***
Наши каникулы так быстро пролетели, что мы и не заметили, как началась учеба, которая идет почти месяц. А я уже так отвыкла от всего этого, что заставить себя делать домашнюю работу, кажется для меня покорением айсберга. — Ты готова, дочка? — спрашивает Лора, на счет завтрашнего учебного дня, заходя ко мне в комнату, когда я переписывалась с Иккингом. — Да, мам. — Я давно думала, и все не знала, как бы с тобой поговорить, с чего начать, — говорит она, присаживаясь ко мне на кровать. — О чем? — Я так понимаю, ты до сих пор общаешься с ним. С ним? Она, что уже, даже имя не может его произнести? — Ты должно быть Иккинга имеешь ввиду. А я и не прекращала общаться с ним. Да и с чего бы? — говорю я, стараясь сдержать свою злость, и не выпустить ее наружу. Как же она не понимает, что я буду с ним, нравиться ей это или нет. — Астрид! Ты еще многого не понимаешь! Неужели наша история с его отцом, ничему тебя не научила? Не открыла глаза. — Какая история? Ты даже не рассказывала мне, из-за чего ты быстро поменяла решение о свадьбе, и вы расстались. — Мы просто не сошлись во мнениях. — О, это просто офигительная причина расстаться. И неужели поэтому, ты все время втыкаешь нам палки в колеса? — Не забывайся! Ты с матерью разговариваешь, а не со своими подружками. — Да мне просто надоело! На-до-е-ло! Надоело, что ты ко мне лезешь, не понимаешь меня, ничего не объясняешь сама, но при этом поучаешь жизни, не знаешь моего парня, но пытаешься нас разлучить! — Парня? — Але, мама. Иккинг — мой парень! И уже давно. Ты так приелась неизвестной и непонятной мне, ненавистью к его отцу, что не сдержала свое обещание. Ты же так хотела, учавствовать в моей жизни, узнать меня лучше, но ты несправилась. И все из-за себя самой. — Так! Все, хватит! — кричала Лора, — Ты под домашним арестом! И вы расстанетесь, ты еще глупа и наивна, невидишь правды вокруг себя! Но ничего, я открою тебе глаза. — Только после тебя, — не выдерживаю я, и продолжаю держать свою позицию. Но понимаю, что это все бесполезно и я делаю только хуже, но ничего не могу с собой поделать. Уже давно пора было раскрыть ей глаза. Удар по лицу, приводит в чувства и меня и ее. Вокруг стало как-то тихо, даже слишком тихо. Перед глазами я вижу Иккинга, вот мы сидим у нас дома, и он мне улыбается, у него такая добрая улыбка, подумала я в тот момент. А вот мы катаемся на лыжах, в лесу. Только я и он. Вот моменты из его дома, когда мы еще жили там. Наши разговоры, совместное времяпрепровождение, поездки на его машине, когда он притворялся гонщиком, наши стычки и ругани, разбитый плеер. Я почти всегда была неуверенна в себе или в своей жизни, в людях, что меня окружает, в своих решениях. Но теперь я наконец-таки уверена в одном и на сто процентов, забыть Иккинга, оставить его, бросить, или, же ненавидеть его я не смогу. Никогда. Я стою на ватных ногах, все тело бьет мелкая дрожь, но я смотрю ей прямо в глаза. — Нет, мама. Не расстанемся. И тебе остается либо принять этот факт и смириться, либо убить меня. Твои аресты, не помогут тебе. Запрешь меня, я сбегу. Увезешь неизвестно куда, и он меня найдет. Где бы я, не была. Красная от злости, мама вылетела из комнаты, а я же обессилено рухнула на кровать.***
На следующее утро, на кухне я вижу прикрепленную магнитом к холодильнику записку, от мамы. « Я улетела вчера поздно ночью, на работу. Вернусь нескоро». На работу? Но она, же говорила, что у нее небольшой отпуск, в несколько недель. Неужели, она из-за этой ссоры улетела? Но может быть, там она все обдумает и поймет меня. А когда она вернется, я извинюсь перед ней. И у нас все будет как прежде. С такими оптимистичными мыслями я отправилась на занятия, тщательно замазав лицо тональником, чтобы не было видно синяков от слез и недосыпов. — Ты в порядке? — спросил Иккинг, когда мы сидели в столовой вдвоем, пока остальные стояли еще в очереди, либо же были на занятиях. — В полном, — уверенно отвечаю я, и улыбаюсь бодрой улыбкой, но кажется, на него это не сильно действует. Удивительно, как легко он может понять меня и мое настроение. И если я буду скрывать от него свои проблемы, делать это нужно будет очень искусно. Так начался февраль. С мамой мы не созванивались вообще, лишь изредка она писала мне эсэмески и отправляла понемногу денег на карту. Душа до сих пор болела, за ту ссору, чувство вины меня просто сжигало. Это было невыносимо, я должна извиниться перед ней, и должна сделать это лично, а не по телефону и уж тем более не по эсэмеске. Но у нее там так много работы, что она надолго там застряла. Мы ходили по кино, кафе, паркам, дискотекам, и почти всегда толпой. Нам даже не надоедало, мы не уставали от одного и того же общества. Но, однажды Иккинг устроил мне романтическую прогулку. — Наконец-то мы можем прогуляться вдвоем, а не целой толпой, — говорил он, когда мы сидели после парка, аттракционов в кафе, чтобы перекусить, ну и отогреться. — Надоела толпа? — спросила я, ехидно улыбнувшись. — Не представляешь как, — ответил он и прижался ко мне с поцелуем. А еще однажды, он приехал ко мне домой с ночевкой и взял с собой Беззубика. Там как раз, наступили выходные. Животного даже не смутила незнакомая обстановка, он сразу расхаживал по дому как хоязин. — Он по тебе скучал, — сказал Иккинг, глядя как черный кот, нежиться у меня на коленях. — Даже подойти сейчас не даст, — с обидой продолжал говорить он, — может его оставить пока жить у тебя дома? И может быть он также соскучается по мне, и когда я приду, он будет сидеть у меня на коленях? — на что я рассмеялась, а кот посмотрел на него, с таким видом, будто говоря: «Ты сейчас серьезно?» — Я полностью серьезно, Астрид. Да он дома даже не лезет ко мне так. Ему просто нравиться меня мучать, или дразнить. — Ахах, Иккинг. Он любит тебя, как и я, — говорю я, и пододвигаюсь ближе к шатену. Ночью я получила эсэмеску от мамы, что она вылетает обратно домой, и будет дома ближе к пяти вечера. «Наконец-то я смогу извиниться перед ней», — подумала я, готовя завтрак, для меня и Иккинга, который еще спит сладким сном, у меня в комнате. После нашего совместного завтрака, Иккинг и Беззубик помогли привести дом в порядок, и уехали, а я осталась ждать маму. Уже сделав уроки, которых нам не так много задали, я решила испечь что-нибудь в знак примерения для мамы. Спустившись на кухню, я включила телевизор, на канале как раз показывали новости, и пошла к холодильнику. Так, чтобы испечь такого быстрого и вкусного? Может быть кекс? С глазурью? Точно! Мой навык в кулинарии, конечно, оставляет желать лучшего, но я постараюсь. Доставая яйца из холодильника и молоко, я все поставила на стол, и полезла в верхний шкафчик, что находился прямо рядом с телевизором, за стеклянной чашкой. Уже потянувшись рукой до чашки, меня отвлек голос женщины из телевизора. « Экстренное сообщение, которое прислали прямо сейчас. Самолет AirbusA330-300 летевший из Франкфурт — на — Майне до Сан-Франциско, должен был совершить пересадку в Шанхае, но по необъяснимым причинам, самолет взорвался еще в воздухе, выжить не удалось никому». Рука дрогнула, чашка выпала из шкафа и разбилась на мелкие кусочки, но мне было все равно, в ушах загудело, в глазах потемнело. Нет, этого не может быть. Мама?!