***
1999 год
I'm living in a daydream Nothing that could faze me now I'm caught up in a daydream Nothing that could wake me now
(Ruelle — Daydream)
Девушка крутилась перед зеркалом, довольно улыбаясь своему отражению. На ней было одно нижнее бельё чёрного цвета. Ничего необычного. Но эта простота выгодно подчёркивала её фигуру. Она не тощая, как манекенщица, у неё есть формы: округлые бёдра и небольшая грудь, линии пресса и плоский живот. Худые плечи, островатые ключицы, лебединая шея. В Бостоне она имела большой успех у противоположного пола, оттого так радостно, что и здесь она получила то, что хотела. На столе лежал дневник, заложенный автоматической ручкой. Из окна задувал по-весеннему тёплый ветер. Солнце — удивительно — радовало уже который день. И приближающийся отъезд уже не казался таким заманчивым, ведь она хотела насладиться тем, что получила. Она продолжала рассматривать себя с разных ракурсов, оставляя ягодицы и поворачиваясь разными сторонами. Тщеславна? Да. Но это тщеславие не вредило никому, поэтому девушку всеобще обожали. И она шла по жизни легко, с улыбкой, не зная трудностей. Она ни в чём и никогда не нуждалась. Поэтому первоначальная холодность мальчика, который привлёк её внимание, заставил её наморщить лоб и надуть губки, но теперь она с удовлетворением улыбалась себе. Это было очень приятно. На кровати лежала выглаженная летящая, пышная юбка длиной до середины икр небесно-голубого цвета, на плечиках, на ручке шкафа, висела тонкая белоснежная блузка с оборками и кружевами с претензией на винтажность. Бабушка любила, когда она так одевалась. Сегодня был День Города со всеобщими гуляниями, ярмаркой и традицией одеваться старомодно. Волосы ей уже убрала парикмахер, которую мама вызвала ближе к обеду. Но не только женщины семьи Куперов любили хорошо выглядеть, но и мужчины. Не просто хорошо выглядеть — лучше всех. Сейчас она любовалась переливами жемчужин на концах шпилек. Несколько светлых прядей были выпущены, создавая образ лёгкой небрежности. Она аккуратно оделась, в очередной раз покрутившись перед зеркалом, смотря как подол юбки раскрывается, и улыбнулась. Наколола крупную брошь с тёмным камнем и оглядела себя, оставшись довольной. Послала поцелуй отражению, губы были накрашены нежно-розовой помадой. Отец, мать и младшие братья собирались пойти на гуляния чуть позже, но мама уже носилась по дому с горничной, желая, чтобы её платье было идеальным. — Виоль! — мама остановилась, осматривая её. Её волосы лежали светлыми локонами, их цвет достался ей. На ней было домашнее платье и туфли, в которых она обычно встречала гостей. — Тейт тебя заждался. Нехорошо, — она шутливо погрозила ей пальцем. — Замечательно выглядишь, — шёпотом добавила она. — Ты моя куколка! — заулыбалась она Виоль зарделась и тепло улыбнулась. Она легко пробежалась по оставшимся ступеням и по паркету до гостиной, из которой доносились голоса, на невысоких устойчивых каблуках. Толкнула створки стеклянных дверей. — Добрый вечер, — поприветствовала она отца и Тейта Лэнгдона, который был впесочного цвета костюме-тройке. Виоль Купер заулыбалась ещё шире, ведь он выглядел идеально, под стать ей. — Привет, милая, — отец был непринуждён, на столе лежали газета и пепельница. — У нас был занятный разговор с мистером Лэнгдоном. Очень приятно было с вами познакомиться. Идите, веселитесь, молодёжь. Юноша с непослушными вьющимися волосами сдержанно улыбнулся и встал из-за стола. Он подал ей руку, когда она ступила за порог дома. — Нас отвезёт наш водитель, — Виоль кивнула, будучи признательна за этот жест заботы о ней. Тейт был учтив и мил, говорил с ней, улыбался ей, обращался по имени и спросил, почему оно у неё такое необычное. Мисс Купер рассказала, что такое прозвище от «Виолы» дала ей бабушка-француженка, и оно прижилось, полным именем её звали редко. Даже в местной школе, несмотря на то, что учителя называли её «Виолой», ученики предпочитали лаконичное и мягкое «Виоль». Словно нежная фиалка с бахромистыми краями лепестков. Тейт принял к сведению и продолжил говорить, рассказывая о городе. Виоль слушала внимательно. Но им приходилось периодически отвлекаться, чтобы поздароваться со знакомыми. Это был маленький город, поэтому знакомств у неё было много, несмотря на то, что она прожила всего лишь три месяца в нём, будучи занесённой сюда Восточным ветром на непродолжительное время. Приятное увлечение, не более. Виоль улыбалась всем тепло и открыто, засыпая вопросами и смеясь. Она оглядывалась на Тейта, ища соратника в своём веселье, но чаще натыкалась на тёмный взгляд, смеха в котором не было ни грамма, но он растягивал вежливо губы, говорил непринуждённо. Виоль сдувалась, не понимая, что происходит. Вечерело медленно. Тёплое время года неуклонно вступало в свои права. Солнечные лучи приятно согревали и дарили атмосферу. Виоль не могла отделаться от мысли, что Тейт с ней поверхностен. Ей то и дело казалось, что она видит хвост мелькнувшей и исчезнувшей насмешки в его глазах, когда он тут же вежливо ей что-то предлагал или помогал пройти по газону, когда того требовала ситуация. — Куда мы идём? — Виоль с любопытством осматривалась, в этой части города она ещё не была, а новые виды ей всегда нравились даже в самом обычном городке. — Хочу показать нашу местную достопримечательность, — они шли под руку, как пара, Виоль было приятно, но тепла она не чувствовала. Девушка с любопытством заозиралась. Они прошли по главной аллее, вдоль которой живой завесой росли фруктовые деревья. Сейчас была весна, и огромный сад утопал в цветах, которые источали тонкий и приятный аромат, слегка кружащий голову. Виоль втянула воздух, расплываясь в улыбке. — Здесь восхитительно! Тейт посмотрел на неё с кривой улыбкой. — Это имение Лэнгдонов, — сказал так, словно это обычное явление иметь в собственности такой потрясающий участок. Виоль чуть вздёрнула брови и улыбнулась. Она знала, что Тейт Лэнгдон не беден, но настолько. Это не сравнится с чванливостью её знакомых и их детей. — Но вы там не живёте, — уточнила она, когда они прошли сквозь кованную ограду. — Наше поместье однажды горело, его долго восстанавливали, да и деревья растут не быстро, теперь моя семья использует редко, иногда мы выбираемся на выходные, но там всё ещё напряжённо со всевозможными удобствами. И чаще здесь просто проводят экскурсии, — деревья неожиданно расступились, и Виоль увидела гнездо семьи Лэнгдонов. Она выдохнула поражённо, губы мило сложились букву «о». — Но он потрясающ. — Его постарались воссоздать в точности как было, — с некоторой теплотой проговорил Тейт. — Кажется, оно того стоило, — Виоль проговорила это как заворожённая. Она неплохо разбиралась в искусстве благодаря матери и образованию. Дом был очень красив, венец возможностей, затерянный райский уголок. Это было сложно назвать домом, действительно, настоящее поместье. Большое, просторное, оно, однако, не создавало ощущение монументальности, оно идеально вписывалось в окружающий ландшафт, утопало в саду, диком винограде, который оплетал оба торца, и благоухающих розах. Серый камень не казался унылым, наоборот, он был того серого оттенка, который видеть приятно. Как миниатюрный замок, вышедший из детской книги. Виоль потрясённо его осматривала, приближаясь к нему. — Он очень красив. — Я рад, что тебе нравится, — они одновременно посмотрели друг на друга, и Виоль показалось, что в его взгляде промелькнуло удивление, а она ощутила, что ей не хочется с ним кокетничать, а поговорить о поместье, городе, искусстве, и она не знала, как начать разговор. Образ лёгкой девочки ей был знаком, и она не привыкла его оспаривать, в конце концов, любому мужчине это было не интересно, в итоге ему нужна красивая оболочка. Не то чтобы у неё был собственный опыт, но она наблюдала за отцом и матерью. Отец маму любил, конечно, баловал и обожал. Но к любому капризу относился снисходительно, он ни разу не разговаривал с ней о науке, политике, книгах. Также он относился и к дочери. Виоль это не задевало, не такой склад характера, но колеблющееся уважение по отношению к себе она чувствовала тонко. Её проблемой — единственной — всегда было обострённо чувство справедливости. Но Тейт сначала тихо и обрывисто начал сам рассказывать, будто не был уверен, что его поймут. И Виоль живо подхватила, впервые показав более глубокие знания, чем от неё ожидали. Она не хвасталась, не стремилась рассказать всё, что знала, всего лишь пытливо мыслила и внимательно слушала, не перебивая. Она чувствовала, что что-то изменилось в Тейте по отношению к ней, его взгляд словно потеплел, он говорил больше. Виоль было приятно, кокетство было отброшено, как маска, и от этого она становилась ещё прекраснее, сама того замечая. Она часто замечала, что всему приятному быстро приходит конец. Действительно приятному. В саду её ожидали подруги, потом она должна была присоединиться к семье в поместье и поздно ночью уехать. Может, она и пересечётся с Тейтом, но это будет быстро и ни о чём. Виоль впервые о чём-то предельно искренне сожалела. Тейт вглядывался в неё внимательно, пристально. Долго не отпускал её руки. Напоследок одну из них он нежно поцеловал. Виоль тяжело вздохнула. — Мне было очень приятно. Я получила больше, чем ожидала. Тейт улыбнулся. По-настоящему улыбнулся. Не криво и иронично, а как-то нежно. Она видела в его тёмных-тёмных глазах тепло. — Пойдём, а то скажут, что я тебя похитил, — Лэнгдон состроил рожицу, Виоль залилась искренним смехом, поспешив за ним, переплетя свои пальцы с его. Солнце почти закатилось за горизонт. Виоль казалась девочкой-солнце, но она любила холодные страны и дожди в глубине души. Приятные глазу сумерки радовали, вечерняя, весенняя прохлада придавала сказочности происходящему.—
На следующий день газеты и каналы будут разрываться от новости о том, что шикарное поместье Лэнгдонов вновь сгорело, те не обеднели, но во время пожара сгорела часть жителей города, в том числе семья Куперов, который занимались добычей нефти.—
Впервые Тейт усомнится в ценности дружбы. И в его сердце испещрит очередной уродливый шрам. Он будет часто видеть в редких снах большие глаза Виоль, хотя он был не уверен, что это были конкретно её глаза. Он просто знал, что в очередной раз предал её.—
Виоль умрёт прежде, чем сгорит её тело. Она никогда не отличалась крепким здоровьем и желанием жить, ей никогда не приходилось за что-то бороться, всё падало к её ногам. Возможно, поэтому она даже не попыталась выбежать из дома. Она задохнулась угарным газом прежде, чем увидела за собой дверь, выводящую в сторону заднего фасада поместья.***
Вайолет просыпалась нехотя, медленно. Глаза неудержимо слипались. Она несколько раз вновь и вновь проваливалась в сон. Но в очередной раз она уцепилась за мелодию, которая, казалось, играла в её голове. Вайолет еле-еле разлепила глаза и увидела над собой огоньки гирлянды. Она нахмурилась: что это? Мозг работал медленно, не желая обрабатывать информацию. — Извини, разбудил? — послышался тихий мужской голос. Что-то знакомо стукнулось, издав протяжный звук. Вайолет моргнула и привстала на локтях, чтобы оглядеться. Конечно, это гитара. Ей всё ещё не хотелось о чём-то думать, она была потеряна в своём сознании, но одно понимание того, где она и с кем, будило в ней любопытство и мягкую улыбку. Почему бы на мгновение не утонуть в этом удовольствии, как насекомые в варенье, ведомые запахом? — Давай ещё раз, — хрипло проговорила она, подбирая ноги и плотнее укутываясь в одеяло. Голова всё ещё плыла, но было приятно. Тейт удивлённо посмотрел на неё. — Узнала? — Конечно. Кто же не узнает «Безумный мир»* [Прим. «Mad world»]? — задала она риторический вопрос. Тейт криво улыбнулся, но взял гитару, подчиняясь её воле, проиграл первые аккорды, настраиваясь, и запел низким, обволакивающим голосом.All around me are familiar faces
Worn out places, worn out faces
Bright and early for the daily races
Going nowhere, going nowhere
Their tears are filling up their glasses
No expression, no expression
Hide my head I wanna drown my sorrow
No tomorrow, no tomorrow
And I find it kind of funny
I find it kind of sad
The dreams in which I’m dying
Are the best I’ve ever had
Вайолет вспомнила о том, как в детстве она, проснувшись от очередного кошмара с колотящимся сердцем и застывшим криком на губах, вся в поту, включала эту песню и успокаивалась. Иногда её ей пела мама с удивительно красивым голосом. Вайолет этот талант не перешёл, но слух был. Она не заметила, как начала подпевать тихо, ощущая подступающий к ней уют.The dreams in which I’m dying
Are the best I’ve ever had
I find it hard to tell you
I find it hard to take
When people run in circles
It's a very very
Madworld, madworld
Тейт вздрогнул от тихого и пробирающего своей глубиной голоса Вайолет. Она не старалась перепеть и быть услышанной, она пела для себя, но их голоса сошлись в дуэте. Он бы слушал её вечно.Children waiting for the day
They feel good happy birthday, happy birthday
And I feel the way that every child should
Sit and listen, sit and listen
Went to school and I was very nervous
No one knew me, no one knew me
Hello teacher tell me what’s my lesson
Look right through me, look right through me
На следующем куплете Вайолет замолчала, предоставляя Тейту это право, но она вновь подхватил припев, удивительно органично вписываясь. Они некоторое время молчали, наслаждаясь той магией, которая возникла вокруг них. Она медленно рассеивалась с постепенным осознанием Вайолет, что она не знает, как оказалась здесь. Всю жизнь человеку нужно идти из точки «А» в точку «Б». — Ты очень красиво поёшь, — нарушил молчание Тейт, когда убирал гитару. Вайолет пожала плечами. — Как и все люди, у которых есть слух. Давно занимаешься? — она кивнула за зачехлённый инструмент. — Всю жизнь. — А я умею играть на фортепиано и альте, — охотно поделилась Хармон фактом о себе. — Альт? — Да, это что-то около скрипки, но…. — Я знаю, что такое альт, — перебил её Тейт. — Это очень необычно. Вайолет вновь повторила жест с плечами и завозилась на чужом диване. — Женщинам сложно с ним управиться. Но я была слишком упрямой, чтобы остановиться. — Вайолет оглядела свою левую руку. — Как же я мучилась! — она шально улыбнулась. — Но оно того стоило. Альт звучит совершенно волшебно по сравнению со скрипкой. Играла я на нём как все, наверное,посредственно даже, со скрипкой получилось бы куда лучше, но это приносило мне удовольствие, и родители не могли мне отказать. Тейт мягко улыбнулся. — Значит, ты учёная. А я так, балуюсь. — Какая разница? Я всего лишь обучена нотной грамоте. Вайолет с нескрываемым любопытством оглядывалась. В комнате царил полумрак приятный глазу, предметы терялись в собственных тенях, но Хармон увидела, что стены белоснежные, все необходимые вещи были сдвинуты к стене, не занимая много места, пространство было открыто, свободно. Гирлянда выбивалась из строгой лаконичности комнаты. Широкий и высокий диван у первого окна, стол и полки, подпирающие потолок тянулись до двери, на них в каком-то одном ведомом Тейту порядке громоздились на тёмном дереве множество книг. На столе хаотично лежали тонкий ноутбук, наушники, телефон известной марки и перьевая ручка на неровной стопке из линованной и нелинованной бумаги. У одной из стен высился встроенный шкаф из того же тёмного дерева. Очень минималистично. Тейт молчал всё время, пока Вайолет осматривалась. — Что со мной произошло? — наконец спросила она и посмотрела на юношу, который стоял, не шевелясь всё это время. — И… — её глаза округлились, — сколько сейчас времени? — она едва не подскочила с мягкой поверхности. Тейт плавно поддался вперёд, в несколько широких шагов преодолел расстояние между ними и придержал её за плечи. Вайолет хотела было встать, от резкого движения перед глазами поплыло. — Ты потеряла сознание. Возможно, на тебя так повлиял клей, которым пользуется Марта. Изабель позвонила твоему отцу и сказала, что ты остаёшься у неё, он был не против, — Тейт неодобрительно нахмурился. Вайолет опёрлась о мягкие подушки, сбрасывая с себя руки Лэнгдона. Он, скинув ботинки, устроился на расстоянии от неё, вытянув ноги. — Потеряла сознание? — девушка нахмурилась. Тейт знакомо пожал плечами. — С кем не бывает. Вайолет хмуро смотрела в пространство перед собой. — Значит, я здесь ночую, — медленно констатировала она, обводя комнату повторным взглядом. — Если ты не собираешься сбежать. Хармон неуверенно взглянула в тёмный проём окна и несколько растерянно посмотрела на Тейта. Этот взгляд напугал его. Ему всегда становилось не по себе от того призрака страха в её глазах, который она демонстрировала очень редко, но иногда он срывался с цепи. Вайолет Хармон, белокурый ангел, осознавала, что Тейт ей что-то не договаривает, что она что-то не понимает. — Констанс звала нас на клубничный пирог. Ещё есть овсяные печенья. Или, может, ты хочешь… — Тейт говорил быстро, желая забить очаровательную головку девушки другими мыслями, но внимательно смотрел. Хмурость из её взгляда не уходила. — Я бы не отказалась от крепкого кофе. Чёрного, как моя душа, — пошутила она и отодвинула одеяло. Тейт странно взглянул на неё, но послушно встал и галантно подал руку. Вайолет, почти не колеблясь, приняла её, почти переплела с ним пальцы, но отдёрнула свою ладонь и поспешно отступила от Лэнгдона, которого метания девушки порядком позабавили. Сдерживаться было сложнее, учитывая, что и её тянуло к нему. В коридоре свет не горел, и Тейт не спешил разбавлять тьму. Он шёл, почти сливаясь с чернотой из-за своей тёмной одежды, Вайолет старалась идти прямо за ним, но отставала, слабость в теле давала о себе знать. Вайолет подумала о том, что нужно быть аккуратнее на ступенях лестницы и не свернуть себе шею, когда пропустила резкую остановку Лэнгдона. Он был на ступень ниже. Хармон вздрогнула, задев головой его плечи. Он протянула левую руку и стукнула по выключателю, зажёгся приятный тёплый свет. Тейт как-то отрывисто вздохнул, втягивая в себя воздух почти со свистом и обернулся. Вайолет застыла, смотря в его тёмные-тёмные глаза, чернее любого кофе. С минуту они смотрели друг на друга. А потом Тейт прерывисто поддался вперёд, беря её подбородок, чуть приподнял её голову и нежно поцеловал, кажется, вкладывая в это куда больше значения, чем Вайолет понимала. Она лишь изумлённо раскрыла губы, позволяя себя целовать. Несмело углубила поцелуй, чуть прикусывая его нижнюю губу, и Тейт спустился на ступень ниже, озорно улыбаясь ей. — Давайте не будем спешить, мисс Хармон, — и, не дав ей ничего ответить, быстро спустился по оставшимся ступеням и скрылся в кухне. Вайолет усмехнулась, принимая правила игры.