Падая и поднимаясь

      У Кучики Рукии было время подумать. Застенки Общества Душ вполне располагали к такому виду деятельностей… Впрочем, только к такому и располагали, ибо из других развлечений тут только кормёжка, да видок из окна, в ожидании перевода в камеру, где обычно держат смертников и изменников… Хотя пребывание в карцере на территории тринадцатого отряда имело один весомый плюс от места в Башне Раскаянья, куда девушку грозились перевести уже как несколько дней. Тут были разрешены посещения, и пусть лица старых друзей и других членов отряда вызывали у девушки лишь пластиковую, будто прилепленную к лицу улыбку, да легкое чувство грусти, но все же с ними она могла позволить себе поболтать, так будто бы ее вовсе и не ждет показательная казнь на Холме Сокиоку.       Ренджи каждый раз приходил, пылая гневом и злобой, плюясь ядом и сетуя на глупость лучшей подруги, что решила отдать силы какой-то жалкой, по его мнению, душонке. На любой аргумент Рукии у него было десять слов брани и баранье упрямство, с которым тот продолжал винить ни в чем не повинную Карин и клона Каена.       Кстати о клоне. Сейчас будучи в более трезвом уме девушка все же приходила к мнению, что тот парень не так уж и походил на ее старого сенпая, он больше напоминал ей Ишшина, и несколькими мелкими деталями Масаки, фото которой Рукия часто видела, прибывая в доме Куросаки. Так что девушка пришла к выводу, что ей на помощь пришел тот, на чью помощь она уж точно не рассчитывала, да собственно и не имела права на нее… Только не от этого человека, который погиб по ее собственной дурости. Но все же он пришел, даже когда кто-то на невероятной скорости подхватил Исиду и Карин, унося их в безопасность, темноволосый не прекратил… Девушка помнила, как его тело дрожало от напряжения, когда тот поднимался с земли, упав после ранения от ее брата. Это удивило как девушку, так и Бьякую, а уже кривая ухмылка на лице и небрежно брошенное: «Я еще стою», так вообще поразила их обоих наповал. Рукия застыла в тот момент, все слова что до этого она хотела сказать, застряли где-то в горле. Она не понимала того, зачем этот парень так яро пытается ее защитить… Почему в его единственном открытом глазу пышет веселье напополам с нежностью… — Почему? — прошептала Рукия утыкаясь носом в свои колени, в попытке сдержать непрошенные слезы, и привлекая внимание уборщика, что сегодня мел коридоры у ее камеры. «Запомни мелкая… Насколько бы не была плоха ситуация» — говорил темноволосый сплевывая кровь и делая шаг вперед: «Карин придет за тобой… А за ней потащатся многие… Те, кто считает тебя своим другом… А еще среди них буду Я! Так что не смей думать о смерти…»       А затем никто иной как Куросаки Ичиго, жертва некомпетентности Кучики Рукии, повалился на грязный асфальт заливая его своей кровью, в тот момент тихая фраза, брошенная ее братом набатом, ударила по ее черепу, заставляя впасть в невольный ступор. «Все же упал» — произнёс в тот момент Бьякуя, но то была не привычная для девушки сухая и без эмоциональная речь, а нечто странное… Ибо в голосе ее брата был интерес и разочарование. — Кучики-сан, вы в порядке? — голос уборщика вырвал девушку из размышлений, и заставил поднять голову. — Да, Ямада-кун, — вытирая с лица дорожки слез, проговорила ему в ответ Кучики. — Сегодня опять ваша смена? — Может вам стоит выговорится? — чуть хмурясь спросил парнишка из четвертого отряда, при этом виновато опустив взор в пол. — Это конечно не мое дело, но я не думаю, что стоит держать все в себе и тихо плакать… Извините. — Вы правы, Ямада-сан, — чуть тряхнув головой и собираясь с мыслями, произнесла Кучики. — Ханатаро, и на ты если не сложно, — мило улыбаясь произнес парень в ответ, отставляя в сторону швабру и облокачиваясь на стену. — Ты когда-нибудь ошибался? — смотря куда угодно, но не собеседника, спросила Рукия, невольно сжимаясь всем телом. — Кучики-сан, я медик… — чуть пожимая плечами, а затем невольно вздрагивая, говорил в ответ Ханатаро. — И раз я сейчас тут мету полы, то да я ошибался… Скажу более я не раз ошибался. — Я несколько не то имела ввиду, — медленно скользя взором по щуплой фигурке медика, шептала на грани слышимости Кучики. — От твоих ошибок погибали люди? Ты калечил чьи-то судьбы? — Ох… Знаете Кучики-сан, я плохой медик… — испустив вздох полный печали, отвечал ей юноша. — В моей практике были разные случаи… Да, я ломал чужие судьбы, тем, что не мог исправить что-то… Да, на моих руках умирали люди, причем не только шинигами, но и обычные люди, Кучики-сан. Я медик, причем порой у меня такое чувство, что эта профессия преследует меня еще с жизни в Мире Живых… — Я задела тебя за больное… Прости, — стушевалась Рукия, слушая непривычно длинную речь из уст Ямады, обычно этот парнишка редко говорил так складно и не сбивчиво. — Ничего страшного, — чуть покачивая головой, ответил девушке медик, а затем скрестил руки на своей груди. — Но мне кажется, что в нашей профессии чья-то смерть, а особенно в Мире Живых, это не так уж и страшно… — Ханатаро, это был совсем мальчишка… — давя в себе желание заплакать, начала свою историю Кучики. — Я не смогла уследить за пустым, не смогла отбить его атаку, а мальчонка, рванулся вперед… Что-бы затем отлететь в сторону сломанной куклой. — Я так толком и не поняла, что тогда произошло, — до бела сжимая кулаки, продолжала девушка, по ее щеке скатилась слеза, кою она все же не смогла сдержать. — Память о той битве обрывочна… Сильные ранения заставили меня пойти на контакт с отступниками. Бывшие Капитаны были на удивление милы, предоставили много всего, в том числе и гигай… А так же умудрились устроить меня на проживание, на время поправки разумеется, именно в ту семью, что по моей вине потеряла младшего ребенка. — Отец семейства и одна из его дочерей, помнили все четко, сильны духовно были, — голос Кучики дрожал, как, впрочем, и она сама. — Я ожидала чего угодно… Но никак не радостной улыбки на лице отца семейства… А ведь никто не мог найти даже Дух его сына… Я уж думала, что пока я была в отключке, его пустой съел… но нет. — Карин, сестра парнишки, она меня ненавидела, — с неожиданной улыбкой на лице, прошептала Рукия. — Винила в смерти брата, в том, что ее сестра по ночам плачет в подушку, в том, что на лице ее отца реже стала появляться улыбка. — Это та девушка, которой вы отдали силу? — при слове — отдали, Ханатаро сделал жест известный как «воздушные кавычки». — Именно, только вот они у нее были, — чуть кивнув ответила Кучики. — Урахара Киске уговорил ее выполнять мою работу, пока я не верну себе силу и не оправлюсь от ран. И она пошла, скрипя зубами, но понимая, что если не она, то такие же монстры начнут приносить боль и другим людям городе… — Я восхищаюсь ее силой, и выдержкой, ведь ее наставником в этом деле была я, та кто сломала ее жизнь, нарушив привычный порядок вещей… — где-то в девушке будто бы прорвало плотину, и слезы тут же потекли из ее глаз ручьем. — Я понимала почему она ненавидела, почему выходила из себя от любой моей фразы… Но я не понимаю, почему она меня простила?! — Почему она проливала свою кровь, когда за мной пришли? — Кучики сорвалась на крик. — И почему ее чертов брат появившись был так добр ко мне?! Я же убила его, заставила его семью страдать, разлучила его с теми, кого он любил… Почему? — Все очень просто Кучики-сан, — медленно делая шаг к камере, произнес Ханатаро. — Вы наткнулись на очень добрых людей, и из ваших слов я понял, что отец семейства как минимум знал о Обществе Душ и прочем, иначе я не знаю, на что списать его спокойствие после смерти сына. А ваша подруга, да именно подруга, просто побывав в вашей шкуре, поняла, что ваша работа очень сложна. И во время ее выполнения можно допустить ошибки, пусть они и будут дорогого стоить.       Тихо отворился замок камеры, и уборщик, потряхивая ключами в руке, подошел к девушке и чуть покраснев заключил ту в объятия. — У вас очень хорошая подруга, — смотря в окно за спиной Рукии, проговорил Ханатаро. — И я не думаю, что они оставят это просто так… — Они? Нет, — прошептала Кучки, судорожно вцепившись пальцами в одежду Ямады. — Они придут, и именно это меня и пугает… Я не стою того. — Спросите это у них, когда они будут тут, — размыкая кольцо из рук, и идя на выход из камеры, произнес Ханатаро. — Ну будте уверены, если что, то я лично покажу вашим друзьям кратчайшие пути до вашей камеры, Кучики-сан. — Спасибо, — обронила девушка, смотря в спину одного из офицеров четвертого отряда, что сейчас показалась ей неожиданной широкой и надежной. — И да, вас завтра переводят в Башню Раскаянья, — не оборачиваясь проговорил Ямада. — Вы там держитесь, ладно?

***

      Кучики Бьякуя лишь несколько раз жалел о чем-либо… Если в первый раз он жалел о смерти своей любимой, то позже, он каждый раз жалел об одном и том же. А именно о том, что он представитель Древнейшего и Благороднейшего Дома Кучики. О том, что она ограничен догмами и правилами. Теми, от которых давным-давно устал. От которых мужчина пышет злостью и ненавистью к самому себе, да и к обществу в целом… Но увы, он не имеет права показывать, всего того, что он думает об этом. Когда-то давно, Бьякуя пошел против правил и нахлебался тогда проблем, с принятием в клан одной бродяжки руконгайки. И всем было плевать, что она была сестрой его почившей жены, и одной из лучших студенток на потоке в Академии.       Нищая, попрошайка, воришка… Руконгайка. Сколько слов он услышал о ней тогда, и уже даже подумывал, о том, чтобы бросить эту затею, но кое-что не давало. Слово данное его любимой было важнее догм и правил. Он нашел ее, родную кровь, ту в которой он действительно видел семью. А сейчас… — Ублюдки, — прошипел Кучики, сидя на крыше своего поместья, невольно вспоминая старую знакомую, что приучила его принимать алкогольные напитки именно на крышах. — Как же мне тебя вытащить и не посрамить Дом? — устало спросил Бьякуя переводя взор к звездному небу, а затем опрокинул в себя пиалу с саке. В его воображении тут же встали два образа, столь схожих в своей непоколебимости. — Может они помогут… Нет, навряд ли…       Кучики Бьякуя впервые на своей памяти был в смятении и не знал, как же ему поступить.

***

      Йоручии с интересом смотрела на разлинованную на квадраты доску. Девушка любила интеллектуальные игры, и даже неплохо играла в сеги, но вот такую вариацию игры она играла довольно редко. Ишшин назвал это шашками, и почему-то утверждал, что каждый раз, когда твоя фигура выбывает, то проигрывающий обязан выпить коньяка, аргументировал он это тем, что на каком-то симпозиуме врачей, некто доктор Анисимов, рассказывал ему именно такие правила. Но больше девушку волновало другое. Сейчас ее противником был отнюдь не Ишшин. — Решился, да? — с легким прищуром смотря на фигуру, по другую сторону стола, спросила Йоруичи. — Ты несколько лет звала меня выпить, — пожимая плечами отвечал ей ее оппонент. — Да и не думаю, что сейчас меня с пары глотков унесет… — Ты что надеешься выиграть? — удивленно вскинув брови, спросила девушка. — Глупый-глупый Ичигооо! — Так, я не понял, — сезде на входе в комнату, отъехало в сторону, открывая взор на хмурого как грозовая туча Ишшина, и двух маленьких фурий за его спиной. — Мы тут значим, бежим сломя голову, беспокоимся… А они тут пьянствуют… — Ичи-ни ты пьешь?! — изумленно воскликнула за спиной Ишшина Юзу. — Кому-то определенно не помешает трепка, — тихо и зловеще, проговорила Карин. — Дык, я это… — медленно пятясь назад от стола, начал придумывать отговорки Ичиго. — Для дезинфекции во, да и вообще, я же вроде как того, умер! Законы мира живых на меня не распространяются, да я выгляжу я на все девятнадцать… — Тогда почему твой гигай это парнишка лет тринадцати? — ехидно ухмыляясь, вклинилась в семейные разборки Шихоин. — Потому что ты сетаконщица, — моментально нашелся с ответом парнишка. — А почему волосы темные? — хмурясь спросила Юзу, замечая еще один новый элемент своего любимого братика. В душе девочка до сих пор была не уверена, что перед ней именно ее брат, слишком не похож, слишком отличается… Иначе бы сейчас она уже душила его в объятиях. — Так меня сложнее будет запомнить, — ответил Ичиго, вставая с татами, а затем резким и невероятно быстрым движением оказался рядом с Юзу, чтобы мгновением спустя устроить групповые обнимашки. Пусть это и было не привычно для их семьи, пусть сейчас все относились друг к другу с недоверием, но Ичиго просто был счастлив от того факта, что он все же спас Карин. — Эх, а про кису все забыли, — открывая бутылочку коньяка, прошептала Йоручи, наблюдая сцену семейного единения, что спустя секунду превратилась в разбор полетов, на которых глава семейства и младший сын сетовали на неподготовленность Карин, вызывая на свои головы ее праведный гнев. — Эй, Йору, — девушка невольно вздрогнула, когда Ичиго окликнул ее, до сего момента ее называл так только один человек. — Это ведь ты вынесла сестру и того придурка с поля боя, да? — Ага, — несколько заторможено ответила Шихоин, а затем удивлённо икнула, когда оба представителя мужского пола в семействе Куросаки глубоко поклонились ей, и одновременно сказали: «Спасибо»