Между строк

Гермиона направлялась в тихий и так хорошо знакомый ей уголок библиотеки Хогвартса, который она облюбовала ещё на втором курсе. Неприметное место с удобным креслом и столиком, скрытое за стеллажами литературы о древнейшей истории магии и теории толкования рун. Обычно студенты не забирались сюда, поскольку мало кого интересовали руны, а по истории магии были и другие отделы, пользующиеся популярностью. Но когда Гермиона села и со спокойной душой разложила перед собой десяток свитков, словари и пособия по переводу, на плечо ей мягко опустилась рука. — Наконец-то мы тебя нашли, — прямо над ухом прозвучал голос Рона, заставив девушку немного вздрогнуть. Позади Рона стоял Гарри, убирая в карман карту Мародёров. — А, привет, Рон, Гарри, — Гермиона улыбнулась им и с досадой кивнула на разложенные перед собой свитки. — У меня тут важный перевод… — И поэтому ты решила избегать нас уже второй день? — в шутку поинтересовался Гарри, пока Рон тащил откуда-то дополнительные стулья, чтобы подсесть за стол. — Серьёзно, Гермиона, ты пропустила сегодняшний ужин. Такой загруженной ты не была даже перед сдачей С.О.В.. — Я, кажется, слегка переоценила себя. Я выбрала самый сложный рунический текст, который только можно себе представить. Миссис Бабблинг, моя преподавательница по Древним Рунам, предложила для отчётного задания в конце года стандартный перевод манускрипта о чаше Грааля. Но, в общем, она сказала, что мы можем выбрать любой рунический текст, хранящийся в Хогвартсе, если хотим удивить её. Любой, кроме… Гермиона вздохнула и опустила голову. Рон и Гарри переглянулись одновременно сочувствующим и насмешливым взглядом. Рон подцепил огромный манускрипт, лежащий прямо перед Грейнджер. — Любой, кроме вот этого, да? — Да. Он заинтересовал меня, когда я взглянула на него в первый раз. Я сразу же нашла две знакомых руны в первых строчках и подумала, что справлюсь, хотя миссис Бабблинг настойчиво отговаривала меня… Гарри взял у друга свиток и тоже посмотрел на него, скептически приподнимая брови, пока в стёклах его очков отражались невиданные символы. Но Гарри был слишком плохо осведомлён в рунах, чтобы видеть различие между этими и теми, над которыми обычно корпит Гермиона. Вернув свиток подруге, он неуверенно предложил отказаться от этого перевода и выбрать стандартный манускрипт о чаше, на что Грейнджер возмущённо вздёрнула подбородок. — Но я же сама настояла, Гарри! Не хочу, чтобы обо мне думали, как о неспособной студентке. Тем более, что прошла почти половина шестого курса, а я только сейчас занялась им всерьёз! — Какой кошмар! — притворно хмыкнул Рон, потягиваясь за столом. Он начинал готовить подобные отчёты за пару дней до сдачи. — Просто тебе нелегко признать, что есть что-то, чего ты не можешь, даже с твоими мозгами. Вот посмотри на меня, будь это мой предмет, я бы даже не парился, я бы взял наипростейшее задание и… — Ну, я не сомневаюсь, — недовольно перебила его шатенка. — Впрочем, я не говорю, что я совсем ничего не могу перевести. Например, в самом начале говорится о неком камне, который был дарован человеку то ли драконом, то ли духом, потом идёт небольшой отрывок с описанием деяний этого духа-дракона. Затем опять упоминание этого камня и в этих же строчках упоминание звёзд, счастья, каких-то рыбьих костей и ветра. Хотя вероятно, что последние две руны подразумевают прах. А затем идёт огромный ужасный отрывок, в котором я не могу узнать ни единого символа! Уже начинаю думать, что автор их придумал. Я вам сейчас покажу… — Не надо, спасибо, — отмахнулся Уизли. — У нас с Гарри проблемы посущественнее. На носу важный матч по квиддичу, мне нужно потренироваться, чтобы быть в лучшей форме. Хотя Лаванда не устаёт говорить мне, что я и так силён. — Ах, ну если Лаванда Браун так говорит, то тебе вообще можно ничего не делать! — Гермиона разом растеряла весь свой энтузиазм и уткнулась в первое попавшееся пособие по переводу, игнорируя дальнейшие реплики рыжего друга. Гарри попробовал примирить друзей, но у него ничего не выходило. Потом он достал карту Мародёров и чуть ли не с радостью обнаружил, что на ней снова показался слизеринский однокурсник. — Рон, пошли немедленно, поможешь мне вычислить… — Гарри понизил голос, — Малфоя. Он опять где-то в районе шестого-седьмого этажа. Там же ошиваются его дружки. — Подожди, я хочу узнать, почему Гермиона ни с того ни с сего решила меня игнорировать! — Потом узнаешь. Гермиона, прости, мы уходим. Девушка кивнула им на прощание, но даже спустя несколько минут после их ухода ей не удавалось сосредоточиться на переводе. Самое интересное, что она сама не понимала, почему “Бон-Бон” так раздражал её в последнее время. Она бы никогда не подумала, что это из-за её собственной влюблённости, (да кому вообще придёт в голову любить этого идиота?), однако желание запустить в Лаванду конфундусом почему-то не уменьшалось. В конечном итоге, Гермиона опять провела весь вечер в библиотеке. В манускрипте остались только неизвестные руны, а те, что она перевела, не давали никаких подсказок к общему смыслу, несмотря на то, что Гермиона занималась этим переводом уже вторую неделю. Гриффиндорка начинала подумывать о том, чтобы пойти в запретную секцию, ведь всю доступную информацию здесь она уже просмотрела. Как раз на следующий день Древние Руны стояли в её расписании первым уроком. В то время, пока Гарри и Рон, выбравшие себе на шестом курсе куда меньше предметов, мирно спали в комнате мальчиков, Грейнджер уже мчалась из Большого Зала в кабинет миссис Бабблинг. На занятии было привычно мало учеников. Сама Гермиона и ещё пять студентов. Три девочки и парень с факультета Рейвенкло, а также парень из Слизерина, который выбрал этот курс только потому, что на этом настояла его мать — давняя подруга преподавательницы. Естественно, слизеринец был любимчиком у миссис Бабблинг. Гермиона тоже завоевала особое расположение своим трудолюбием и прилежностью, но ей всё время хотелось затмить и любимчика. В таких условиях, она и помыслить не могла, чтобы подойти и признаться, что не может осилить своё отчётное задание. Вместо этого, когда урок подошёл к концу, она попросила совет по подбору словарей и разрешение сходить в запретную секцию. — Моя дорогая, — всплеснула руками миловидная женщина с замысловатой причёской в виде африканских кос и кучей разноцветных браслетов по локоть, — как я рада, что хоть кто-то в наше время не боится трудностей и готов браться за переводы даже таких редких и сложных текстов! Вы приятно удивили меня своим выбором. Даже я побаивалась всерьёз браться за этот манускрипт. Чтобы расшифровать все логограммы, нужно задействовать несколько источников, один из которых существует только в виде ранней рунической клинописи гоблинов. И эта бедная вещь пылилась никем не оценённая в архивах! — вдохновенно вещала преподавательница. Гермиона, которая не только уже столкнулась с ранней рунической клинописью гоблинов, но и чуть ли не выучила её наизусть, пока сверяла все эти чёрточки и закорючки с манускриптом, не стала заикаться о том, что от этого источника мало проку. Главное, что она получила пропуск в запретную секцию. Но прежде чем идти туда, Гермиона слегка отвлеклась от исследования и позволила себе заняться другими учебными делами. В выходные она была занята прогулкой в Хогсмид вместе с Джинни и Луной Лавгуд и очередной дискуссией в гостиной Гриффиндора на тему, почему Гарри не должен следовать советам Принца-Полукровки. Наконец, вечером воскресенья Гермиона стояла возле запретных стеллажей. Словарей по древним рунам там не нашлось. Большинство книг содержало в себе информацию либо о запретных заклятьях, либо зельях. Но одна неприятная книга с шипами на переплёте стала для девушки по-настоящему драгоценным открытием. И вовсе не потому, что там были приведены сводные таблицы с руническими значениями — этого добра хватало и в обычных книгах. Всё дело в сложенном вчетверо листке, затерявшемся среди последних страниц оглавления. На нём было начерчено всего пять уникальных рун и их краткое пояснение, но это было именно то, что нужно. Гермиона забрала этот листок себе и смогла с его помощью значительно дополнить свой перевод. Было очевидно, что этот листок был написан кем-то из преподавателей или старшекурсников, торопливо вырван и, вероятно, забыт в книге. Гермиона изучила его досконально, и тот факт, что владелец листка знал куда больше, чем оставил (на оборванном крае угадывались очертания шестой и седьмой рун), сводил Гермиону с ума. Она просто обязана найти его автора. Но как это сделать? За столько лет эту книгу мог брать кто угодно, а автор листка не оставил о себе никаких зацепок. Подсказка пришла оттуда, откуда Гермиона ожидала её получить меньше всего. Гермиона невзначай показала этот листок Гарри, когда тот поинтересовался её успехами с переводом, на что парень мрачно усмехнулся. — Забавно, но мне знаком этот почерк. — Знаком?! — Гермиона чуть не подпрыгнула на диване. В гостиной Гриффиндора помимо них ещё сидел Невилл, разбиравший письма от своей бабушки, но он предпочёл удалиться в более спокойное место. — Да, но лучше бы я его никогда не знал, — Гарри вернул Гермионе листок. — Ты просто обязан сказать мне, кто его автор! Это очень важно для меня! — Гермиона так яростно сверкнула глазами, что стало ясно: она не отступится, пока не узнает ответ. — Гермиона, забудь. Ты никогда не сможешь обратиться к этому человеку за помощью. — Почему? Если это кто-то из учеников Хогвартса или даже преподавателей, я уверена, что смогу найти подход к любому! Зеленоглазый волшебник какое-то время задумчиво смотрел на рукоять метлы, которую брал с собой на тренировку, а потом произнёс: — Помнишь, на втором курсе мы нашли дневник Тома Риддла? Это… это его почерк.