, — бесцветным голосом сообщил он.       — Но вы даже не сообщили обо мне, — заметил Джон, отдавая свою шляпу.       — Госпожа предупреждала, чтобы вас сразу приглашали к ней.       Аттерсон пожал плечами. Он не наведывался сюда уже неделю — не было повода. А сегодня он как раз закончил подбирать документы для выписки кормилицы из квартиры и, как и обещал, приехал чтобы помочь Иде их оформить.       Дворецкий проводил Аттерсона на второй этаж, а затем до конца коридора. Там их ждала широкая резная дверь с кольцом вместо ручки. Дворецкий открыл перед нотариусом дверь и учтиво пригласил войти, тихо притворив ее за ним. Джон огляделся. Библиотека оказалась больше, чем можно было предположить — вероятно, полностью занимала половину второго этажа прямо над гостиной. Стеллажи под потолок заставлены книгами. Почти все они были очень красивыми, украшены золотом, резьбой по коже переплета, сияли свежим глянцем или тускло поблескивали потертой позолотой и бронзой. В дальней стене нежарко топился камин, фиолетовые шторы на больших окнах были по-вечернему задернуты, а по стенам тихими огнями горели свечные светильники. Наверное, электричество в доме было проведено только на первый этаж.       В библиотеке никого не оказалось, и Джон подошел к окну. Отодвинув занавеску, он посмотрел вдаль на поблескивающую в спускающейся темноте нитку железной дороги. Лошади, не загнанные в конюшню, выглядывали из крытого загона, прижимаясь друг к другу и дыша облачками пара.       — Так значит, вы знакомы с доктором Джекиллом, — вдруг раздался сзади негромкий ровный голос, и Аттерсон вздрогнул, резко повернувшись к двери.       Ида Ван дер Мер, в траурном платье, прижимая к груди потертую книгу, плавно прошла к креслу с высокой спинкой и положила книгу на подлокотник. «Фауст» блеснул в свете огня. Ида не спеша приблизилась к окну, у которого стоял Аттерсон.       — Да. Мы с ним хорошие друзья.       — Как неприятно было узнать об этом от него, — она сдвинула штору и задумчиво уставилась в небо.       — Не понимаю, — нотариус неосознанно крепче сжал портфель с документами, встревоженный ее тоном.        Девушка повернула к нему бледное, будто постаревшее на десяток лет, лицо. Прозрачной зелени глаза в полутьме комнаты показались глубоко черными; волосы ее, собранные под атласную траурную ленту на затылке, выпавшими черными прядями обрамляли тяжелые скулы.       — Неприятно, что вы столь многим делитесь между собой.       — Я… — Аттерсон совсем растерялся, проваливаясь в темные вселенные глаз Иды. На него накатило легкое ощущение паники, и он невольно нервно сглотнул, вспомнив слова Джекилла о ее врожденных способностях.       — Впрочем, это уже не имеет значения, — она задернула штору. Чары рухнули, и ее голос снова зазвучал обыденно. Девушка пригласила нотариуса присесть, — Генри Джекилл больше не является моим лечащим врачом. Как и вы, полагаю, ненадолго останетесь моим нотариусом.       Аттерсон сел в предложенное кресло и отложил свой портфель.       — Вы собираетесь меня уволить? — Уточнил он.       Ида поморгала, удивленно уставившись на Аттерсона.       — Нет. Нет, я не так выразилась. Я имела в виду, что ваша работа ведь скоро будет закончена?       — Не так скоро, как хотелось бы, — покачал головой Джон. Он успокоился, входя в привычное деловое русло, — Документов на Карфакс я до сих пор не видел.       — Да пусть он провалится к дьяволу, этот Карфакс! — Вскричала Ида, порывисто поднявшись и уронив «Фауста». С ее плеч сползла шаль, обнажив высокий ворот платья. Девушка не обратила на это внимания, — Не хочу я иметь с ним ничего общего. С меня вполне хватило двух проведенных там лет.       Она дрожащими пальцами заправила выбившиеся волосы за уши, налила в стакан воды из хрустального графина, стоявшего на постаменте возле стены, и, вытащив из-за пояса какой-то пакетик, высыпала его содержимое в воду, тут же ставшую мутной от порошка. Выпив лекарство, она поморщилась, но заметно успокоилась, продолжив голосом ровнее.       — Я осталась совсем одна, мистер Аттерсон. Для меня одной более чем достаточно этого дома и денег моего отца. Простите меня. Вы ведь пришли по делу?       Джон кивнул и достал формуляры. Чтобы их заполнить, необходимы были реквизиты жилицы и квартиросъемщика. Ида немедленно отправила дворецкого в свою комнату за записной книжкой. Заполнить бумаги самостоятельно она не могла — дрожь в руках мешала девушке держать перо, — поэтому Аттерсон все внимательно переписал сам, проверил и участливо пообещал отправить документы в управление.       — Спасибо, мистер Аттерсон.       — Джон, — автоматически вдруг поправил нотариус, сам удивившись вырвавшемуся слову.       По губам Иды скользнула бледная тень улыбки.       — Рано или поздно все перенимают у меня эту привычку. Даже отец. А я просто очень люблю свое имя — меня им нарекла мама в честь своей крестной. Так мне кажется, что нас с мамой хоть что-то связывает, что я хоть что-то унаследовала от нее.       — У вас очень необычное и красивое имя, — смущенно пробормотал Аттерсон, стараясь собрать бумаги в ровную стопку.       — Спасибо вам, Джон, — теперь Ида улыбнулась теплее, — За ваше терпение. Прошу вас, забудьте про поместье. Очевидно, документы потерялись, а разыскивать их у меня нет ни желания, ни нужды. А теперь могу я задать вам несколько вопросов?       Аттерсон замер, насторожившись.       — Конечно.       — Доктор Джекилл и вы — насколько хорошо вы знакомы? — Ида подняла «Фауста» с пола и осторожно отряхнула, поправив закладку.       — Мы лучшие друзья. Но откуда вам известно, что мы знакомы? — Конечно, это не было секретом, но Аттерсон почему-то был уверен, что Ида не могла случайно услышать об этом в светской компании.       — Генри Джекилл был здесь. Около недели назад. Жаждал выяснить, каково мое душевное состояние, но в этом нет ничего удивительного — он всегда был страшно назойлив. А потом обмолвился о смерти моей Марочки. Как, мол, такой новый удар сказался на моих нервах. А ведь ему совершенно неоткуда было о ней узнать: о таком, знаете ли, не пишут в газетах. Я бы предположила, что доктор мог столкнуться с ней на вскрытии, но кому как не мне лучше всех известно, что мою несчастную Марочку не отправляли на безбожное кромсание к этим машинам науки. Я лично занималась ее похоронами. Так что я спросила напрямую, и он сознался, что услышал об этой истории от вас, мистер Аттерсон. Разумеется, в этом нет ничего особенного, однако я была неприятно удивлена, что такой человек как вы водит дружбу с человеком вроде него.       — Боюсь, я вас не понимаю. Доктор Джекилл прекрасный человек и замечательный друг, — голос Аттерсона приобрел холодные нотки.       Ида задумчиво поигрывала страницами книги у себя на коленях, уставившись в огонь камина, жар которого не доходил до середины библиотеки.       — Возможно, так оно и есть. Даже весьма вероятно. Видите ли, мы с вами знаем Генри Джекилла с абсолютно разных сторон — вам он знаком как светский человек в светском обществе. Я же знаю его как врача и ученого, и, можете мне поверить, этот ученый расчетлив, холоден и жесток. Я неделю ждала, когда вы решите навестить меня, чтобы поговорить с вами об этом, но теперь, когда вы здесь, у меня пропало всякое желание обсуждать Генри Джекилла.       Ее слова больно кольнули самолюбие Аттерсона. Не столько самолюбие даже, сколько веру в свою дружбу и нежелание разочароваться.       — Что ж, если на этом все, пожалуй, мне пора. Постараюсь успеть передать бумаги сегодня же. Доброй ночи, мисс Ван дер Мер, — нотариус, наконец, затолкал стопку в портфель и поспешил покинуть библиотеку.       У самой двери его настиг ее тихий надтреснутый голос:       — Доброй ночи. Мистер Аттерсон.       Неприятный осадок, оставшийся после разговора с клиенткой, преследовал Аттерсона всю дорогу. Положа руку на сердце, о жестокости ученой стороны Джекилла он слышал уже не в первый раз. Однако даже это не давало Иде права осуждать их дружбу.       И когда Аттерсон наконец ложился спать, в его голове все еще звучал голос мисс Ван дер Мер, срывающийся и дрожащий, полный неприязни к его другу, Генри Джекиллу.       Сон не шел, и, промучившись до глубокой ночи, Джон наконец понял, что терзало его ум помимо сегодняшнего визита — посылка в Карфакс. Не в силах более думать об этом, нотариус встал и перерыл рабочий стол в поисках бумажных копий. Нетерпеливо зажигая светильник, Джон краем глаза увидел почтовый штамп. Ага, вот и последние документы. Среди извещений и описей он нашел договор страхования и впервые в жизни порадовался своей педантичности. Адресатом посылки значился некий Дракула, Карфакс, Пэрфлит; а само отправление прошло не меньше половины Европы.       Аттерсон оторвал взгляд от бумаги и задумался. Выходит, поместье было продано Генералом еще до его смерти этому Дракуле, в то время, как Иде об этом ничего не известно. Но нотариус тут же покачал головой: во всяком случае, она говорит, что ничего об этом не знает.       Задув свечу, Джон снова забрался под одеяло, терзаемый сомнениями.