Спасти Сида Вишеса!

Я ничуть не удивилась тому факту, что Джонни Роттен лично явился в больницу. В последние дни я видела и слышала его, наверно, чаще, чем самого Сида, и это начинало мне надоедать. Да, он, несомненно, пришел, чтобы не упустить возможность понасмехаться над моими отчаянными стараниями и безуспешным провалом. Лишь только завидев рыжую шевелюру в конце длинного больничного коридора с тошнотворно-молочными стенами, я вскочила на ровные ноги. Мне пришлось вырваться из рук дремавшего Джеймса, что обнимал меня последние несколько часов, пока мы ждали конца операции Нэн и когда та, собственно, закончилась. Сначала действия парня были действительно успокаивающими. Быть может, именно они и спасли меня тогда от окончательно нервного срыва. После те стали чисто автоматическими, но я не была против. Единственное, чего мне хотелось на протяжении всего времени, что мы провели на жестких стульях возле реанимационного отделения, было погрузиться в сон без сновидений. На плаву меня держала лишь тонкая ниточка, связывающая с реальностью: мысль, жива ли Нэн? Когда же я узнала наверняка, и смысла бодрствовать больше не было, мозг был готов отключиться, тем более в теплых объятьях парня. Но Джонни не дал мне уснуть, он появился как раз вовремя, словно знал. Вне всяких сомнений, рыжий желал бы сказать, что был прав, но я не собиралась даже давать ему повод. Игнорируя слабый протестующий возглас РитГарда, я понеслась в сторону вошедшего. Полы слишком длинного больничного халата путались под ногами, мешая бежать, а бахилы противно шуршали, но темп я не сбавляла. Машинально я сжала кулаки так, что ногти буквально впились в ладони.       – Ты ошибался, Роттен! – завопила я, не преодолев еще и половины расстояния, разделявшего нас: коридор был довольно-таки длинным. – Ты не был прав, слышишь? У меня получилось! Получилось! Все вышло! Казалось, новая волна абсолютной истерики была готова накрыть меня с головой. Точно, как тогда, когда я била руками по стеклу машины Джеймса, заливаясь слезами. В отличии от первой, эта волна явилась с неким опозданием. Я была не в себе с того самого момента, когда врач, проводивший операцию, торжественно объявил, что ему удалось спасти жизнь Нэнси Спанджен, не смотря на тяжелые ранения. Быть может, ощущение ирреальности и не давало мне погрузиться в дремоту: я чертовски боялась, что когда очнусь, случившееся окажется лишь сном. Кроме всего прочего, я не чувствовала себя даже на половину в порядке. Изрезанную руку мне перебинтовали только через час после того, как мы прибыли в больницу: до того момента я толком не ощущала боли. Было потеряно много крови, а принять лекарства для ее восстановления я решительно отказалась: меня бы просто стошнило хотя бы от одной таблетки. Вскоре медсестра, пытающаяся уговорить, сдалась и удалилась, решив, что рана была не так уж и страшна. Несколько позже, когда боль в мышцах ног ослабела, я обнаружила, что то место, куда вогнался осколок от стакана, не просто кровоточило, а еще и посинело. Я бы с удовольствием свалила все на гематому и продолжила посиделки в коридоре, неотрывно глядя на табличку «идет операция», но теперь на моем пути стал Джеймс: он заставил меня отправиться на пост медсестер и сказать о выявленном ранении. Поохав, те благополучно достали кусочек стекла из плоти, упомянув при этом, как мне повезло, что тот не раскрошился внутри, и наложили повязку. Не знаю, в каком бы состоянии я пребывала, если бы не эти маленькие, отвлекающие внимание, детали. Но даже так, и даже через час после того, как все закончилось, я все еще была в состоянии шока. Джонни, напротив, даже не удивился моим крикам и невменяемости. Он даже не сделал попытки отстраниться, когда я, добежав, повисла на нем, уцепившись за ворот медицинского халата. Трудно было сказать, чего я хотела в тот момент больше: обнимать его от всепоглощающей, дикой радости, что переполняла все мое естество, или же придушить, вспомнив о всех кознях, что он стоил до этой ночи. Но, казалось, мои намерения совершенно не трогали рыжего. Он лишь только вынул руки из карманов и, с помощью подоспевшего и полностью проснувшегося Джеймса, высвободился из моих недообъятий.       – Все в порядке, сер? – осведомился проходящий мимо санитар, неодобрительно покосившись на меня. Я все еще тяжело дышала и сверлила взглядом прибывшего. Раз уж он имел наглость заявиться сюда, то теперь я была готова на все, что угодно, ради получения объяснений.       – Да, спасибо, – небрежно бросил Роттен, проходя мимо меня и усаживаясь на один из стульев напротив той палаты, куда перевели Нэн после операции. Снова эта почти ощутимая точность. Как будто бы он знал. Ожесточенно сбросив руку РитГарда со своего плеча, я вновь подошла к Джонни, повторив с еще большим упрямством:       – Ты был не прав. Я смогла сделать это. Я спасла Нэнси Спанджен.       – Будь другом, парень, принеси нам с девушкой кофе, – обратился тот к коллеге-спасителю, все еще игнорируя меня. Помявшись, словно бы опасаясь, чтобы чего-нибудь не случилось в его отсутствие, Джеймс наконец кивнул и удалился, то и дело оглядываясь через плечо.       – Надеюсь, тебе не хватило глупости сказать кому-нибудь откуда ты? – насмешливо поинтересовался Джонни. Я опешила от столь резкой перемены предмета разговора. Я ведь думала, что мы будем говорить о Нэнси и Сиде, но…       – Что? Нет, конечно, нет, – отмахнулась я и добавила с запоздалым сарказмом: – А должна была? Вокалист искривил губы в едва заметной улыбке:       – Твоего упрямства хватит на десятерых. Разве я не предупреждал тебя? Разве я не просил тебя, Рейчел? – теперь его голос был усталым, а взгляд еще недавно безумных глаз каким-то пустым, словно бы внутри черепа была выключена лампочка.       – Но ведь все же закончилось хорошо, – растерянно протянула я, содрогнувшись при упоминании своего имени. Даже Джеймсу я назвала иное. Где-то внутри уже шевелился предательски скользкий червь сомнения. Наверно, такой червячок проживает в каждом из нас. Именно он и узнает первым обо всех неудачах даже тогда, когда те еще не свершились. Мой собеседник лишь молчал, глядя мимо моего лица и улыбаясь. Что-то в этой невеселой усмешке заставляло меня содрогаться.       – Что-то не так с Сидом? – мой голос надломился. – Он погиб?       – Ушлепок в порядке, – не меняя тембра своего пророчески-противного голоса, откликнулся тот. – Сейчас он, правда, находится в отделении, но это не проблема: я вытащу его даже без хлопот дражайшей Нэн.       – Что тогда? – его загадочность действовала мне на нервы, все больше укрепляя желание, засевшее во мне с первой минуты появления парня здесь, а именно: вцепиться в эти рыже патлы и вырвать их к чертям. Кем бы, чем бы, ни был Роттен, я испытывала страх не перед ним, а перед его высказываниями, что, хоть еще и не были подтверждены, но пугали с каждым разом все больше. Мой червяк, отвечающий за провалы, уже тогда знал наверняка, что слова этого человека – не просто байки.       – Человека спасти можно от кого угодно, кроме самого себя, – произнес тот, поднимаясь на ровные ноги и впервые за беседу взглянув мне прямо в глаза. Я тоже встала со стула:       – Куда ты? Ты ведь обещал вернуть меня домой, когда я попрошу об этом, – отмахнуться от мысли, что я прошу помощи у человека, которого еще минуту назад страстно желала избить и который, похоже, умеет улавливать мысли, не вышло, и я болезненно поморщилась. Так или иначе, Роттен – единственный, кто сразу почувствовал то, что я была из другого времени. Он был также единственным, кто, хотя бы теоретически, мог помочь мне вернуться домой.       – Нет, – просто сказал парень, все так же глядя на меня. Я опешила:       – Что, нет? Ты обещал, – руки сами собой вновь сжались в кулаки, но что-либо предпринять я не успела. Джонни вновь заговорил:       – Я не буду переправлять тебя назад. Не сейчас. Ты должна увидеть, во что выльются твои действия. Именно это я и пришел тебе сказать. Я отправляюсь в Лондон, и вернусь через несколько недель, тогда уже, думаю, ты сама изменишь мнение о том, что сделала.       – А если что-то пойдет не так? – кулаки бессильно разжались, а мозг принялся отчаянно работать, подыскивая лазейку: – Если с тобой что-то случиться? Машина собьет, самолет разобьется? Если с Сидом и Нэн будет все в порядке, что тогда? Мне навсегда тут остаться? Рыжий уже не усмехнулся, а откровенно заржал, привлекая внимание двух молоденьких медсестер. Краем глаза я заметила приближающегося Джеймса с двумя стаканами кофе, и поняла, что было пора закругляться.       – Не смотря на твою доброжелательность, я буду цел и невредим, – тихо сказал Роттен, приближая свое лицо практически вплотную к моему. – Что до Сида и Нэнси, ты увидишь все своими глазами. Сказав это, парень пошел в сторону выхода, запустив руки глубоко в карманы светлого пальто. По дороге он принял у РитГарда напиток и благодарно похлопал того по плечу. Еще никогда в жизни я не пила такого дрянного кофе, как в тот больнице.