Первый танец

Очередное доброе утро заливало Большой зал лучами солнца, такими редкими в декабрьские дни, а оттого очень радостно воспринятыми. Погода за окном была замечательной, что повлияло на всеобщее настроение, которое и без того было весьма приподнятым. Ученики весело болтали, обмениваясь нарастающим волнением и нетерпением в ожидании бала. Младшекурсники забавлялись, пуская солнечные зайчики сверкающими ложками. Преподаватели тоже были в хорошем расположении духа. И даже профессор Снейп не казался таким угрюмым, как обычно. Гермиона лениво размазывала по тарелке овсянку. Аппетит напрочь отсутствовал, не смотря на изобилие приятных ароматов, дразнящих рецепторы.       И куда в них столько лезет? Гарри напротив делал странный бутерброд, уместив на внушительных размеров ломтике хлеба дюжину разной пищи, начиная от мяса и заканчивая колечками огурцов, Рон справа поглощал картофельное пюре, закусывая куриной ножкой. Гермиона нахмурилась. От чего-то настроение было ни к чёрту, хотя видимых причин на то не предоставлялось. В отличие от друзей, все домашние задания были сделаны, учебник по зельеварению проштудирован от корки до корки, что означало идеальную подготовку к предстоящей контрольной, а в последствии — отличную оценку. Через пару дней состоится Святочный бал, и хотя она этого события ожидала без особого энтузиазма, но была наслышана о пышности и невероятной красоте этого действа прошлых лет. Так что взглянуть, что же придумают на этот раз, было очень даже любопытно. А потом наступят две недели отдыха от конспектов и замечательное времяпровождение с семьей. И что же было не так? Гриффиндорка сама не могла дать себе объяснение на этот вопрос. Беспричинная апатия редко посещала её скромную персону, но такое случалось. И уж действительно, она была единственным человеком со столь кислой миной в Большом зале. Весёлые, беззаботные лица вокруг понемногу начали раздражать. Взгляд сам собой скользнул за стол, что стоял напротив слизеринского, возле стены. Виктор Крам задумчиво вертел в руках маленькое пирожное с ярко-розовым кремом.       Так вот что предпочитают на завтрак мировые звёзды квиддича? Такая мысль заставила Гермиону невольно улыбнуться. Зрелище было и впрямь несколько контрастным. Суровый спортсмен с симпатичным кондитерским изделием казался очень забавным и... милым. Вот он откусывает небольшой кусочек, как-то слишком пристально вглядывается в брусничный джем, сочно выступивший с бисквита, говорит что-то сидящему рядом светловолосому парню, кивает Игорю Каркарову, расположившемуся вместе с другими преподавателями за учительским столом, обратно оборачивается к товарищам, смотрит на неё, делает глоток тыквенного сока...

Смотрит на неё?!

Девушка и не заметила, что уже пару минут не сводит глаз с чемпиона Дурмстранга, при этом продолжая улыбаться. Щёки мгновенно заливаются алой краской, улыбка благополучно исчезает, уступая место растерянно-смущенному выражению лица.       Мерлин, он заметил это! Заметил, как я пялилась на него. Бесстыже, не тактично, в наглую, как те глуповатые девицы, его фанатки. Какой позор! Теперь он решит, что я такая же как они — пустышка и простофиля. Похоже, вчерашнее предложение завязать дружбу так и останется всего лишь красивыми словами. Оно сохранится навечно там, где эти самые слова были сказаны – в библиотеке. И теперь постоянно, когда я приду туда, память будет мучить меня, раз за разом припоминая этот момент. Гермиона рассеянно заёрзала на месте, пытаясь как-то отвлечься. Глаза сами, словно специально, вновь устремились туда, где были мгновеньем ранее. Теперь улыбался Виктор. Легонько приподнятые уголки губ едва могли сказать об этом. То ли дело – глаза. Холодные и серьёзные, как и он сам целиком и полностью, теперь были другими - излучающие тепло, располагающие к нему. Какое-то спокойствие мгновенно зародилось где-то на уровне грудной клетки. Он не будет высмеивать её взгляды или хвастаться перед друзьями, мол «ещё одна пташка попалась в болгарские силки», хотя этих пташек там было уже столько, что и на целый птичий рынок хватило. Он не такой. И откуда только взялась уверенность и доверие к человеку, которого она едва знала? Позитивные мысли вновь нарисовали на её лице добрую усмешку, которой продержаться, увы, долго не удалось.       – Надо же, а мне она так не улыбается, – театрально-обиженный тон послышался совсем близко, – и почему, интересно? Вот скажи, Фордж, разве справедливо отдавать всё лучшее красивым и знаменитым? Я, конечно, весьма и весьма красив, знаменит. Пока в Хогвартсе, но план по захвату мира никто не отменял. Так что мой ответ: «Да». Но почему в этом случае схема не оправдала себя, и все лавры победителя достались какому-то неказистому Виктору Краму, в то время, как высокопочтенный и просто великолепный Фред Уизли остался в стороне с бокалом отвратительного мятного чая в руках? Гермиона закатила глаза. Как же хорошо было всего каких-то пять секунд назад, до этой глупой тирады. Почему нельзя просто молча сесть и позавтракать? Обязательно надо разводить несусветный балаган. Но близнецы Уизли попросту так не умели. Была бы их воля, каждое появление братьев сопровождалось бы шоу фейерверков и личным оркестром.       – А молча вы не могли появиться, да? – недовольно кинула девушка, глядя искоса на рыжих.       – Ну естественно. Ещё бы цыган для антуража, – мечтательно вздохнул Джордж, накладывая к себе в тарелку побольше еды.       – И тебе доброе утро, Грейнджер, – хмыкнул Фред, намазывая тост абрикосовым вареньем. – Мисс Зануде не понравилась моя шикарная речь? Или вы её даже не услышали, увлёкшись созерцанием болгарских пейзажей? Грейнджер вновь почувствовала, как кровь хлынула в лицо.       Какого чёрта они заладили? Раньше такого не было. Да, что уж там, всего день назад такого не было. Близнецы редко подкалывали её, старались не трогать старосту, что вечно норовила их наказать. Слово «никогда» было не уместным, потому как сложно найти в школе человека, хоть раз не попавшего под град шуток от самых непосредственных из семейства Уизли. Они всегда отличались умением, которое похоже было врождённом, доставать всех и каждого. Неиссякаемое количество юмора и довольно обширный, как для школьных хулиганов и абсолютных разгильдяев, словарный запас давал им много возможностей, даже такую, как приструнить самого противного слизеринца.       Вот направить бы их эдакий «дар» в мирное русло... Но братья бы на такое ни за что в жизни не пошли, ссылаясь на «это так нудно и не интересно».       – Что? – отозвался сбоку Рон, прекратив жевать курицу.       – О Боже, Грейнджер, не смей больше смотреть на дурмстрангский стол. Ты же разобьешь сердце Ронни, – картинно округлив глаза, притворно-поучительным тоном сказал Фред.       – Да, он же безнадёжно влюблён в Виктора Крама, – вторил брату Джордж, состроив издевательски печальное лицо, – не рань чувства пылкого юнца.       – Виктор, я люблю тебя... – протянул Фред придуманную на Чемпионате Мира по квиддичу песню.       – Очень люблю... – продолжил Джордж, театрально сжимая руки на сердце.       – Когда мы не вместе – я ночами не сплю, ‍– закончили близнецы в один голос и дружно рассмеялись, как и все сидящие рядом. «Оболтусы рыжие,» – с какой-то нежностью, подумала Гермиона, посмеиваясь, но тут же отбросила куда-подальше эту мысль.       – А если серьёзно, Грейнджер, прекращала бы ты свои переглядки. Не то я ревновать начну. Девушка, как раз в этот не самый подходящий момент решив глотнуть какао, поперхнулась. Фред, доволен реакцией, лукаво улыбнулся.       – Что ты несёшь? – покашливая, изумлённо выдавила из себя она. Рядом тяжело дышал Рон, словно это он только что подавился, а не Гермиона, громко грюкая ложкой о тарелку. Гарри настороженно переводил взгляд с друга на мисс Грейнджер, что старательно пыталась держать себя в руках.       – Правду несу, – невозмутимо продолжил Фред, всё больше тешась общей заинтересованности, – и не самую приятную, раз уж на то пошло. Святые мандрагоры, куда катится этот, прогнивший до самого основания, мир? Ты с благими и искренними намерениями приглашаешь девушку провести с тобой вечер, полагаясь на её благорозумность, а она при живом-то мне впивается взором в чужака. Возмутительно!       – Заткнись, Фред, – процедил Рон, прожигая взглядом старшего брата.       – О, Ронни, прости. Я забыл. Больная тема. Ну я же верно всё говорю, братец? – даже и не думая прекратить насмехаться, Фред обернулся к близнецу, который абсолютно всегда и в любом случае готов был его поддержать.       – В этом нет никаких сомнений. Меня крайне разочаровывают современные девицы, наплевавшие на все постулаты банальной морали. Гермионе хотелось вцепиться себе в волосы и биться головой об стол, но воспитание, естественно, не позволило ей это сделать. И хуже всего было, что этот бред воспалённых умов имела возможность слушать не только она, а ещё множество посторонних. А это грозило сплетнями с её участием. И вероятность была велика, учитывая то, что Лаванда и Парвати сидели неподалёку и наверняка подслушивали.       – Может хватит? – в голосе её смешались надежда и раздражение, и не понятно, что перевешивало. Иногда эти двое перегибали палку. И данное «иногда» было отнюдь не редким явлением и случалось по несколько раз за день. Но сегодня один только Фред уверенно шёл на рекорд.       – Привет, ребята, – не понятно откуда взявшись, сказала Анджелина, присаживаясь на пустое место возле Фреда.       – О нет, зачем ты это сделала?!       – Ты о чём?       – Ты посмела обратиться ко мне, чем сделала крайне неприятно кое-кому, – с этими словами Фред указал глазами на Гермиону. Анджелина удивлённо подняла брови.       – Уизли, с тобой всё в порядке? – недоумевающе спросила Джонсон, закидывая за спину длинные чёрные волосы.       – Ты же девушка. Где же ваша пресловутая «женская солидарность»? Вызываешь ревность у своей же приятельницы. Кажется, этим утром Фред был «в ударе» и прямо-таки упивался этим.       – Заткнись, Фред, – ещё раз повторил Рон, чем вызвал волну смеха у старших братьев.       – Малыш, ты меня пугаешь. Может тебе прислушаться к советам мисс Всезнайки и начать хоть что-нибудь читать? А то ведь такими темпами на мычание перейдёшь. И это была последняя капля. Неожиданно Рон со странным криком бросился через стол на брата, стаскивая за собой поднос с пудингом и небольшой прозрачный бочонок вишнёвого киселя. Только он не учёл того, что годы игры в квиддич не прошли даром, да ещё и в роли загонщика. Умело увернувшись, Фред продолжил заливаться смехом, глядя на младшего брата, распластавшегося на полу, измазанного, липкого и в крошках.       – Здесь хоть кто-то объяснит, что за чертовщина тут происходит?       – Соперник у меня появился, вот что.       – Фред, может ты будешь упражняться в остроумии где-то в другом месте? Или хотя бы без меня в качестве жертвы? – Гермиона тяжело вздохнула, уже не надеясь усмирить парня.       – Скажешь тоже – «жертвы». Это я жертвую своей молодостью и красотой, уделяя один из самых многообещающих вечеров в Хогвартсе тебе, – выпалил Уизли, вовсе не замечая, как переходит рамки допустимого юмора.       – Нахал! – Гермиона резким движением поднялась, хватая сумку. Гарри и Рон, продолжая отряхиваться, последовали за ней.       – Ты чего к ней так пристал-то? – легонько толкнул в бок брата Джордж, глядя в след удаляющемуся трио.       – Ой, да брось. Я всего лишь хочу повеселиться, – отмахнулся Фред, наконец-то откусывая немного тоста.       – Блевательные пастилки в стакане чая у Малфоя – вот это весело.       – Я же не виноват, что зануда-Грейнджер не понимает шуток. Повторюсь: это просто забавы ради.       – Правда? А со стороны кажется, что ты на неё запал и пытаешься всеми способами обратить на себя внимание, – Джордж хитро прищурился. – Или так оно и есть?       – С ума сошёл? – изумлённо бросил Фред, не смотря в глаза близнецу. – Вот ещё. Делать мне больше нечего. Да вокруг столько красивых девочек вертится, сами взглядами раздевают, а я буду всё это игнорировать и добиваться Грейнджер? Она вообще не в моём вкусе. Мне нравятся девушки, а не ходячие энциклопедии. Полный бред. Уму не постижимо.       – Ну-ну, – ухмыльнулся Джордж.       – Что?       – Вот если бы не этот поток бессмысленного опровержения, я бы тебе поверил. А так...       – Может это ты к ней неравнодушен?       – Не убедительно, Фредди. Совсем не убедительно,– скептически изрёк Джордж. – Я бы посоветовал тебе помолчать, пока ты окончательно не заставил меня в тебе усомниться. А до этого осталось пара-тройка таких вот реплик. Лучше не рисковать.       По счастливой случайности, Драко Малфой как раз решил отведать чаю с лошадиной дозой блевательных пастилок, эффект от которых не заставил себя долго ждать. Беседа между братьями тут же отошла на второй план. Все взгляды приковались к корчащемуся под столом слизеринцу, лицо которого было ничуть не лучше, чем у Рона на втором году обучения, когда он кинул в себя заклятием, предназначенным для того же Малфоя. Расплата пришла через пару лет. Фред сквозь смех задумался, почему его младший братишка тогда решил таким образом поступить с белобрысым хорьком. Ответ пришёл быстрее, чем совиная почта. Грейнджер. И здесь без неё не обошлось! Малфой тогда в первый раз при всех назвал её этим гадким словом. Грязнокровка. А Ронни, конечно, неудачник. Хоть и благородный. Уроки пролетели незаметно, учитывая то, что их было только три: трансфигурация, история магии и зельеварения. Флитвик и Трелони, заняты чем-то грандиозным связанным с балом, отменили свои занятия. Все безусловно были рады этому и воодушевлённо благодарили преподавателей, вгоняя тем самым их в краску. Почти все.       – Возмутительно! – Гермиона Грейнджер, возвращаясь в башню Гриффиндора раньше положенного времени, громко выражала своё недовольство друзьям, которые её взглядов не разделяли на сей раз, но тактично слушали, не перебивая, дабы не взболтнуть чего-то лишнего. – Я всё понимаю, праздник, торжество... Но ведь знания куда важнее! Они же незримо оставляют пробелы в нашем образовании! Уже подойдя к портрету Полной Дамы, девушка внезапно поменяла своё решение – от нечего делать Гермиона поплелась в библиотеку, подальше от раздражённого бормотания Рона и недоуменных расспросов Гарри, уже успевших ей надоесть во время занятий. И всё это вызвано идиотским инцидентом утром идиотским поведением Фреда Уизли. Близнецы, также свободны по милости профессора Стебль, в обществе Ли Джордана направлялись из теплиц в общую гостиную, как всегда весело и громко обсуждая что-то. Вдруг Фред остановился посреди коридора, и не долго думая, быстро направился куда-то, не сказав ни слова.       – Ты куда, Фред? – удивлённо спросил Ли Джордан.       – Я это... Я кое-что забыл в теплице. Я сейчас вернусь.       – Погоди! Теплицы в другой стороне! – крикнул брату вслед Джордж, но тот уже не услышал, скрывшись за поворотом.       – Что это с ним? – продолжал недоумевать Ли.       – Да вот, самому интересно. Ладно, пошли. Между тем Гермиона наслаждалась тишиной. Как же хорошо и спокойно. Никакой тебе глупой болтовни, сплетен, споров, криков. Просто сказочное место, и зря его многие недооценивали, называя скучным. Хотя в этот раз мисс Грейнджер была признательна этим многим, вернее сказать - всем, за то что подарили ей пару замечательных часов полнейшей свободы. И пусть она находилась здесь не более двадцати минут, в планах было задержаться в царстве книг несколько дольше. Углубиться с головой в чтение, прислушаться к волшебному шёпоту книг, потеряться на какое-то время в мире секретов и загадок. И это было самым чудесным, что существует на свете. Великолепное таинство, заставляющее сердце счастливо трепетать, а внутренний голос литься исключительно нежной трелью.       – Здравствуй, Гермиона. Девушка испуганно дёрнулась от неожиданного отклика. Виктор Крам? Девушка не поверила своим глазам, сама не зная почему. Болгарский ловец с небольшой стопкой книг в руках, стоял перед её столом. Один. Без толпы визжащих от восторга девиц, без друзей, таких же суровых и непоколеблимых на вид, как и он. Совершенно один.       – Извини, я не хотел тебя напугать, – миролюбиво улыбнулся Крам. Гермиона тут же подметила, что у него от этого появляется ямочка на левой щеке, а воинственный облик исчезает, словно мираж.       – Ничего, – выдохнула гриффиндорка в приоткрытые губы. – А ты что тут делаешь?       – Можно сказать, что прячусь, – пожал плечами молодой человек, будто оправдываясь.       – Прячешься? – переспросила Грейнджер и тут же покраснела, сочтя это глупостью.       – Ну да. Немного надоедают, знаешь ли, эти... многочисленные сопроваждающие. Хочется побыть наедине со своими мыслями, прочесть что-то познавательное.       – Любишь читать? – несколько удивлённо спросила девушка, увидев зацепку за любимую тему, и тут же себя одёрнула за несдержанность.       Да что же с тобой такое, Гермиона? Держи себя в руках! Ты же не с Гарри и Роном сейчас, позориться нельзя. Но Виктора это вовсе не смутило, даже наоборот.       – Я считаю это занятие самым интересным и полезным, что на сей день известно человечеству. После квиддича, – улыбнулся парень, присаживаясь за стол напротив Гермионы, но тут же поменялся в лице, что несколько насторожило её. – Прости, я не спросил, можно ли мне присесть возле тебя? Гермиону этот вопрос несколько озадачил, хотя и в хорошем смысле этого слова.       Наверное, рядом с моими оболтусами я отвыкла от манер. Надо бы их подучить. Как выяснилось, Виктор Крам, не смотря на репутацию «заядлого спортсмена», оказался довольно интересным молодым человеком. Он был хорошо образован, с разносторонними увлечениями и очень любил читать, что для Гермионы было громаднейшим преимуществом. Болгарин замечательно разбирался в нумерологии, защите от тёмных искусств, а также, что больше всего изумило Грейнджер – в древних рунах. И мечтания о часах чтения в полном одиночестве улетучились бесследно.       – Какие люди! И без охраны? Странно, не ожидал. Улыбка Гермионы в который раз сползла с лица со скоростью снежной лавины. И в который раз по той же причине. В голове возник звук, словно тяжёлым камнем расшибли стеклянный витраж. Это разбивались наивные надежды на безмятежное времяпровождение. Девушка, нахмурившись, обернулась, хотя и без того знала кого именно там увидит. Фред Уизли собственной персоной.       – Что ты тут делаешь? – резко кинула Грейнджер, поднимаясь из-за стола. Её примеру последовал и Виктор, не понимая, что происходит.       – А вот это правильно. Когда в комнате появляется важная персона – необходимо вставать, – ухмыльнулся рыжий.       Какой наглец! Приплёлся сюда неизвестно зачем, прервал чужой разговор, а теперь ещё и насмехается!       – Что ты тут делаешь?! – повторила Гермиона уже гораздо громче, подходя ближе к близнецу. – Ты же никогда не ходил в библиотеку!       – Ну ты же постоянно здесь ошиваешься, и мне стало интересно, чем можно тут часами заниматься. Теперь-то я понимаю, – изрёк парень, не однозначно подвигав бровями.       – Да как ты... – Грейнджер, задыхаясь от возмущения, уже готова была с разгону дать подзатыльник надоедливому задире, но тут её кто-то ухватил за руку, останавливая. Крам неспешным ходом подошёл к Фреду, остановившись за несколько шагов от него. Вид его вновь приобрёл прежнюю строгость и сдержанность.       – Кто ты такой? – спросил болгарин у него, глядя прямо в глаза.       – Простите великодушно, забыл отрекомендоваться – мистер Фред Уизли, – близнец шутовски поклонился, а Гермионе захотелось хлопнуть себя ладошкой по лбу, настолько глупо это выглядело.       – Фред, что за цирк ты тут устроил? Уизли, проигнорировав слова девушки, медленно обошёл вокруг Крама, оценивающе его разглядывая.       – Зачем ты здесь? – задал вопрос тот, смотря прямо перед собой.       – Ну... Дайте-ка подумать, – Фред присел на край ближайшего стола, на секунду притворно задумавшись и тут же подняв вверх палец, в знак озарившей его мысли. – Ах, да. Я пришёл лично познакомиться со своим соперником. Так сказать, оценить масштабы трагедии.       Чёрт бы тебя побрал, Фредерик Уизли! Что ты творишь? А главное – зачем?       – Соперник? Почему ты называешь меня соперником?       О, Мерлин. Молчи, только молчи! Гермиона не могла понять, почему она не говорит это вслух, так и продолжая напряжённо ждать очередной глупости от Фреда. И, собственно, ожидание не затянулось долго. Парень заливисто рассмеялся, словно Виктор сказал очень смешную шутку. Его звонкий смех разлился между полками и застрял где-то в книгах. Но в данной ситуации такое проявление эмоций казалось несколько странным, не говоря о том, что и вовсе не уместным.       – Она моя девушка, – всё ещё лучезарно улыбаясь, выдал Фред.       – Девушка? – переспросил Виктор, сдвигая густые брови.       – Что?!       – Да, девушка. Гермиона и Фред сказали это одновременно, и Крам наконец-то «ожил». Он потёр пальцами виски и обернулся к гриффиндорке, до сих пор стоящей у него за спиной.       – Это не так! – в сердцах крикнула Грейнджер. – Виктор, это неправда!       – Да что ты говоришь? А почему тогда мы идём на бал вместе? Ты же не умеешь танцевать и, готов поспорить, опозоришь меня перед всей школой и высокопоставленными гостями. Стал бы я подставляться просто так? У Фреда сегодня определённо день носил название «доведи Гермиону Грейнджер до сумасшествия». И когда на мгновенье она бросила испепеляющий взгляд в его сторону, Уизли стало немножко не по себе. В эту секунду она была больше похожей на Римуса Люпина в период полнолуния, нежели на гриффиндорскую зубрилку.       – Ах так! Тогда я отказываюсь идти с тобой на бал! Это было глупой ошибкой. Виктор, я принимаю твоё приглашение.       – Понимаешь, Гермиона... Игорь попросил меня поторопиться с выбором пары, потому что чемпионам надо будет открывать бал, первыми танцевать. И я... мне пришлось, правда. Я уже пригласил кое-кого, – Крам виновато опустил глаза в пол. Видеть его таким было крайне не привычно.       О, неужели? А где же твоя прославленная уверенность? Где огонь в глазах, которого боятся противники? Где невозмутимое выражение лица, что сводит с ума слабый пол? Всё это глупая реклама и ложь, судя по очевидному.       – Надо же, какой шустрый. Не зря лучший ловец в мире, – ухмыльнулся Фред. В библиотеке образовалась напряжённая атмосфера. Только Фреда она, казалось, не касалась никаким боком. Парень, прислонившись плечом к шкафу, наблюдал за ситуацией, как вольный зритель, словно и не из-за него начался этот бессмысленный по своей сути балаган.       – Прости.       – Ничего, – никогда ещё Гермиона не чувствовала себя так неловко, как в этот момент. В первый раз в жизни она с такой уверенностью сказала что-то парню, и тут такое. – Я... Я пойду.       – Мы пойдём. Вместе. На бал. Девушка, забыв про книжки, беспорядочно разбросанные на столе, мигом выскочила из библиотеки, не глядя на Виктора, а уж тем более на Фреда. Теперь она понимала, что утреннее плохое настроение было ни чем иным, как предчувствием. И пусть ещё раз Трелони посмеет сказать, что у неё нет дара к прорицаниям! Уизли же с абсолютно довольным видом вышел следом, на выходе кивнув совершенно растерянному Краму. В помещении опять стало тихо, и болгарин бессильно опустился за стол, заваленный учебниками.