Постепенно

Если он и мог развести руками, извиниться, ляпнуть что-то простодушное: «Прости, Шеп, бес попутал», то явно не теперь. Весь день он провел в полубреду, засыпая и просыпаясь, бормоча что-то бессвязное. Каждый раз ему снились смутные, но жуткие сны, которые он не мог вспомнить, когда просыпался, но которые неизменно будили его. Веге страшно было трезветь, он заливал в себя остатки виски, потом перешел на алкоголь подешевле, но неизменно крепкий. Дешевое пойло бог весть с какой колонии. Самое оно! Под стать его самочувствию. Он несколько раз проблевался и в итоге проснулся в ванной на полу, с трудом переполз в комнату и забрался на кровать. Обычно жесткая, после холодного пола показалась королевской периной. Благодать да и только. Вега проснулся в семь утра от того, что свалился с кровати и знатно приложился затылком об шкафчик у кровати. Ему хотелось разматериться от души, но сил не было даже на это. Голова гудела как осиный улей, а во рту была пустыня. За окном небо искрилось теплым светом раннего утра и только раздражало Джеймса. Вега побрел в ванную на ватных ногах и стал пить прямо из-под крана долго и жадно. Мысли тянулись, как жвачка, а затылок отзывался тупой пульсирующей болью. Господи, прекрати болеть! Твою мать! Как с такой болью выйти из комнаты, как нести с такой болью Шепард обед? Вега думал с трудом, туго, как пытаться бежать по дну под водой или брести с осторожностью через густой туман. Ничего не выходило. Что-то не складывалось. Вегу вынесло обратно в комнату и приклеило к окну. Он морщился от боли в голове и яркого света, но мысли зашевелились, в мозгу прояснилось. Твою мать! Твою мать! Твою мать! Идиот! Уже утро! Джеймс с силой стукнул кулаком по стеклу и застонал от эхом отозвавшейся в висках боли. Как его угораздило! Твою мать! Вега злился на себя, как, наверное, никогда раньше. Забыть принести Шепард обед и ужин. Волшебно! Приложив максимум усилий, чтобы привести себя в порядок, к восьми, с завтраком у порога апартаментов Шепард, Вега выглядел все же крайне паскудно. И если он все же надеялся найти слова, пока метался по своей комнате, то взгляд, каким его убила тетка на кухне заставил его надолго замолкнуть и опустить голову. Шепард, в общем-то, выглядела не многим лучше его: уставшая и очень голодная. Она схватила тарелку с завтраком и, не говоря ни слова, стала уплетать за обе щеки. «Если тебя это успокоит, я тоже не ел все это время, – подумал Вега, но не проронил ни слова. – Даже еще не завтракал. Думаю меня стошнит, понимаешь?» Он просто пулей вылетел из комнаты и заперся у себя до самого обеда. Днем в принципе ничего не изменилось. Чтобы так быстро что-то изменилось, надо быть не таким знатным идиотом. Вега долго сочинял слова извинения, но в итоге зашел с тарелкой, оставил её привычно на столе и под пристальным взглядом Шепард со скоростью граничащей со скоростью света вылетел из комнаты. Целую неделю он боялся посмотреть хотя бы мельком в глаза Шепард и увидеть там… Чего он боялся? Господи, идиот, чего ему бояться. И тем не менее. Ему по горло хватило того, что Андерсон дважды спросил его: –Что с вами, лейтенант? «Ага, так и бросился объяснять, держи карман шире!» – Все в полном порядке, адмирал. Хорошо, что ему хватило такта не пытаться вывести Вегу на чистую воду, хорошо, что он не спросил этого третий раз, иначе Джеймс точно не сдержался бы. Еще добрую неделю-полторы Вега не произнес ни слова в присутствии Шепард, не остался ни секундой дольше положенного в её комнате и не останавливал на ней взгляда. Она несколько раз порывалась заговорить с ним, но он пресекал её попытки, закрывая за собой дверь даже не прощаясь. Чувство стыда прошло, да и неловкости не было. Это просто вошло в привычку, просто стало удобным вести себя так, а не искать подходящие слова и пытаться извернуться так, чтобы не болтнуть лишнего. Лучше уж молчать, так, пожалуй, в самом деле было лучше. – Да что не так? – в конечном счете Шепард не выдержала и остановила его возгласом у двери. Вега потупил взгляд, задумавшись. В самом деле? Что не так? Кроме того, что он раскрыл ей секрет, который совсем не планировал? Порядочно надрался и пропустил обед с ужином? Нет-нет! Все это гроша ломаного не стоило в сравнении с тем ощущением, которое поселилось рядом с острым желанием избегать капитана. И если раньше он мог это отрицать и опровергать разными доводами, то теперь это было бессмысленно. Он ясно чувствовал в себе желание быть с Шепард. Как противовес стыду, который гнал его прочь и заставлял молчать. Не так сильно, пока он держался подальше, но вот сейчас, когда она заговорила с ним, от её низкого и приятного голоса у солнечного сплетения стянулось тепло. Тепло, которого он не страшился, но которого, все же не хотел. Не то, чтобы его заботила его роль тюремщика и то, как, закрути он роман с Шепард, на это посмотрит Альянс. К черту Альянс, эти ублюдки сосут, если позволили батарианцам руками Альянса же засадить капитана в тюрьму. О, они её ненавидят. Батарианцы в смысле. А поди знай, может и Альянс. Нет, его это не волновало. Он скорее чувствовал некоторую неловкость. У него не было комплексов и он знал, что он был хорош, чертовски хорош, чтобы сама капитан Шепард смогла на него запасть, но раньше он не думал о ней, как о женщине. Вообще, в принципе. Как на военную, боевого товарища, в самых смелых его мечтах. Но сейчас, он знал точно, стоит ему приложить минимум усилий, и он без проблем затащит её в постель. И это было странно и немного непонятно. Вега бросил на Шепард короткий беглый взгляд, стоя у двери. Раньше он пытался представить, какова она на поле боя, эта безумная валькирия вооруженная биотической силой. Теперь он невольно прикидывал, насколько низок её голос, когда она стонет от удовольствия. Джеймс чертыхнулся про себя, но все же ухмыльнулся и хмыкнул в ответ на неё вопрос. Ему нечего было ответить. Это явно была область, в которой он не собирался с ней откровенничать. Черта лысого! И все было бы довольно неплохо, если бы Шепард умела сдаваться и не обладала прирожденным желанием добиваться своего. Черт возьми эту Шепард, когда она, спустя пару дней, примостившись в засаду у двери ближе к обеденному времени, дождалась прихода Веги и вцепилась в его запястье едва он переступил порог. Обычно готовый ко всему, за больше чем пять месяцев службы бездельника совершенно растерял готовность к чрезвычайным ситуациям. Не в комнате у Шепард, по крайней мере, слава богу! Он выронил тарелку с обедом, и первыми словами за две недели, произнесенные в этих стенах были: – Твою мать! – он посмотрел на Шепард. Она смотрела на него в упор спокойно и сосредоточенно. Ему это не нравилось. Черт возьми, как ему это не нравилось. Он не нашелся ничего больше, кроме как отшутиться. – Не твою конечно, а его, обеда в смысле. – Аллилуйя! Ты все же не разучился говорить. – Ага. И ради того, чтобы это проверить, ты лишилась обеда. Веге хотелось вырвать руку и даже оттолкнуть от себя Шепард. Можно даже грубо. Пока это не зашло слишком далеко. Но он только аккуратно провернул руку и отступил на полшага назад. Она держала плотным кольцом запястье слишком сильно, пальцы плененной руки стали неметь и холодеть. – Не привыкать, – Шепард сощурилась и слабо усмехнулась. Удар ниже пояса. Веге захотелось снова замолчать надолго, не произнести ни слова. Чисто из вредности. И все же он пробормотал: – Отпусти, а? – А ты вырвись. – О, да ладно, Лола. В самом деле, Лола. Как он раньше этого не замечал, как ему раньше не приходило голову их сравнить? Та была еще той чудачкой. Порой просто больной на голову. И довольно горячей. В точности, как Шепард, даже внешне они чем-то походили друг на друга. А хотя нет, это просто ошалевший блеск в глазах у Шепард был точно таким же, как когда-то он не единожды видел в глазах у Лолы. В такие моменты она была особенно хорошей. Вега не без усилия высвободил руку и прошел к дивану, разминая занемевшие пальцы. Она прошла следом. – Неплохая хватка, капитан. Шепард обошла вниманием его замечание. Она придвинула небольшое кресло поближе к дивану и села напротив Веги. Она смотрела ему прямо в глаза и снова пыталась читать его, как делала это раньше. Едва ли у неё что-то могло получиться на этот раз. – Что не так? – Что не так, капитан? – переспросил Вега с иронией в голосе. – Смотри, я обед перевернул! – Прекрати! – Шепард злилась. Она подалась вперед, опустив руки на колени. Вегу это забавляло. Странно было намеренно её злить и доводить до белого каления, все равно, что лезть в клетку с разъяренным львом. Львицей. Он наоборот откинулся назад и закинул стопу левой ноги на правое колено, а уголки рта потянул в немного нахальной улыбке. – Больше не буду называть тебя капитаном, так и быть. – Джеймс! – Шепард вскочила на ноги и смотрела на него сверху вниз. Нет-нет, это была вовсе не злость. Это больше смахивало на усталость, отчаяние, раздражение, но не злость. Вега медленно поднялся на ноги следом за ней. – Ладно, прости, – тихо, почти без своей воли сказал он. Шепард дергано повела плечом: не важно. С минуту они молчали. Оба смотрели в пол и молчали. Разговор привычно зашел в тупик. Наконец Джеймс нашел в себе силы выразить то, что хотелось сказать: – Я не хотел говорить ничего из того, что сказал тогда. Джеймс почесал затылок, он не знал, что еще добавить. Шепард несколько раз открывала рот, порываясь что-то сказать, но в итоге только спросила: – Почему? – это было явно не то, что она хотела выразить. Джеймс пожал плечами. – Потому что есть дерьмо, которое лучше не трогать, иначе оно начнет вонять сильнее прежнего. Он снова чувствовал себя по-идиотски, будто ляпнул что-то дурацкое и невпопад, но она смотрела на него с сочувствием и пониманием. Конечно, она же капитан Шепард. Да воздастся страждущим! А Веге просто хотелось поднять руку и прикоснуться к её щеке, скользнуть к шее, провести пальцами по ключице. Какая у неё кожа на ощупь? Как много шрамов, полученных в боях? И чем концентрированней текло по венам желание, тем настойчивее он решал сам для себя, что пора уносить ноги. Шепард молчала, да и ему больше нечего было говорить. И только он собрался сделать первый шаг по направлению к двери, она снова обняла его. Черт! Запрещенный прием! Так нельзя! Приятный запах её волос ударил в нос и захватил в плен рассудок. Вега невольно обвил руками худые сравнительно с его плечи и прижал Шепард к себе. – Черт, Лола… – выдохнул он. Как это имя быстро прижилось в его голове с Шепард. – Вдруг это твои объятия на меня так влияют, что я говорю то, чего не хочу. – Не хочешь – не говори, Джеймс, – как-то отстраненно, почти равнодушно ответила она. – Только знай, что всех не спасти. Джеймс хмыкнул. Такая затасканная фраза. Сколько раз он её слышал? Раз пять только от одного Андерсона. Гребаная фраза, гребаные все, кого нельзя спасти и все, кто эту фразу произносят. Джеймс почувствовал досаду и усталость. Ему страшно хотелось уже не остаться здесь, а пропустить хотя бы рюмашку того ирландского, крепкого. Какого черта он его разлил. Рукожопый идиот. То, чему нельзя было сопротивляться ослабило свои путы, Вега высвободился из объятий и направился к выходу. – Я принесу обед, – сказал он переступая через разбитую тарелку и вывернутую на пол еду. – Не надо. Я не хочу есть. Я подожду до ужина. – Окей, капитан. Только за руку не хватай на этот раз. Навскидку, Вега знал, чего она еще может подождать до ужина. Догадывался. Или выдавал желаемое за действительное. Он обычно не особо страдал последним, но повод сомневаться все же был. Она, все же как и не крути, сама Шепард, капитан Альянса Систем, первый человек Спектр и, пожалуй, по совместительству самая крутая женщина, которую он только знал. Как военная, дальше он пока не ручался. Хотя хотел бы возыметь возможность поручиться. Он попивал пиво и думал о том, что не мешало бы пустить все немного на самотек. В конечном счете, если так напрягаться, то со временем можно и крышей двинуть. Шепард это тоже касалось. Едва ли можно сомневаться, что на её нервность не в последнюю очередь влияло сексуальное напряжение. Черт! В конечном счете, она же тоже человек, а не машина для убийств и выполнения сверхсложных миссий. Он вошел с ужином и сел на диван, как это было раньше. И все же как раньше все не могло быть. Обычно он ждал, пока она поест, а тем временем рассказывал какую-то банальную историю или информировал о событиях во внешнем мире. На этот раз он молчал и смотрел куда-то сквозь стены. Он все еще внутри себя решал важный вопрос. В любом случае он мог сдать назад, если что, еще с неделю отмолчатся, и все будет как надо. Если эта валькирия не сожрет его заживо, ага! Шепард несколько раз посмотрела на него, но Джеймс так и не заметил этого. – Андерсон говорит, Альянс поджимает ягодицы, – попыталась она хоть как-то привлечь внимание. – Ага, – отстраненно ответил Джеймс, все еще задумчиво смотря куда-то в дальний угол. – Назревает черт знает что, люди нервничают, слухи расходятся быстрее, чем их опровержения. Хоть что-то заставляет этих чертовых бюрократов копошиться. Вега с трудом сфокусировал взгляд на Шепард. Она поднялась из-за стола и села рядом на диване. Достаточно близко, чтобы Вега снова уловил едва ощутимый запах её волос. – Все хорошо? – Шепард посмотрела на него немного обеспокоенно. Она коснулась рукой его щеки и большим пальцем провела по шраму. Джеймс рефлекторно дернулся, но будь он проклят, если за последние несколько лет он испытывал что-то более приятное. Он наклонил голову набок, прижимаясь щекой к руке и не сразу заметил за собой, что втягивает сладковатый запах с прикрытыми глазами. Вега открыл глаза, завел ласкающую его руку себе за шею и обнял Шепард за талию, прижимая к себе как можно сильнее. Она обвила его руками, цепляясь за футболку, и томно выдохнула ему прямо в ухо. Желание застлало взор, Джеймс чувствовал бурю, которая поднималась от низа живота и горела у солнечного сплетения. Но только бы не торопиться. Только бы не налажать и не торопиться. Черт, он хотел расслабиться и позволить всему идти своим ходом, а не сдерживать наступление ценой… К черту! Вега поцеловал Шепард в макушку и втянул сладкий запах, лишающий воли. Он прижался щекой к её щеке и она показалась ему горячей, как ад. Или это в нем все пылало огнем. Шепард поцеловала его в краешек рта, и Вега потянулся за поцелуем. Сначала простым, затем он коснулся языком её губ. Она податливо приоткрыла рот – и откуда в ней эта возможность подчиняться? – но тут же толкнулась языком. Она заерзала, пытаясь сесть поудобнее, прижаться всем телом, но тут же была опрокинута на спинку дивана. Джеймс прижал её собой и она тяжело и сладко выдохнула в поцелуе. Немного и сам поерзав, Вега расценил такое положение как крайне неудобное и опустил Шепард на диван. Она легла поудобнее чуть слышно смеясь ему в губы. Вега поцеловал Шепард в скулу, чуть отворачивая за подбородок её голову набок. Коснувшись языком мочки, а затем проведя кончиком за ухом, он ощутил, как мягко засеменили по его спине пальцы в легком нетерпении. Джеймс опускался вник к ключице попеременно то целуя, то прикусывая нежную кожу, то зализывая места укусов. Она дышала часто с придыханием и на выдохе едва слышно прошептала «Джеймс…» Он улыбался и большими грубыми руками стараясь как можно мягче, почти не касаясь, поглаживал талию под её футболкой. Шепард жарко застонала опрокидывая назад голову и выгибаясь под его ласками. С трудом чуть дрожащими руками она стянула с Джеймса футболку и провела по сильным мускулам от живота к груди и вцепилась в плечи. – Может в спальню, – с трудом выдохнула она. Джеймс вопросительно изогнул бровь, он не расслышал, он вообще не способен был сейчас слышать. Шепард повела головой в сторону двери в дальнем конце комнаты. Дверь, которую раньше Вега никогда не замечал. Ну в самом деле, не здесь же на диване она спала все это время. Джеймс поднялся и взял Шепард на руки. Она коротко засмеялась, целуя его в скулу и шею. Её когда-то кто-то вот так нес на руках, интересно? Комнатка была маленькая, почти половину пространства занимала одноместная кровать, довольно просторная для одного, но никуда не годилась для двоих. Альянс не рассчитывал на то, что нанятый ими тюремщик захочет трахнуть заключенную прямо здесь, у них под носом. Хотя Андерсон мог бы догадаться и побеспокоиться о комфорте своей любимой подопечной. Джеймс опустил Шепард на аккуратно застеленную кровать, стаскивая с неё футболку. Подтянутое тело так и манило целовать каждый сантиметр. Вега прижался губами к её животу и попытался расстегнуть застежку лифчика. Шепард сделала попытку помочь, но Джеймс шикнул на неё. Левой рукой прижав к кровати над головой он держал её руки, правой рукой расправлялся с застежками, будь они прокляты. Достигнув успеха, он прижался губами к её груди. Шепард застонала громче и обвила ногами его бедра. И ближе к ночи она стонала все громче от его прикосновений, поцелуев, от его движений и силы, которую он в них вкладывал. А Вега будто ничего не слышал и не видел. Он словно впал в медитативный транс и был спокоен в своих действиях. Он достиг желанного и теперь растягивал наслаждение, отглаживая её внутреннюю часть бедер, целуя грудь, чувствуя, как Шепард в сладкой муке скребла ногтями по его спине. Страшно представить, как зверски сильно обцарапывала она его, не щадя ни капли, ровно как и он её, но Вега не чувствовал боли, только сладкое удовольствие от всего, что он мог уловить: запах её кожи, вкус, голос, которым она хрипло между стонами произносила его имя, не то моля, не то проклиная, не то бог знает что еще в этой безумной голове. Вега опустился, уткнувшись носом ей в шею. Ему было трудно дышать, он несколько долгих секунд не мог пошевелиться, вслушиваясь в то, как Шепард толчками выдыхала сдавленный в груди воздух. Наконец он нашел в себе силы приподняться на руках, позволив Шепард отодвинуться в сторону, улечься на спину и принять у себя на плече её чуть дрожащее, как будто от холода, тело. Вега пытался сформулировать в голове хотя бы одну связную мысль, но слова как однополярные магниты упрямо отталкивались друг от друга и не клеились в кучу. Он подумал, может вслух будет легче, он даже тихо позвал её, чтобы что-то сказать: «Эй, Лола!», но она уже дремала с мягкой полуулыбкой на губах. Джеймс закрыл глаза. «В самом деле, нечего!» – пронеслось в голове и почти в то же мгновение его погрузило в теплую пустоту. Снов наутро он не помнил, а это была та ещё редкость. Да и какого черта он проснулся ни свет ни заря. Шепард еще спала, ни шелохнувшись за всю ночь, а он уже не мог заснуть от неприятного дискомфорта в спине, легкой ноющей боли. Второй мыслью в голове было желание закурить. Он сигарету в рот не брал лет пять должно быть. И обычно вовсе не скучал и не собирался возвращаться к этой привычке, но сейчас ему страшно захотелось подымить, напуская в комнату туманные кольца. Он даже вздохнул с грустью, так сильно ему хотелось сигарет. Вега попытался высвободить руку, не разбудив Шепард. Она там мирно спала, но рука черт возьми ужасно затекла. Ничего не выходило. В итоге Шепард зашевелилась и медленно открыла глаза. Она будто и не сразу сообразила, что происходит, немного поморгала и наконец улыбнулась. – Доброе утро, – с какими-то странными, нет, не игривыми, скорее по-доброму насмешливыми нотками пробормотала, то, что так любят называть «промурлыкала», она. Джеймс улыбнулся и качнул головой. Шепард наконец положила голову на подушку и Вега стал неторопливо разминать руку. Отвратительное чувство покалывания стало разливаться от пальцев по предплечью вверх, к месту, где всю ночь покоилась голова капитана. Джеймс поморщился и Шепард хохотнула, наблюдая за ним. – Лола, ты куришь? – Нет, – фыркнула Шепард. – Не думаю, что и тебе стоит портить здоровье. Она так не думала, можно было не сомневаться, ей в принципе все равно. Она просто нашлась что добавить, к своему «нет». – Да какая разница, все равно все подохнем скоро. – И то правда, – сонно ответила Шепард, поглаживая затекшую руку Джеймса. Вот оно как начинается утро, когда у тебя на плече просыпается нагая капитан Шепард. Просто и понятно. Куришь? Нет. Вовсе не так, как можно себе представить, возводя её в пантеон богов. И хоть что-то из того, что он раньше представлял себе об этой женщине похоже было на правду? Едва ли. Точно не здесь, не взаперти, без возможности выйти на поле боя. Сомневаясь в необходимости, Вега все же поцеловал Шепард в скулу, туда, где виднелся небольшой шрам. Он только сейчас задумался о том, что уже довольно давно не был с женщиной. Не с азарийскими шлюхами на Омеге, а самой обыкновенной женщиной, которую нет необходимости забывать на следующее утро. Да и, по правде сказать, он был почти уверен, что это касается и Шепард. Кроме, разве что, азарийских шлюх. Джеймс неторопливо поднялся, подбирая свои вещи. – Схожу за завтраком, – сказал он внимательно наблюдавшей за ним Шепард. Теперь он заметил, что у его губ все это время не сходила полуулыбка. И все же ему страшно хотелось курить. В столовой ранним утром сидел только один сержант. Перед ним стояла тарелка с остывающим завтраком. Сержант почти носом водил по омни-тулу и хмурил брови. – Эй, фелла, куришь? – обратился к нему Вега. Сержант бросил короткий взгляд на Джеймса, но тут же уткнулся обратно в омни-тул и не глядя протянул пачку сигарет. Хорошие, дорогие. Вот же сержанты пошли, страшное дело важные! Джеймс вытащил из пачки одну сигарету, задумался, взял еще одну и направился к двору. На улице веяло прохладой приближающейся осени. Вега закурил, чувствуя, как расслабление и спокойствие в двойной концентрации разлилось по жилам. То, что надо! Негромкий писк омни-тула сообщил о входящем. Джеймс без особой охоты отвлекся от медитативного наблюдения за утренним небом сквозь сигаретный дым. Сообщение было от Андерсона. Коротким и лаконичным, как обычно, но необычно тревожным. «Жнецы близко. Батарианцы терпят крушение. Скажи Шепард». Бесспорно лучшее утро за последние годы было безнадежно испорчено. Весь день. К обеду жнецы были здесь. Вега плевался и ненавидел спокойствие, которым были окружены его последние месяцы, но теперь они казались неоценимым даром. Учитывая, что последующая жизнь обещала катиться в чертов ад. Не учитывая, конечно, что теперь он едва ли не каждый день будет иметь возможность оценивать боевые способности капитана Шепард.