По ту сторону зеркала

Вечером, сидя у камина за чашкой кофе (Огденское уже просто физически не лезло в меня) я раздумывал, как быть дальше, и в итоге пришёл к выводу, что разумнее всего было бросить это дело. Но стоит ли говорить, что Джеймс думал совершенно иначе и не собирался отступать так просто. — Ну, что дальше, Тед? — спросил он, едва мы перенеслись в незаметный закуток Даунинг-стрит, откуда направились к красной телефонной будке. Ему, как всегда, нужен был чёткий план действий. — Да ничего. По-моему, нам убедительно дали понять, чтобы мы не лезли. — Значит, так и бросим это всё? — на его лице отразилось разочарование. — Ну, если бы Розье в Аврорат доставили, я бы из него признание конечно выбил. А так... — У меня всё одна деталь из головы не идёт — его мать погибла именно от Сектумсемпры. А ведь это заклятие отнюдь не является широко известным, сам понимаешь. — Думаешь, это он мать на тот свет отправил? — Вряд ли. Он тогда совсем ребёнком был, даже колдовать ещё не мог. Но, судя по сведениям, которые я получил из архива, он видел гибель матери. Может, у него крыша поехала? Парню лечиться просто надо. — Ох, я бы ему назначил терапию, — ухмыльнулся я, представив Розье у себя «на приёме». То, что я сделал с ним в его особняке год назад, показалось бы ему цветочками... Трансгрессировать в Министерство вместе со мной Джеймс отказался — опять что-то задумал, неугомонный! Чуть позже, в тот же день, я узнал, что после ресторана он направился в Мунго — вероятно, к этой Пирс. Спрашивать напрямую я ничего не стал; сам расскажет, если захочет. В любом случае, ему без меня не справиться. Так и вышло. На следующий день я застал Поттера-младшего в коридоре возле своего кабинета. — О, здорово, — он протянул мне руку, — с утра тебя дожидаюсь. — Приветствую. Чего изволите? — Я знаю, как взять Розье, — он хитро улыбнулся и показал мне какую-то папку с бумагами. Я молчал несколько секунд. Надоело мне уже это дело, но Джеймс был не просто дотошным, он был скрупулёзным. В его глазах была такая решимость, что я не смог его послать. В конце концов, в глубине души я всегда уважал его. — Заходи. Когда я сел за стол, он положил папку передо мной. У меня с утра снова разболелась голова, и меньшее, чего мне сейчас хотелось, так это вытягивать информацию. Но пришлось. — Ну. Что это? — Новое дело, — с энтузиазмом ответил Поттер. — Я его только что завёл. Ты только представь: дом, который снимала Джулия Пирс, ограбили. Пропали ценные вещи, а на месте преступления было обнаружено вот это. Он положил на стол волшебную палочку Розье, забытую им у меня в кармане. «Интересный подход», — пронеслось у меня в голове, но тут же снова защемило. — Палочка? — уточнил я вслух, плохо соображая. Боль давила на глаза так, что они начали слезиться. Чёртов Мордред, я не должен показываться в таком состоянии Джеймсу! Надо прогнать его поскорее. — Умно. Только мы никогда не докажем. — Нам и не надо ничего доказывать, Тед. Ты хотел получить Розье? Пожалуйста. У тебя есть реальный шанс задержать его на целые сутки. И всё законно. Он был так доволен собой, что весь аж искрился. Меня, как ни странно, не раздражала его радость, но осадить его я должен был. — Законно. И нестандартно. Но нет. — Почему нет? — его улыбка мгновенно спала. — Джеймс, ты задай себе вопрос... — мне было тяжело говорить, боль давила всё сильнее. — Ради чего всё это? Ты уже забыл тех ребят в масках? Хочешь ещё раз с ними встретиться? Я — нет. И тут он сказал то, что не просто меня задело — меня пробрало. — Ну я думал, Джулия тебе не безразлична. «Твою мать! Тупой ты следователь, ты один во всём Аврорате знаешь, кто мне на самом деле не безразличен. Да класть я хотел на всех остальных! И ты, именно ты говоришь мне такое! Именно ты, кто знает её, общается с ней, видит её!..» — я был в бешенстве, но к этому чувству примешивался ещё и стыд. Я почти никогда его не испытывал, но сейчас... — А вот теперь ты думал слишком стандартно, — как можно спокойнее произнёс я и сразу отвёл глаза. Джеймс скрылся за дверью. Он был не дурак и, возможно, понял, что к чему. * * * Весь день я копался в документах, пытаясь в очередной раз выбросить из головы образ Мари, который и без того неотступно преследовал меня столько времени, а сегодня (благодаря Джеймсу) с небывалой прочностью поселился в моём мозге. Что и говорить, избавиться от этого образа у меня получалось из рук вон плохо. Если я не думал о ней, то башка раскалывалась; если думал — мучилось всё остальное, начиная душой и заканчивая телом. Я то и дело бил кулаком по столу, ломал перья и карандаши, швырял что попало на пол. Работа не шла. Не зная, как убежать от самого себя, я схватил папку с самыми интересными и запутанными делами и стал поспешно листать, пытаясь хоть как-то отвлечься. Вдруг я услышал шум в коридоре. Не успел прислушаться, как в кабинет зашёл мой постоянный посетитель. — Розье привезли. Я встал, пристально глядя на Джеймса. Не мог понять, то ли тот совсем идиот, то ли решил пожертвовать собой на благо раскрываемости. — Поттер... — во мне всё кипело, на языке вертелись только нецензурные слова. — Нахрена?! — А я думал, аврор Люпин ничего не боится, — решил пошутить он. — Тебе разницу между страхом, рациональностью и глупостью объяснить?! — Ну ладно, — Джеймс был невозмутим. — Придётся самому с ним перетереть. Он развернулся и вышел. — Кретин! — сказал я вслух, скрипнув зубами, и рванул вслед за ним. — С такими претензиями на геройство он вряд ли доживёт хотя бы до папочкиного возраста. Я настиг Джеймса у допросной и, придержав его за плечо, влетел туда первым, захлопнув дверь перед его носом. — Я сам! — было всё моё объяснение. В допросной сидел наш заклятый друг Трентон Розье. Я молча сел напротив и сурово посмотрел на него. У того забегали глаза. Проявление трусости, которое я терпеть не мог. — Ну что, мсье. Теперь только ты да я. Сознаваться будем или в туалет сначала сходим? Вниз головой. Освежимся, так сказать. — Вы что, гады аврорские, не поняли, с кем связались? — Слушай сюда, падаль, — я схватил его за горло и резко притянул к себе, — это ты в ресторане мог выкидывать такие штучки. Сейчас ты на чужой территории. и здесь это не пройдёт. Он молчал, затравленно глядя на меня. — Малыш Трентон, не хочешь рассказать, как погибла твоя мать? — я решил надавить на больную мозоль. У Розье даже зрачки расширились; было видно, какой ужас в него вселяли эти воспоминания. — Не надо! Не говорите о ней! — взмолился он. — Кем она была? Какие отношения были у неё с твоим отцом? — безжалостно продолжал я. На данный момент это был самый действенный способ. — Всё! Всё! Замолчите! — он пытался зажать уши, но я был слишком близко и не дал ему этого сделать. — Когда маленький Трентон вошёл в спальню родителей, он увидел... — Прекратите! Да! Да, это я! Я поразил Сектумсемпрой эту Пирс! Только замолчите! Я усмехнулся и подсунул ему нужный документ. Он безропотно всё подписал. Вдруг открылась дверь, и вошла целая делегация: Поттеры, старший и младший, а также коренастый мужчина с неприятным лицом, показавшийся мне смутно знакомым. — Трентон, что они с тобой сделали? — Я признался, дядя Джон. Я во всём признался. «Мерлин меня дери, точно! Джон Трэверс, старший сынок того Трэверса, что сгнил в Азкабане. Ну надо же, одно лицо с папашей... и, судя по всему, одно направление деятельности — Пожирательское». Трэверс, словно прочитал мои мысли, с подозрением взглянул на меня, Гарри и Джеймс — с интересом. Я развёл руками, делая вид, что всё вышло само собой. Поттеры, похоже, мне не поверили. — Я не могу больше так, дядя Джон, — пробубнил Розье, — не могу! Пусть они меня посадят, а? — Чистосердечное признание, — заключил я, садясь на стул. В голове отчаянно пульсировало. — Эта несчастная бумажка ничего не значит, — Трэверс явно волновался. — Он написал её под давлением. Трентон, скажи, что они с тобой сделали? Они пытали тебя? Розье бессильно опустил голову. — Что вы с ним... Вы травмировали его психику! — Это вы травмировали его психику, — серьёзно сказал Джеймс. — Ваш этот чёртов Аль... — Джеймс! — одёрнул его отец, и как раз вовремя. Дать последователям Волан-де-Морта понять, что нам известно о существовании Альянса, раскрыть карты сейчас означало запороть всю операцию на корню. А вспыльчивость и импульсивность Джеймса чуть было не сыграли с нами злую шутку. — Мистер Поттер! — неожиданно официально обратился он к Гарри, призывая того прислушаться к его словам, и указал на Трэверса. — Вот кто убил мать Трентона, Веронику Розье. Он был её любовником и по совместительству троюродным братом Эвана Розье. А Веронику убил чисто из ревности, что она в своё время предпочла Эвана, а не его. Убил на глазах у Трентона, когда тому было четыре года. Мальчик всё это видел. Отсюда расстройство психики и все эти зверства. — Да как ты смеешь, щенок, — Трэверс полез за палочкой, угрожающе двинувшись на Джеймса, но я преградил ему путь как раз в тот момент, когда Гарри ловко обезоружил Трэверса невербальным Экспеллиармусом. — Дядя... — ошеломлённо прошептал Розье, — это что, правда? — Трентон, послушай... — Дядя Джон, это правда? — он встал, пытаясь заглянуть Трэверсу в глаза. — Ну хоть раз в жизни скажи мне правду! Вы же пичкаете меня историями о каких-то невероятных миссиях и предназначениях, а сами... Ты всё это время лгал мне! Ты... спал с моей матерью! — После поговорим, Трентон, успокойся. — Я не буду с тобой после разговаривать, — он, похоже, всё понял. — Это ты тот ублюдок, слышишь? Ты и есть тот ублюдок! Ты, слышишь меня! Я просто знал об этом, слышишь! Гарри оттащил его к стене. Парень был на грани шока и с ненавистью смотрел на дядю-убийцу. — Я ничего общего с тобой больше иметь не хочу, — с отвращением выплюнул Розье. — Ты теперь сам по себе, племянничек. Ты сгниёшь в Азкабане или в Мунго, и никто тебе не поможет. * * * Гарри, конечно же, вызвал нас к себе. Джеймс всё рассказал — к счастью, без лишних подробностей. Я сидел молча. — Ну вы даёте, — заключил главный аврор. — Я, конечно, видел, что вы что-то мутите, но чтобы так глобально... Кто бы мог подумать. — Ты нас недооцениваешь, пап, — подмигнул Джеймс, а я наконец решил подать голос, чтобы задать ему интересующий меня вопрос. — Откуда про Трэверса узнал? — Я не знал. Я догадался, — улыбнулся он. — Читал дело, разговаривал со своими агентами в Лютном. Да, да, у меня есть свои доверенные лица, что вы на меня так смотрите... Ну а ты, Тед, сломал его морально, — Джеймс повернулся ко мне. — Теперь можем и дядю. — Так, стоп, — прервал его Гарри. — Хватит с тебя племянника. Ты что в Визенгамот понесёшь, свои догадки? Трэверс признание не подписывал, а показания Розье с расстройством психики — это не аргумент. — Что ж, так его и отпустим? — недовольно спросил Джеймс. Я наблюдал за ним и всё больше поражался его ненормальному рвению сокращать преступность в магическом мире. Побольше бы таких людей в магловской полиции Британии. Тогда ни о каких терактах не шло бы и речи. Эти мысли так меня воодушевили, что я в порыве энтузиазма встал и протянул Джеймсу руку. — Ты молодчина, Джеймс Сириус. Уважаю. Он с готовностью подал руку в ответ, и я крепко пожал её, но вдруг резко усилил хватку и стал потихоньку — так, чтобы не заметил Гарри — выкручивать ему кисть. Джеймс поднял на меня изумлённый взгляд. — Только больше так никогда не делай, — почти беззвучно, но от этого не менее грозно сказал я ему. — Не буду, — ответил Джеймс, еле сдерживаясь, чтобы не морщиться от боли. Я быстро отпустил руку и вышел из кабинета. Свершилось. Поттера-старшего выдвинули на должность министра магии. Старина Кингсли возглавлял наше Министерство уже двадцать семь лет — собственно столько, сколько я живу на этом свете — и стоит ли говорить, что восстановление страны после столь разрушительной войны, которая пришлась на расцвет его зрелости, отняло у него не только лучшие годы, но и все силы. И стоит ли говорить, что я был бы не я, если бы не воспользовался этой ситуацией. Занять должность главы Мракоборческого отдела я хотел ещё тогда, когда пришёл в этот самый отдел на испытательный срок сразу после окончания Хогвартса. То есть, десять лет назад. Семь лет в Хогвартсе. Десять лет в Аврорате. И один год и пять месяцев без Мари. Тихо выругавшись, я нырнул в камин Атриума и, со свистом пролетев несколько десятков ярдов вверх, выбрался на вечернюю улицу. С неба сыпал первый ноябрьский снег, но стремительно таял, не долетая до земли, таким образом из пушистых белоснежных хлопьев превращаясь всего лишь в грязную воду. Вокруг было как-то серо и пусто. Вроде бы всё шло по плану: девяносто девять процентов из ста, что кандидатура Поттера-старшего вызовет одобрение как Комиссии попечительского совета, так и магловского премьер-министра, и народный герой быстро станет новым главой Министерства, дав мне возможность наконец занять его место в Аврорате. Всё шло так, как я хотел. Но странно было то, что ни малейшего удовлетворения я от этого не испытывал. Оставив машину на парковке возле магловского Адмиралтейства, я пошёл пешком по улице, отбросив прочь всякую идею о трансгрессии. Состояние было, мягко говоря, не очень, и соблюсти хотя бы две «Н» из трёх было сейчас выше моих сил (4). Но не успел я даже перейти на другую сторону Уайтхолл-стрит, как вдруг мой мозг в прямом смысле взорвался. Всю голову охватила адская боль. Чтобы не закричать, я прислонился к стене ближайшего киоска и уткнулся лицом в какое-то углубление. В глазах потемнело, я слышал своё тяжёлое, как у оборотня перед обращением, дыхание, словно в ушах была вата, а громкость при этом увеличили. «Сейчас, сейчас всё пройдёт». Но, вопреки моим ожиданиям, боль не ушла ни через минуту, ни через десять. Я с трудом оторвался от стены и, шатаясь, пошёл обратно к парковке. Мимо проходили люди: кто-то смотрел на меня с укором, думая, вероятно, что я надрался как последняя скотина, кто-то посмеивался, кто-то вообще не замечал меня. Я словно увидел себя со стороны: жестокого, равнодушного, никому не нужного. Стало так хреново, что я не смог нажать кнопку на пульте сигнализации, чтобы открыть дверь, и просто повалился на капот, тихо скуля от боли. Какой-то мужчина подошёл, предложил помочь. Я огрызнулся в ответ, послав его куда подальше. Он отскочил как ошпаренный, а мне стало только хуже. Я ненавидел всех. За то, что страдаю. За то, что не могу принять ничью помощь, так как это будет проявлением слабости. За то, что я бесконечно и абсолютно одинок. * * * Боль не отпускала меня ещё пару дней. Закидываясь Умиротворяющим бальзамом пополам с виски, я по-прежнему ходил в Аврорат, помешавшись на идее возглавить его, но работать почти не мог. Боль съедала, топила, уничтожала. Руки тряслись сильнее прежнего. На днях Лисандер спросил, зачем я прихожу и не лучше ли мне отлежаться дома. Я, кажется, сказал ему, что сам решаю, куда и когда мне идти. Не мог же я ему ответить, что быть одному в четырёх стенах просто невыносимо. В какой-то из дней (я потерял им счёт) ко мне пожаловал сам Мальчик-который-пока-ещё-главный-аврор. Это меня немного развеселило, но боль и дрожь в руках не прекратились. Гарри возвестил меня о получении должности министра. Я сделал вид, что удивлён: — Так быстро? — Ну да, — Поттер смущённо пожал плечами. Всё никак не привыкнет к своему влиянию и славе. — Приступаю со следующей недели. — Поздравляю. — Спасибо. Но я, если честно, не за этим пришёл. Было видно, что ему трудно говорить. В этот момент, хоть боль и прошибала мою голову почти каждую секунду, я начал догадываться, о чём пойдёт речь. — Насколько я знаю, ты хочешь возглавить Мракоборческий отдел, — сказал Гарри, и я понял, что ему это нелегко далось, но продолжал упрямо сверлить его выжидающим взглядом с улыбкой безумца на лице. Я чувствовал, буквально осязал повисшее в воздухе напряжение и где-то в глубине души даже хотел облегчить Поттеру его роль в этом разговоре, но... ничего не мог с собой поделать. — Хочу, — с той же безумной улыбочкой протянул я. Голова трещала, не переставая. — Тед, да что с тобой сегодня? — ага, заметил! — Ты выпил что ли? — Я? Да я вообще не пью. — Ну-ну, — Гарри недоверчиво покачал головой. Ненавижу эту его привычку! У меня ещё сильнее затряслись руки. Я прижал их к столу, чтобы не видно было дрожи. — В общем так. Я предлагаю тебе остаться главой Оперативного отдела, а на моё место придёт человек, девять лет проработавший в Азкабане. Может, освоится здесь, а там, глядишь, и назначение будет. Я откинулся на спинку кресла. Ага, щас. Какого Мордреда мне тут сдался левый человек, который не просто не был мракоборцем, но даже не числился в сотрудниках Министерства?! Я хотел было сказать это вслух, но поразившая мой мозг боль сбила меня с толку. Я вообще плохо осознавал, где нахожусь и о чём говорю; только одно я понимал чётко: Поттер не хочет, чтобы я стал главой. Но это у него не выйдет! Я поднялся с места, словно не помня себя, и подошёл к окну. Слов было много, но собрать их воедино я не сумел. Пытаясь прогнать боль и систематизировать мысли, я быстро-быстро помотал головой. Ничего не вышло. — Вот значит как, — только и смог произнести я. — А причина? — Думаю, ты и сам знаешь, — глухо отозвался Гарри. — Да ну? — Тед, весь последний год с тобой творится чёрт знает что. То ты избиваешь до полусмерти допрашиваемых, то напиваешься в хлам, то ругаешься с коллегами. Как ты можешь возглавлять такое большое подразделение, когда ты не в ладах с самим собой? — У меня всё в порядке, — я тупо стоял на своём. — А вот ты, я погляжу, вздумал лоббировать пришлого человека. Кто это вообще — мужчина, женщина? Может, у тебя с ней какая личная связь? — насмешливо сказал я. Очень уж хотелось перекинуть часть своей боли на других. Пусть хоть понервничают. — Не забывайся, Люпин! — Гарри сурово посмотрел на меня. — Лучше не лезь, куда не следует. Я с довольным видом уселся обратно в кресло, подобно дементору питаясь остатками его положительной энергии. Он продолжал: — Ну хорошо, пусть не «пришлый», как ты сказал, человек. Пусть кто-нибудь из моих заместителей, то есть глав других отделов. Тот же Джеймс. — Скукота, — тяжело сказал я, исподлобья глядя на Гарри. Надоел мне уже этот разговор. Я хотел напиться. До беспамятства. — Тед сам хочет попробовать. — Мало ли, что ты хочешь, — грозно ответил Гарри. Похоже, я всё-таки вывел его из себя. — Я не дам тебе в таком состоянии возглавить второй уровень. Слишком рискованно. Он вышел, громко хлопнув дверью. Пора было действовать. Только вечером, уже дома, нещадная боль немного отпустила меня, и я снова взялся за книгу, предварительно изрядно выпив. Однако мысли не хотели жить судьбами персонажей, а убегали куда-то совсем в другом направлении. Перед глазами проносились картины и образы, которые я не мог не то что рассмотреть — даже уловить. Меня внезапно потянуло в сон. Я отложил раскрытую книгу в сторону и пошёл в душ. Склонившись над умывальником, я вновь почувствовал сильное головокружение и схватился за края раковины. В голове шумело, всё поплыло, но я продолжал стоять. Потом стало чуть легче, и я открыл глаза. Сначала я осмотрел всю ванную через зеркало — привык осторожничать. Здесь всё напоминало мне о Мари. Каждая деталь. Я постарался не углубляться и медленно перевёл взгляд на своё отражение. Я редко смотрел на себя в зеркале, лишь когда брился, но в эти моменты я не обращал внимания на выражение своего лица. А сейчас я всматривался в этого ссутулившегося человека с безумным болезненным блеском в глазах и не мог себя узнать. Я был поражён; разумеется, дома я мог не притворяться и быть таким, какой есть, но я не предполагал, что я... такой. Разбитый, подавленный и измученный, с возбуждённым взглядом и нездоровой саркастической... нет, не улыбкой. Оскалом. Мне было противно смотреть на самого себя; я понял, почему многие из моих коллег с каждым днём всё чаще отворачивались, избегая смотреть мне в глаза. Я выглядел как умалишённый, испытавший на себе долгую систематическую пытку Круциатусом. В Мунго мне самое место... Не желая больше смотреть на этого чужого мне человека, я открыл прохладную воду и подставил под неё голову. Разгорячённому мозгу стало чуть легче. Я вытер лицо полотенцем и, стараясь не смотреть в зеркало, вышел из ванной. Оступившись на пороге, я резко мотнул головой, и её опять прошибла боль. С дьявольским криком я бросился на кровать и накрыл голову подушкой; как я хотел потерять сознание, чтобы не чувствовать всего этого! Перед глазами пролетали холодные, испуганные или ненавидящие взгляды всех моих жертв, всех преступников, которых я ловил, и в ушах я слышал их реплики в мой адрес: «Он вообще с головой не дружит...» «Это ты заткнись, легавый!» «Подонок конченый...» «Мы тебя просто замочим!» «Вы... вы не человек!..» — Достали! — заорал я вслух. — Ненавижу вас всех! Ненавижу!!! От крика в голове стрельнуло так, что мне показалось — лопнули сосуды. Наплевав на то, что будет дальше и будет ли вообще, я провалился в забытьё. * * * Половину этой ночи и несколько следующих я неизменно метался в каком-то бреду. Обычно засыпал лишь под утро на пару часов. И раз за разом мне снилась она. Образ Мари был для меня как лекарственное зелье: ничто так эффективно не излечивало мою чугунную голову. Это было странно. С медицинской и любой другой научной точки зрения я никак не мог это объяснить. А в философские рассуждения вдаваться не хотел. Так или иначе, в понедельник в Аврорат я пришёл бодрый, сосредоточенный и настроенный на серьёзную борьбу. Привёл в порядок внешний вид, выгладил парадную мантию и вёл себя как хозяин положения. Я шёл по коридору Атриума, когда за мной увязался только что прибывший на службу Скорпиус. — Ну что, Тед, тебя можно поздравить? — Да пока вроде не с чем, — я пожал плечами. — Поттер уже приступил к своим обязанностям министра? — Да, с сегодняшнего дня. Правда, здесь он тоже ещё числится, пока не найдут подходящую замену. — Хитро, но со мной не прокатит эта фишка. Сейчас или через месяц, я всё равно стану главным аврором. А в данный момент я являюсь им негласно и незримо. — Да кто б сомневался, — фыркнул Малфой, сворачивая к лифтам. Пройдясь туда-сюда по Атриуму и перекинувшись парой словечек со знакомыми невыразимцами, я спустился на второй уровень. На месте дежурного колдуна сидел какой-то парень. — Дай ключ от архива, — сказал я ему. Он молча протянул мне ключ, и тут я заметил грязный воротник его рубашки, выглядывающей из-под мантии. Меня это взбесило так, что я сам удивился своей реакции. Ещё вчера я сам представлял гораздо более неприятное зрелище, чем этот новенький, но сегодня я был безупречен и не собирался позволять ни одной твари подорвать мой авторитет. — Ну-ка встань. — Что? — не понял дежурный. — Встань, я сказал! — рявкнул я на него. Он робко поднялся. Я потребовал, чтобы он вышел из-за стола, за которым сидел. В коридоре уже собралась куча народу. Мне нужно было показать свою власть сейчас, сразу, чтобы ни одна даже самая мелкая сошка не посмела пискнуть хоть что-нибудь против меня. — Ты куда пришёл? — с угрозой в голосе спросил я. — В смысле? — На форму свою посмотри! — я начал непроизвольно повышать голос. — Мятая, неглаженая, воротник рубашки грязный! Ты что, неделю в ней спал? — Мистер Люпин, я ведь только вторую смену тут работаю... — скороговоркой залепетал он. — Мистер Марсел попросил подмениться, он заболел. Я за всю ночь поспал-то часа четыре от силы... — Ты дежурный Мракоборческого отдела, — зло отчеканил я. — Ты первый, кого видят те, кто сюда приходит. Ты лицо Аврората. Значит, так! — я обратился ко всем стоящим вокруг, хищно зыркая на них. От раздражения опять разболелась голова. — Форма должна быть выглажена и выстирана! — Где я её гладить-то буду? Я же вам говорю, что я вторую смену подряд... Мне что, вместо сна надо было форму стирать и гладить? — Значит, надо было! — от злости я терял самоконтроль. — Ребят, ну вы чего? — вмешался протолкавшийся сквозь толпу Скорпиус. — Тед! — Чего — «Тед»?! — кричал я, обводя всех присутствующих ненавидящим взглядом. — Имейте в виду, теперь тут главный я, и порядки будут другие! Я и формой заниматься буду! Круто развернувшись, я пошёл в свой кабинет. Толпа провожала меня осуждающими взглядами. Не вышло подчинить их себе сразу. Ну ничего. Эти недоумки ещё узнают, на кого рот открыть посмели. — Ты бы лучше за работой последил! — раздалось мне в спину. От неожиданности я остановился. Потом развернулся, прожигая каждого своим взглядом-детектором. Они все пустили глаза, трусливые подлецы. — Ну и кто это такой смелый? Они молчали. Конечно. Признаться было слабо, поскольку это было равносильно попаданию в реанимацию Мунго. Кричать в спину — только на это они и были способны. — Кто бы ты ни был, я с тобой ещё поговорю. Разошлись! — приказал я. — Живо! Я еле сдерживался, чтобы не набить им тут всем морды. Но ведь я должен быть примерным начальником. Хотя бы пока. До официального назначения. Скорпиус с Лисандером, за исключением насмерть перепуганного дежурного-новичка, остались единственными, кто не ушёл вместе со всеми. — Чего вам? — я скорее не спросил, а потребовал ответа у парней. — Тед, может, не надо так сразу? — подал голос Лисандер. — Давайте, каждый будет заниматься своим делом, — ответил я, не в силах вступать в полемику, и пошёл в кабинет к стопкам бумаг, которые остались после ухода Поттера. * * * Успешная трансгрессия заключается в соблюдении правила трёх «Н»: нацеленность, настойчивость и неспешность.