*****
Подходя ближе к стоящим в растерянности Рону и Гермионе, я непроизвольно сжимал кулаки до такой степени, что, казалось, вскоре раздастся хруст поломанных костей. — Это не твое дело, что она ответит! — Уизли возмущенно прокричал мне, загородив своим телом Гермиону и потянувшись за волшебной палочкой в рукав. Как же я просил Мерлина в тот момент, чтобы Уизли сделал эту последнюю ошибку в своей жизни. Пусть только попробует бросить в меня заклинание, и его будут собирать по кусочкам, отскребая их от стен. Видимо, это желание было явно написано на моем лице, раз Гермиона, выскочив из-за спины Рона, ухватила его за руку. — Не надо! — ее ладонь уперлась мне в грудь, удерживая на расстоянии от Уизли. — Успокойтесь оба! — Гермиона, чего он лезет не в свое дело?! — рыжик непонимающе смотрел на девушку, стоящую между нами. Видя, что Уизли более не пытается достать волшебную палочку, Гермиона отпустила его руку. — Рон… Дальнейшей речи помешал оглушительный взрыв, от которого зашатались стены. Я лишь успел спиной почувствовать приближение горячего воздуха, а затем мимо нас пронеслась огненная волна, пытаясь сбить меня с ног и заставляя зажмурить глаза, опасаясь их сжечь. Хорошо, что эта вспышка огня была столь кратковременная и не причинила много вреда. Опаленные волосы на затылке и дымящаяся мантия не в счет. Чувствуя, как передо мной зашевелилась Гермиона, я открыл глаза, надеясь, что с ней все в порядке. Все-таки, когда я схватил ее в охапку и бросился с ней в эту нишу, где мы сейчас и стояли, мне было не до любезностей и столкновение со стеной вышло весьма чувствительным. — Как ты? — немного отступил, позволяя прижатой моим телом девушке отодвинуться от каменной поверхности, чтобы вдохнуть немного воздуха. — Вроде в порядке, — Гермиона немного потрясла головой, приходя в себя. — Что это было? Громкий захлебывающий кашель раздался неподалеку, привлекая наше внимание. Этот Уизли так и норовит, чтобы все смотрели на него! Подумаешь, спалило тебе брови, а вместо челки красуется свежевыпаленная лысина, лежал бы себе тихонько, дымясь и выплевывая сажу, так нет, надо кашлять и отвлекать Гермиону. Понимая, что она все равно побежит к нему, пришлось отодвинуться, освобождая выход. — Рон, что с тобой? — Гермиона наклонилась к… ну рыжиком я его сейчас, пожалуй, не назову. Его уцелевшие волосы были покрыты серым пеплом, а отсутствие бровей и ресниц делало глаза Уизли еще более круглыми, чем обычно. Вместо ответа Рон снова начал кашлять, махая рукой в знак того, что он жив. Хотя я не слишком-то и расстроился, если бы это было не так. Гермиона попыталась помочь ему встать с пола, куда Уизли свалился от ударной волны, но он был слишком тяжелый для нее. Пришлось помочь, ухватив его за локоть и резко подняв своего соперника. — Помогите! Кто-нибудь помогите! — этот отчаянный крик заставил нас бегом броситься на помощь. За вторым поворотом обнаружился похожий на обсмоленную курицу Симус Финниган, стоящий на корточках возле тела своего напарника, под которым растекалось кровавое пятно. Паренек, курса, наверно, с четвертого, находился без сознания и бледнел прямо на глазах. — Что с ним? — Гермиона присела рядом с горе пиротехниками, осматривая пострадавшего. — Я, я не знаю, — Финниган, похоже, был в шоке-У него рана на ноге и кровь так сильно бежит. Отодвинув растерянного Симуса в сторону, я увидел рваную рану на левом бедре, из которой торчал обломок ракеты. Кровь толчками выплескивалась из раны, таким темпом парень вскоре умрет от кровопотери, если не вмешаться. — Уизли, быстро отправь патронуса к мадам Помфри, — разрывая руками ткань брюк на ноге у пострадавшего, я принялся раздавать распоряжения. — Она здесь нужна срочно! — Гермиона, проверь состояние головы и нет ли других повреждений, — Гермиона понимающе кивнула и принялась водить волшебной палочкой. — Сотвори обезболивающее заклинание, только болевого шока нам не хватало, если он очнется. Похоже, перебита бедренная артерия, и у нас всего пара минут чтобы спасти человека. Пришлось кулаком передавить артерию выше раны, надавливая до тех пор, пока не остановилось кровотечение. На некоторое время хватит, а там подоспеют медики. Было слышно, как сбоку Уизли бормотал: «Экспекто патронум». — Что там, Уизли?! — мой злой окрик заставил дернуться Рона. — Не получается! — Уизли стоял бледный и в ужасе смотрел на оголенную рану. Согласен, зрелище неприятное, развороченная человеческая плоть, из которой торчит кусок инородного тела, и растекшаяся вокруг кровь — та еще картина, но это не значит, что нужно поддаваться панике. На счастье, появились другие гриффиндорцы, прибежавшие из гостиной узнать, что случилось. Они и вызвали школьного врача к пострадавшему. Прибежавшая мадам Помфри, быстро проверив состояние ученика и использовав парочку медицинских заклинаний, организовала левитацию маленького пациента в лечебное крыло, заодно заставив нас пойти с ней для обследования. Гермиону оставили на ночь под наблюдением медиков, из-за обнаруженной гематомы на затылке, колдомедики опасались сотрясения. Там же остались Уизли и Финниган, которого явно спасали от разъяренной Макгонагалл. Симусу еще повезло, что, заметив ошибку своего молодого напарника, которая привела к взрыву, он успел скрыться за угол, утащив с собой паренька.*****
Воскресный день для нашего факультета начался со всеобщего построения. И строила нас наш декан Минерва Макгонагалл. Целый час все собравшиеся в гостиной гриффиндорцы слушали гневную лекцию о правилах поведения и технике безопасности в Хогвартсе, и почему именно, нельзя ученикам запускать магловские фейерверки из окон школы. Отведя душу и закончив профилактическую беседу, декан, видя раскаявшиеся и все осознавшие (в очередной раз) лица послушных гриффиндорцев, отпустила всех на завтрак. Гермиона шла передо мной, окруженная по бокам Поттером и Джинни. Довольно громко переговариваясь, они обсуждали вчерашние события и нынешнее состояние шестого Уизли. Того оставили под присмотром мадам Помфри, наверно, ждут, пока волосы отрастут, чтобы не смеялись над ним. Возле одного из поворотов Гермиона остановилась, устроила сумку на цветочной тумбе, поправила уложенные вещи и пошла дальше. Подойдя к цветку, я увидел маленький клочок бумаги. В записке было написано: «Сегодня вечером, в семь, на нашем месте». Мерлин! Как же мне надоели эти шпионские игры! Но что оставалось делать бедному Кормаку, как только ждать вечера? Тем более, что Гермиону, как старосту, весь день таскали на различные собрания и мероприятия, связанные с произошедшим ЧП. Наступивший вечер так и не принес прохлады в окрестности школы. Дувший в последние дни южный ветер позволил явно почувствовать близкое дыхание лета, подняв температуру воздуха до не свойственных маю показателей. Многие ученики в поисках спасения от жары направлялись на берег озера, надеясь отдохнуть у воды. Пришлось навесить дезиллюминационные чары и заглушающее заклинание, чтобы нас не побеспокоили шатающиеся вокруг посторонние. Благо Гермиона не задержалась и в семь пришла, как обещала, иначе я бы совсем извелся в ожидании разговора. А поговорить нам явно было о чем. — Привет, — пробравшись через скрывающий барьер, Гермиона замерла возле предусмотрительно расстеленного мной пледа. Я стоял, опершись об ствол вяза, и смотрел на нее, пытаясь угадать, что меня ждет. Уже то, что она не подошла поцеловать меня в знак приветствия, настораживало. — Привет. Я хочу знать, что ты ответила Уизли, — ждать ответа на этот вопрос у меня просто не было больше терпения. Гермиона скрестила руки на груди, и между ее глаз появилась недовольная складочка. Сейчас она по виду очень напоминала строгую старосту, наверно, такой ее и видят большинство гриффиндорцев. — Я просила мне доверять, Кормак, — ее школьная мантия трепетала на теплом ветру. — И с Роном я еще не говорила. Он в больничном крыле под обезболивающим, у него обожжена верхняя часть лица. Мог бы хоть немного ему посочувствовать. На последних словах я непроизвольно фыркнул. Сочувствовать Уизли? Не смешите меня! — Как я могу тебе доверять, когда ты сама сомневалась! Не отказала ему, не сказала обо мне, а серьезно раздумывала над его предложением! — чем дольше я говорил, тем сильнее начинал злиться, вспоминая, как ждал ответа Гермионы в том коридоре. — Ты хотя бы сама определилась, чего хочешь?! С каждым словом мой голос становился громче, постепенно срываясь на крик, Гермиона даже прикрыла глаза от этого шума. Тем страшнее стали ее спокойные слова в ответ. — Ты прав. Я сомневалась и хотела согласиться, — ее руки безвольно опустились. — Я любила его, Кормак, и, наверно, все еще люблю.*****
Меня буквально оглушило так, будто в мою голову врезался на полном ходу бладжер. После таких счастливых двух недель я почувствовал себя раздавленным. — Выслушай меня пожалуйста, Кормак, — Гермиона подошла ко мне, — и постарайся понять. — Такого чувства, как к Рону, у меня еще не было. Поначалу я старалась убедить себя, что все это мне кажется, ведь мы друзья, но каждое, даже легкое прикосновение к нему начинало вызывать во мне непонятный трепет где-то глубоко внутри. Меня согревала его улыбка и дружеские объятия, он был такой знакомый, добрый и надежный, и я была уверенна в нем. И тогда я приняла для себя это чувство и решила, что хочу быть с ним. Но… Гермиона нервно поправила воротник мантии, стараясь вдохнуть свежего воздуха. — Но он не замечал никаких моих намеков, хотя иногда я вроде и ловила на себе его заинтересованные взгляды, и каждый раз это меня еще больше вдохновляло. А потом… На таких любимых карих глазах появились слезы, и понимание того, что эти слезы из-за любви к другому человеку, разрывало мне душу. Я молча выслушивал эту исповедь, готовый принять свой приговор. Я сделал все, что мог, чтобы наши отношения с Гермионой состоялись, и сил бороться дальше у меня просто не было. Теперь все зависело от нее. — А потом появилась Лаванда, — Гермиона глубоко выдохнула при упоминании этого имени, — и Рон стал с ней встречаться. А я стояла рядом и каждый день видела, как они обжимаются и целуются у всех на глазах. Лаванда и мой Рон. От отчаяния я стала делать такие глупости и отвратительные поступки, что никогда не ожидала от себя. Гермиона посмотрела на воды озера, по которым бежала легкая рябь, пытаясь найти успокоение. — Да, Кормак, это я говорю о тебе, — она похлопала ладонью по моей груди. — Я ведь так и не извинилась за то, что использовала тебя, пытаясь вызвать ревность Рона. — Не стоит, — горькая улыбка появилась на моем лице. — В какой-то момент я был счастлив. — Знаешь, — Гермиона вытерла рукавом бегущие слезы, — когда Рон отравился и лежал в больнице, а мы все собрались возле него, то он в бреду называл только одно имя. — Она всхлипнула, пытаясь унять слезы. — Мое имя. И в тот момент мне казалось, что я счастлива. — Зачем же ты добиваешь меня?! Зачем тогда было все это?! — я развел руки, указывая на «наше» место. Моё горло как будто охватили ледяные пальцы, безжалостно сжимаясь и делая мой голос хриплым, не позволяя кричать. — Зачем были «Мы»? Почему ты не с ним? Они с Лавандой ведь расстались как раз тогда, и твой Рон оказался свободен. Почему ты с ним не начала встречаться? Что случилось? Гермиона медленно повернулась ко мне и посмотрела в мои глаза. Ее рука осторожно, как будто опасаясь, что я оттолкну, прикоснулась к моему лицу, проведя по щеке, не спеша зарылась в волосах на виске и затем, опустившись по затылку, обняла меня за шею. Сделав шаг ко мне, девушка уткнулась носом в мою грудь, шумно выдыхая. Ее горячее дыхание буквально опалило мою кожу даже сквозь летнюю футболку. — Ты случился, — такой тихий голос, почти шепот, но сколько надежды он мне принес, заставляя заново разгораться пламя в моей душе, где, казалось, остался один пепел. — Такой неуклюжий и… нахальный, — она явно улыбнулась. — И поначалу ты меня жутко бесил! Гермиона замолчала, ее спокойное теплое дыхание, казалось, пытается отогреть меня. — А потом была та ночь на катке, — она подняла голову и, смотря на меня, провела пальцами по моим губам, — и тот поцелуй. Да, тот вечер стал моим самым светлым воспоминанием. Именно его я использую, когда вызываю патронуса. — Для меня никто и никогда не делал ничего подобного, — Гермиона слегка улыбнулась. — Я никогда не была особо привлекательна для парней, и поверить, что ради меня сотворили такую красоту, было не просто. Ну что за комплексы неполноценности?! Просто парни ее слегка побаиваются. Гермиона бывает иногда слишком строгой и… правильной. А большинство парней это напрягает. — И это говорит девушка, которая покорила сердце всемирно известного ловца? — почему-то внутри меня начинала появляться непонятная легкость. — Мы с Виктором были скорее друзьями, чем влюбленными. — Гермиона моргнула пару раз, прогоняя воспоминание. — Надеюсь, к нему ты меня ревновать не будешь? Я отрицательно покачал головой. Вот почему-то к Краму я никакой ревности не испытываю. Хотя как соперник за сердце этой гриффиндорки, он явно был бы опаснее. — А затем… — Гермиона тяжко выдохнула, уводя взгляд в сторону. Гулким набатом в моей голове раздалось это «затем». Я помню свое падение в тот день святого Валентина и сколько боли он мне принес. — Перед тем дежурством я ведь сказала Джинни, что не хочу больше ждать, когда Рон обратит на меня внимание, и стану встречаться с тобой. Я долго размышляла и сомневалась, обсуждала со своей подругой, но решила дать тебе шанс, — Гермиона вновь посмотрела на меня. — Дать нам шанс. Если бы в мире существовал такой хроноворот, чтобы вернуться назад на несколько месяцев, то я несомненно сейчас бы им воспользовался, несмотря на все риски, лишь бы набить самому себе морду и не допустить ту глупость, что натворил. Но, к сожалению, мне оставалось лишь обнять Гермиону, крепко прижимая ее к себе, и бесконечно шептать: — Прости, прости, прости…*****
Листья старого вяза вяло колыхались в такт дуновениям ветра, перекрывая свет от зажигающихся звезд. А под деревом стояли двое, тесно прижимаясь и не замечая наступающую темноту, продолжая говорить, как будто наслаждаясь голосами друг друга. — Я давно тебя простила, Кормак. — Девушка удобней устроила голову на моей груди, наверно, слушая, как бешено стучит мое сердце. — Еще в тот момент, когда Джинни рассказала мне о вашем разговоре в коридоре и тех словах, что ты сказал им с Гарри. — На нашей встрече в том кабинете, увидев тебя таким холодным и чужим, я подумала, что все умерло, так и не начавшись. — Гермиона замерла на миг раздумывая, стоит ли говорить дальше. — Вернувшись тогда в свою комнату, я полночи плакала на плече у Джинни, задернув полог своей постели и наложив заглушающие, чтобы не будить наших соседок. Я так и не смогла объяснить себе, почему я так реву из-за тебя. — Слышишь, Маклагген?! — она стукнула меня кулачком по плечу. — Из-за тебя я превращаюсь в плаксу Миртл! — Прости… — Перестань извиняться, Кормак, — мягкая ладошка погладила меня по плечу. — Мы оба наделали кучу ошибок, причиняя боль друг другу. Помнишь тот день, когда Рон отравился? — Дождавшись моего утвердительного кивка, Гермиона продолжила: — Я тогда была так счастлива, возвращаясь из больничного крыла от Рона. Казалось, что теперь уж точно мы будем вместе. А в гостиной мы с тобой столкнулись из-за Ромильды Вейн. — Тонкие пальчики постучали по мне в такт ее словам. — И это было больно. — Ты был прав, это я признаю, но все равно было больно. И придя в свою спальню, я упала на постель и вновь разревелась из-за тебя, — Гермиона медленно выдохнула, вновь согревая меня теплом своего дыхания. — И тогда Джинни, садясь рядом и успокаивающе поглаживая меня по спине, поставила вопрос, задать который себе я боялась: «Ты влюбилась в Маклаггена?» Кормак, как в тебя можно было не влюбиться, когда ты все время ТАК на меня смотрел? — она заглянула в мои глаза. — Я честно старался на тебя не смотреть. Негромкий женский смех немного разрядил обстановку. — У тебя это не слишком получалось, — Гермиона, улыбаясь, опустила взгляд. — Какой же развратной я себе тогда казалась! Как можно одновременно любить двух парней?! Эти слова острым ножом резанули по мне, заставляя бессильно опустить руки, убрав их с девичьей спины, а голову поднять вверх всматриваясь в звездное небо, ярко освещенное полной луной, лишь бы не видеть ее. — Я не смогу ни с кем делить тебя, даже в твоем сердце, — лучше пусть так все закончится, чем мучиться, разрываясь сомнениями, кого она больше любит. Называйте меня эгоистом и жутким собственником, но мне нужно все или ничего. — Когда Рон предложил мне то, что я когда-то так ждала, это было очень неожиданно для меня. Кормак, я просто растерялась и сомневалась лишь несколько секунд, и я хочу повторить специально для одного ревнивого шотландца, -вторая нежная ручка обвила меня за шею, помогая своей хозяйке, подтянувшись на носочках, мягко целовать меня, чередуя каждое следующее слово с поцелуем: — Я… Сделала… Свой… Выбор… Оставаться холодным и неприступным, когда нежные губы настойчиво касаются моих, поочередно немного оттягивая их и предлагая вступить в затейливую игру, было непросто, но… — Мне нужно доказательство твоих слов, — твердый голос и неподвижный взгляд заставили Гермиону отодвинуться и в замешательстве прикусить нижнюю губу. — Чего ты хочешь? Ну, раз уж у меня поинтересовались, то есть кое-что, давно желанное и недоступное, и, пожалуй, я воспользуюсь моментом, чтобы получить это. Наклонившись к ее ушку, я шепотом озвучил свое сокровенное желание. Гермиона отпрянула от меня, а ее щечки слегка покраснели. — Ты не можешь от меня этого требовать! — возмущенный голос так напомнил, что передо мной стоит староста гриффиндора. — Я не требую, — верхняя пуговица ее мантии легко выскользнула из паза, повинуясь действиям моих пальцев. — Я прошу, — следующую пуговицу постигла та же участь. — Мне действительно нужно это доказательство, — мои руки скользнули к ее плечам, помогая летней мантии, соскользнув по изгибу женского тела, упасть к ее ногам. — Ведь ты делала это с Крамом? — подняв девушку на руки, я дождался смущенного утвердительного кивка головой от Гермионы, прежде чем положить ее на плед и нависнуть над ней. «Какая же она хрупкая, по сравнению со мной, не раздавить бы ее», — это была последняя мысль перед тем, как наши губы сомкнулись в поцелуе.*****
Утро понедельника началось с обычной беготни и сборов на урок в последний момент. Гриффиндорцы оставались верными своим привычкам. Только моя девушка выбивалась из этой колеи, всегда оставаясь собранной и сделавшей уроки на месяц вперед. К сожалению, до занятий мы не увидимся, они должны пойти забирать рыжего из владений мадам Помфри. Ожоги ему залечили, и волосы отрастили, или, может, надели парик? Для меня это уже было неважно, со счастливой улыбкой я отправился на урок трансфигурации, и даже то, что он, спаренный со слизерином, меня не расстраивал. Гермиона обещала поговорить утром с Уизли и все с ним прояснить, хотя теперь он уже и сам понял бы. Столпотворение учеников в классе понемногу рассаживалось по партам, готовясь к встрече со строгой Макгонагалл. Наконец появился Поттер, усевшись на свое место, в соседнем ряду от меня, на второй парте. Через некоторое время появился и Рональд, явно на взводе, с таким недовольством он кинул свою сумку на парту и уселся возле Гарри, что мне даже стало приятно. Поттер наклонился к нему и что-то спросил. В ответ Уизли начал бурно ему объяснять, стараясь не повышать голос выше возмущенного шепота. Когда Гарри недоуменно оглянулся в поисках меня, то я уже был готов и весело помахал ему ручкой. Он поправил указательным пальцем свои очки велосипеды и вновь вернулся к перешептыванию с рыжим. А уж обернувшийся и уставившийся на меня злобным взглядом соперник был удостоен не менее злобного оскала. Гермиона зашла в кабинет, когда уже прозвенел звонок и, вздохнув, прошла мимо своего обычного места и оторопевших Поттера с Уизли, направляясь ко мне. Мне лишь осталось убрать сумку с сидения рядом со мной, освобождая занятое для нее место. — Видишь, это оказалось не так сложно, — сказал я своей девушке, когда она устроилась. В ответ она закатила глаза и недовольно выдохнула. — Это так по-детски! — Гермиона сложила руки перед собой, как примерная ученица. — Требовать, чтобы я сидела на уроках с тобой. В ответ мне оставалось лишь улыбнуться. По-моему, по-детски как раз было скрывать наши отношения. Мне надоело прятаться и именно встречаться открыто, было затребовано мной в качестве доказательства окончательности ее выбора.