Пусть небеса обрушатся

Вечер, где-то около шести, начинает темнеть. Усталым, но уверенным шагом, он выходит из студии, куда пришлось прилететь в последние дни уходящего две тысячи пятнадцатого года. Семья и друзья, оставленные в Лондоне неделю назад, с нетерпением ждали его возвращения. Последние пару лет, Том видит их исключительно по праздникам. Всему виной были постоянные съёмки, однотипные и ничем не отличавшиеся друг от друга интервью, вечерние ток-шоу, и многое-многое другое. Такова цена славы. Но он и не жаловался. То, что теперь забирало львиную долю жизни, было достигнуто далеко не так просто. Пару годами ранее, были недели, месяца, когда Том обивал пороги студий и агенств, в поисках работы, уверяя непробиваемых продюсеров и прочих киновластелинов, дать ему шанс. Дать показать себя, что они не разочаруются в нем. Но никто не хотел рисковать, ставя на «темную», а в его случае неизвестную лошадку, пусть и с солидным образованием за спиной: Оксфорд, Кембридж, Королевская академия драматического искусства. Ставили на смазливую внешность, что так привлекает современную молодежь. А у него была харизма, характер, но не идеальное подходящее под общую копирку лицо. Не многие, а точнее сказать единицы, из нынешних знаменитых актеров и актрис могли похвастаться хоть каким-нибудь образованием. Что уж говорить о театральном! Театр — это отличная школа, фундамент для того, кто выбирает профессию актера. Именно в этом месте, человек учится передавать все те эмоции, который испытывает его персонаж, чтобы зритель, пришедший на спектакль, поверил во все происходящее на сцене, смог примерить на себя ситуацию, в которой оказался герой, смог понять мотивы его поступков. Нельзя сказать, что среди уже известных личностей нет талантливых актеров. Они есть, но их чертовски мало и большинство это ученики старой школы актерского мастерства. Поэтому, когда Хопкинс в одном из интервью, отозвался о его игре, это тронуло Тома до глубины души, заставив его работать с еще большей отдачей. Вот и этот раз, всегда ответственно подходя к работе, Том сорвался за неделю до нового года и приехал в Нью-Йорк, чтобы переснять несколько сцен, забракованных во время одного из предварительных просмотров. Профессия актера обязывает на постоянную работу. Будь это сутки съемок без перерыва или умение никогда не показывать то, что могут видеть лишь близкие тебе люди. Показав однажды внутренний разлом, станешь вечным воспоминанием. Это уже не исправишь. Но верить, что любая знаменитость идеальна — глупо. Они такие же живые люди, подверженные плохому настроению, обидам, ссорам или наоборот веселым, по-детски непосредственным поступкам и обычному насморку. Тепло улыбнувшись каждому поклоннику (мало кто успел прознать про визит Тома в эти дни), верно ожидавшему у главного входа, мужчина сел в такси, и расслабленно откинулся на спинку сидения. — Международный аэропорт Кеннеди, пожалуйста. Дом. Скоро он будет дома. До посадки на рейс самолета, который должен был доставить его домой, оставалось некоторое время, и он решил прогуляться по красивому зданию аэровокзала. Это был крупнейший аэропорт в штатах. Пассажирский поток просто ошеломлял. Люди, а лучше сказать толпы людей, курсировали туда-сюда, спешили с невероятной скоростью, перепрыгивая через стоящие чемоданы и сумки, притом уверенно зная, куда им нужно идти. Некогда, Том чувствовал себя не в своей тарелке, из-за столь людных мест, учитывая новые города, которые приходилось посещать с завидной регулярностью. Тогда эти огромные шесть терминалов, заставляли путаться, теперь все было просто, будто дважды два. За всего пять минут, которые он успел провести тут, Том успел не один раз подсказать путь, что в принципе не было ему сложно, к тому же, никто из потеряшек не узнал в нем знаменитого Локи из Асгарда, которым его величали повсеместно. Нет, он ни в коей мере не был раздражен, и его не обижало такое приветствие. Жизнь быстротечна, и почему не дать людям то, что они хотят услышать или увидеть? Это не столь сложно, к тому же именно благодаря этому богу обмана, Тома заметили, и уже не он искал себе работу, а его заваливали предложениями о новых проектах. Нужно быть благодарным тому, что открыло перед ним новые возможности. Возле зала ожидания он решил покурить, но мысль о том, что курить пора бросать остановила его на половине пути к курилке и, развернувшись, мужчина направился обратно — туда, где можно было подождать свой рейс. За пару метров от дверей, он остановился возле автомата с кофе. Спустя долю секунды прогремел взрыв. Айрин опаздывала. Чудовищно опаздывала. А точнее, посадка на её рейс уже была закончена — только что объявили по громкой связи. Несмотря на большое количество часов между рейсами, она все же не успела сделать все, что запланировала. Заскочить в одну из лабораторий, сотрудничавших с её фирмой, пробежаться по магазинам — из-за разных погодных условий она взяла лишь самое необходимое, а еще предстояло посетить два штата перед возвращением домой. Купить подарок отцу — он коллекционировал рамки со знаменитыми достопримечательностями городов, она не смогла. Злая, нагруженная кучей пакетов с рабочим мелким оборудованием и документами, и всего одной сумкой с вещами, висевшей через плечо, девушка летела по главному холлу в зал вылета. Телефон, зажатый между ухом и плечом, вещал не менее злым голосом директора, который обещал разорвать в её клочки, если Айрин не успеет в соседний штат сегодня. Терпеливо выслушав вполне заслуженные комментарии, брюнетка, шумно дыша от бесполезного марафона, переступила порог зала и с чувством неимоверного бессилия взглянула на огромнейшее окно, за которым уже начал движение её самолет, презрительно мигая огоньками на кончиках крыльев, будто говоря о легкомысленности опоздавшей. Спустя какое-то мгновение, в отражении, на тонкой поверхности зрачка блеснула яркая вспышка, а затем послышался оглушительный треск разбивающегося стекла, который за считанные секунды достигло лица и открытых рук Айрин. Airbus А350, компании American Airlines, в котором должна была сидеть Айрин, взорвался. То, что происходило сейчас, было не передать словами. Стеклянные автоматические двери в паре метров от него исчезли за какое-то мгновение. Взрывная волна сметала все на своем пути, превращая зал ожидания в миллионы осколков стекла. Вся сила, от только что произошедшего взрыва за окном, моментально оказалась в зале ожидания, уничтожая все на своем пути. За секунду, искореженный металл вперемешку с отброшенными людьми взрывом, достиг мужчины. Он на автомате зажмуривается — возможно, последние мгновения жизни, за эти две секунды ничего нельзя сделать, ничего от тебя не зависит. Внезапно он чувствует, как на него что-то налетает и его сносит куда-то вбок, в сторону того самого автомата. И после этого наступила тишина. Когда Том очнулся, все было в густом дыму. Открыв глаза, он чувствует, как по виску течет кровь, трудно дышать и тяжело. Всему виной девушка, лежащая спиной на его груди. По видимому, это её несло взрывной волной, сбившей и его на своем пути. Медленно, боясь усугубить и без того возможно плохое состояние несчастной, мужчина выскальзывает из-под неё. Вид последней действительно оставляет желать лучшего: окровавленное лицо, испещренное осколками стекла, такие же в порезах открытые руки. Но она дышит. — Эй, — склоняется он над ней, боясь коснуться, — вы меня слышите? — Дышать… — еле шевеля губами, подает сразу же первый вздох девушка, — трудно дышать… Он не медик. Совсем далек от этой сферы, но прекрасно представляет, какой вред может нанести не совсем правильное оказание первой медицинской помощи. Но внезапно раздавшийся еще один взрыв, где-то в другой части аэропорта, меняет все вокруг. Он пригибается над девушкой, в желании, возможно, спасти от чего-то еще более страшного. Это на автомате, желание помочь тому, кто сейчас в более худшем положении, чем он сам. Здание содрогается, буквально слышится скрип металла. Тишина, возникшая после первого взрыва, наступает снова на какое-то мгновение. Но вот раздаются первые стоны, наполненные ужасающей по масштабу болью, крики о помощи, плач. — Вы в порядке? — раздается голос под ним. — Что? — отпрянул мужчина. — Боже, как вы? — обеспокоенно вглядывается он в незнакомое лицо. — Нормально… почти, — окровавленные губы облизнула девушка, пытаясь подняться. — Вы уверены? — подает Том руку. По-видимому, да — твердой хваткой, в его ладонь ложится рука девушки. — У вас лицо, в крови, сейчас, — хлопая по карманам, он достает платок и протягивает девушке. — Прямо джентльмен, — чуть дергаются в странной усмешке губы. Но платок принят. — Спасибо. Вытирая кровь со лба, она искоса смотрит на мужчину, который, движимый неведомым порывом, прикрывает незнакомую ему девушку. Он высок и строен, острые черты лица, правильный аристократический профиль. — Надо выбираться отсюда, — оглядывается по сторонам мужчина. Вокруг все завалено, особенной частью нового интерьера стало правое крыло самолета, лежавшее посреди зала ожидания. Много было людей, но уже с первого взгляда было ясно, что им не помочь. Его, эту девушку и еще нескольких спас живой щит пассажиров, находившихся впереди и вокруг них, потому что исходя из места нахождения в зале, можно было понять, кому повезло родиться в рубашке. — Там люди, — качает в бессилии он головой, видя просто месиво из разорванных человеческих тел всюду. Слышатся первые звуки истерики вперемешку с молитвами. Как в замедленной съемке, мелькают первые фигуры медиков и спасателей. Подоспевшие к ним врачи справляются о состоянии и кивают в сторону выходов, удостоверившись, что мужчина и женщина в относительном порядке и могут идти. Стащив с себя куртку, Том подает девушке: — Возьмите, — оглядывает он обнаженные плечи и руки в порезах. Лицо девушки также пострадало, но все же сквозь них была видна естественная красота. Ничего примечательного, обычное лицо из сотен и тысяч, которые он привык видеть на премьерах и на улице. Темно русые длинные волосы, такие же темные брови. Глаза чуть в раскос, на манер азиатской красоты, но все же она была европейкой. Лоб пересекает морщинка, скорее всего она часто хмурится от какой-то определенно научной деятельности. Неизвестно почему такая мысль пришла ему в голову. — Спасибо, — она не спорит. Под пристальным, изучающим взглядом незнакомца ей неудобно, хотя сейчас нужно думать не об этом. Поправив сумку, перекинутую через плечо, чудом не пропавшую в этом ужасе, она говорит: — Надо уходить. Сдержанно кивнув, он оборачивается в сторону выхода, борясь с сумбурным потоком мыслей: что случилось, поскорее выбраться отсюда, что за второй взрыв. Добираются, наконец, до выхода, минуя массовую панику и давку у дверей. Люди ведут себя ужасающе эгоистично и зло по отношению друг к другу, мало кто протягивает руку помощи. Она чуть опирается на него — боль в районе лодыжки. Все происходит в звенящей тишине между ними, подчеркнуто выделяясь на фоне общего безумия. Улица полна машин скорой помощи, пожарной. Снуют везде спасатели и врачи. Мимо на багажной тележке провозят мужчину, нет пол головы, но глаза безумно крутятся в последних поисках. Не жилец. Было не по себе наблюдать за последними минутами угасающей жизни. Каких-то пятнадцать минут назад человек торопился по своим делам, не думая, чем обернется для него этот предстоящий перелет. А теперь он лежал весь искромсанный осколками. — Машина, — оглядывается Том по сторонам, — у вас есть автомобиль? — оглянувшись по сторонам, спрашивает он. — Нет, — мотает головой девушка, — я не живу тут, прилетела на день всего. — Как и я, — выглядывает вперед мужчина, пытаясь найти хоть что-то, что может их увезти отсюда. Стоянка с такси скрылась в огромном муравейнике людей, пытавшихся покинуть это место. К тому же начинает быстро темнеть и становится еще сложнее что-то разглядеть. Случайно подняв голову вверх, он видит несколько быстро приближающихся точек. Полминуты и резкий звук истребителей разрезает воздух, заставляя всех одновременно посмотреть вверх. Спустя еще несколько секунд, позади них, в стороне взлетной полосы, куда пролетели самолеты, начали раздаваться взрывы. Люди в испуге поворачиваются назад, впрочем как и они вдвоем. Один за одним, взрывались самолеты, стоявшие на взлетном поле аэропорта Кеннеди. Части крыльев, хвостов взмывали в воздух и разлетались на сотни метров. Новая волна огня взметнулась в высь, и все накрыло густым дымом и гарью, достигая уже того места, где стояли они все в оцепенении. Началась массированная бомбардировка аэропорта Кеннеди. — Быстрее! — крикнул он. — Бежим! — сильнее дернув девушку за руку, он пытается прорваться сквозь накрытую паникой людскую массу. Толпа рванула вперед, движимая желанием выжить. Позади, раздаются еще несколько взрывов и крики. Где-то впереди вырисовывается стоянка с автомобилями, оставленными на время улетавшими. Все тянутся туда, и они в том числе. Люди разбивают стекла, пытаются завести машины, набиваясь в открытые варварским способом автомобили. Можно осуждать, но не сейчас. Одна за одной машины, стремительно покидают парковку. Их осталось совсем мало, причем у каждой происходит настоящий бой за возможность уехать. — Скорее, туда! — показывает рукой Том в сторону одной из машин, около которой всего возится пара человек. Едва достигнув машины, они оказываются зажаты между такими же, увидевшими полупустой салон автомобиля, обозленными людьми, пытавшихся прорваться во внутрь. Слыша звук урчания мотора, Том проталкивает девушку в последний момент на заднее сидение, и машина срывается с места. В стекло заднего вида, он видит непонимающий взгляд, но через секунду уже мужчина отворачивается. И слышится новый взрыв, буквально уже за спиной. В тот день Нью-Йорк первым подвергся атаке с воздуха. Эффектные по своему масштабу, сцены, начавшейся без предупреждения войны, будто сошли с экранов телевизоров и разворачивались на всех улицах города. Взрывы, крики о помощи, людская паника. Все звучало в унисон. Машины скорой помощи и спасателей, проносились мимо, в места, где уже некого было спасать. Разрушения были катастрофическими. Тысячи людей были погребены под обрушившимися зданиями. Внезапное ощущение полной беспомощности накрыло город. Город был полностью в огне. Огне мести, предательства и человеческого равнодушия.