Постскриптум: "Пусть бог не вмешивается"

I. Никому из Вонголы не было свойственно жалеть о принятых решениях. Ни одному из них даже в голову не приходило корить себя за совершённые поступки, даже если иногда те находили свой печальный, тяжкий для разбирательств, отклик. Но – чёрт возьми! – сейчас, когда глаза то и дело натыкались на разруху и хаос в городе, каждый чётко осознавал: реши они эту треклятую, одну-единственную, проблему чуть раньше, она бы не повлекла за собой такие разрушительные последствия и ещё целый ворох других проблем. - … Этот – последний, - устало выговорил Джи, носком своего ботинка пнув бессознательное тело неприятеля, и тем самым полностью пренебрегая общеизвестным принципом «лежачих не бьют». – Что будем делать? - А то ты не знаешь, что мы обычно со всем этим делаем, – раздражённо рявкнул Алауди, воображая бумажные небоскрёбы и бесконечные жалобы местных, которые непременно осыплют их с ног до головы, как с рога изобилия, когда шумиха утихнет. Кольцо на его пальце на мгновение вспыхнуло пламенем атрибута из-за решимости превратить в решето каждого из неприятелей за предстоящие ночи без сна, однако моментально погасло. Вот казалось бы – какие тут могут быть жалобы? Жители не пострадали, а денег, чтобы оплатить ущерб имуществу, в городской казне хватит с лихвой, поэтому все пострадавшие здания восстановят меньше, чем за месяц. Хотя никто из хранителей не сомневался – найдутся те, кому понадобится просить жалости и строить из себя жертву. - Как только закончим, давайте сразу вернёмся в резиденцию, - Лампо покрепче стянул узел верёвки, сковывавшей новоявленного пленника, и, поднявшись на ноги, брезгливо отряхнул широкие рукава рубахи, но не сделался чище, а лишь сильнее размазал по ним пепел и копоть напополам с каменной крошкой и пылью. – Мне уже не терпится отмыться и отобедать. Ещё час, проведённый без еды, и мой желудок начнёт пожирать сам себя… - И ты ещё удивляешься, почему все в округе считают тебя первым обжорой на деревне? – иронично полюбопытствовал Арчери, смерив младшего товарища насмешливым взглядом. Непринуждённая беседа между друзьями показалась бы абсурдной и чужеродной – данному пейзажу и предшествовавшим ему событиям – для любого, не знакомого с этой семьёй. Но только не для них самих. Словно миновавшая всего час или даже полчаса тому назад битва являлась не более значимой, чем простая уличная склока. Асари, до этого момента изучавший ущерб окружению и с жалостью осматривавший полностью загубленный сад у засыпанного обломками дома пруда, молча улыбнулся на разгоревшиеся споры «у-кого-желудок-больше», однако как только обратил внимание на стоявшего чуть поодаль Примо, переменился в лице – тот был чересчур хмур и крайне насторожен. - Тебя что-то беспокоит, друг мой? – осторожно поинтересовался Угетсу, приблизившись к мужчине и слегка тронув за плечо, чтобы обратить на себя внимание. Джотто стоял с закрытыми глазами, спиной ко всем, словно, обособившись от друзей, в тишине прислушивался к собственным внутренним ощущениям и пытался поймать за хвост подозрительно трепыхавшуюся в сердце тревогу. - Понятия не имею, - честно сознался мужчина. – Я впервые чувствую подобное. Это больше всего было похоже на мандраж, волнение и предвкушение одновременно. Весьма неясное ощущение, словно и сама интуиция не знала, какому событию предстоял произойти, бросаясь из хорошей крайности в плохую. - Думаешь, в особняке неспокойно? – предположил Асари, обернувшись в сторону, где за перелеском находилась резиденция их семьи. – Но мы ведь отправили туда Деймона. Хотя утешал, честно говоря, сей факт лишь самую малость. - Я не уверен, что нападение на город не было отвлекающим манёвром, - озадаченно заметил Накл, присоединившийся к друзьям после того, как проверил безопасность мирных граждан, эвакуированных из города. - Но в резиденции нет тех, чья смерть представляет выгоду, - Лампо нахмурился, словно убеждал в этом самого себя, нежели кого-то другого. - Исключая Елену, с которой в таких ситуациях постоянно что-нибудь, да случается? – присоединился к разговору Джи, быстро забыв о дискуссии с другом. - Там Деймон, - снова напомнил Угетсу, не переставая цепляться за единственного отправленного на разведку человека, с надеждой на лучший исход. - Не уверен, что это так, - неосторожно обронил Алауди, раздражённо хмыкнув, когда заметил, как между двумя полуразваленными зданиями мелькнула тень, оставившая за собой мелкие хвосты пламени тумана и отчётливо ощутил присутствие Спейда. Поначалу никто не обратил внимание на его краткую вставку, однако спустя секунду эти слова вызвали панику, а заодно полнейшую синхронизацию не только в движениях, но и в мимике, и в жестах, и даже, кажется, в эмоциях. Все хранители враз обернулись с одинаково-изумлёнными и даже шокированными выражениями лиц, поражённые непредсказуемому появлению своего товарища. - Почему ты здесь, Деймон?! – эмоционально воскликнул Примо, слишком остро восприняв встречу с другом, который должен был оставаться в резиденции. - Я здесь, чтобы забрать его… - иллюзионист положил ладонь на плечо Накла. – … И доставить в особняк как можно скорее. - Ради бога, Спейд, - страдальчески выдохнул Джотто, припоминая несколько (может быть даже десятков) раз, когда Деймон весьма некультурно юморил на данную тему. - … Если это очередная шутка, то я удавлю тебя собственными руками при первой же возможности. - Не поверишь, как бы я и сам хотел, чтобы это оказалось шуткой, - безрадостно хохотнул мужчина. – Пока мы здесь беседуем, моя драгоценная Елена, наверняка, уже целый таз слезами наполнила. Так что лучше бы нам всем поторопиться, - его слова не прозвучали бы так страшно, но в самом конце Спейд рискнул добавить: - … Если ты, Джотто, не хочешь потом сам рыдать в три ручья. Даже самый толстокожий и непонятливый смог бы распознать в этом замечании скрытое послание: в таком ключе речь могла идти только об одном-единственном человеке. О Триш. Опираясь на почти расслабленный тон Деймона, можно было бы сделать вывод, что всё не так уж плохо. Если бы близкие друзья не знали дурную черту характера Спейда. Его отвратительное, насмешливое отношение почти ко всему – к чувствам, идеалам, стремлениям. Даже к самой жизни. - Проклятье… Ей богу – ни один из хранителей ни разу в жизни не видел, чтобы кто-то – в особенности их лидер – так быстро скрывался из виду. - Идиот, - стукнул себя по лбу иллюзионист, как только Джотто исчез со скоростью падающей звезды. - Ты-то ей чем поможешь? Над раной поплачешь? Накл там нужен! Накл! Упомянутый товарищ долго ждать себя не заставил – выступил вперёд с готовностью нестись хоть на край света. Без своей сутаны он выглядел непривычно и в какой-то мере устрашающе, и этого впечатления, к сожалению, не менял даже католический крест, висевший на его шее. - Не будем тратить время на разговоры, - на удивление спокойно произнёс мужчина, хотя обычно в таких случаях энергия из него била ключом и в паникёрство он бросался, как в крайнюю необходимость. Асари беспокойно согласился с другом: - Если рана серьёзная и вы не смогли остановить кровь, то, боюсь, что сейчас счёт идёт уже на минуты… II. От чувства острой нехватки времени было неуютно, холодно и… Страшно. Безумно и невыносимо страшно. Противно, когда от этого мерзкого, липкого ощущения животного ужаса сердце стучит где угодно: в висках, в затылке, в запястьях и в желудке – но только не там, где оно должно быть на самом деле. В том месте, под рёбрами, с левой стороны грудной клетки, совсем наоборот – будто и нет ничего вовсе. Перед глазами размытыми силуэтами мелькали картины опустевшего, будто навсегда умершего, города. За ним – потускневшая, безжизненная деревенька. А следом – долгожданное перелесье, за лиственными деревьями которого горделиво возвышалась их резиденция. Джотто буквально со скоростью света влетел в парадный вход со снесёнными с петель дверьми. Раньше казалось, что эти тяжёлые створки, толщиной с половину ладони, не сможет выбить даже самый сильный и умелый боец, будь у него хоть десяток топоров и булав. Теперь же всё здание, само по себе внушавшее ощущение надёжной и нерушимой крепости, не создавало ничего, кроме чувства пустоты, хрупкости… и самого ужасного, что только могло показаться помутневшему от страха рассудку – могильника. Вокруг царило затишье. Примо замер у главной лестницы, прислушиваясь к тишине, окутавшей весь особняк: было слышно, как где-то в направлении столовой горел огонь, как снаружи частыми порывами задувал прохладный декабрьский ветер, а собственные шаги отдавались эхом в разгромленном, перевёрнутом вверх дном зале. Однако… Помимо этого, больше не было ничего: ни разговоров, ни шагов, ни, тем более, звуков какого-либо сражения. Лишь одно утешало – запах крови тоже отсутствовал. Если бы всех убили, здесь бы всё провоняло металлом. Вот только и это казалось хорошим лишь самую малость. Чувство самосохранения било тревогу во все доступные колокола, а интуиция напротив – вынуждала идти к источнику беспокойства. Потому что именно там сейчас требовалась помощь. То, что открылось его глазам не то напугало, не то поразило до глубины души. На осколках прозрачных стёкол, выбитых из оконных рам, Триш стояла у самого края, низко опустив голову и позволяя шальному декабрьскому ветру путать испачканные кровью волосы. Её и Примо разделял один лишь только зал. Который был сплошь и рядом усеян человеческими телами. Трудно было в это поверить, но люди лежали, словно рассыпавшиеся костяшки домино: рядом друг с другом, вразнобой и один на другом. Будто кто-то одним неосторожным движением перевернул коробку и все враз попадали. Все до единого бледные и неживые, будто кукольные. Это напоминало чей-то ночной кошмар. Джотто крепко зажмурил глаза, шумно втянув в лёгкие воздух и облизнув пересохшие губы. - Триш… - он осторожно позвал ведьму, застывшую в том самом месте, где остатки стены и побитой оконной рамы без стёкол отделяли особняк от скалистого склона. Девушка едва заметно дёрнулась, но оборачиваться не стала. - Она тебя не услышит, - негромко заявил Рено, появившийся на изломанных остатках рояля буквально из воздуха. – Никого не услышит. - … Ты был рядом с ней всё это время? – спросил Примо, по-прежнему с невыносимой тоской глядя на сгорбленную спину и понуро опущенную голову Холмс. Сил, времени и желания отвлекаться на удивление внезапности фамильяра у мужчины банально не хватало. - Не был, - выдохнул Бендетто. - И очень жалею об этом… И не пугайся так. Здесь нет погибших. Будь ситуация и персонажи в ней немного другими, Джотто непременно почувствовал бы, как с плеч у него сваливается целый ледник. Однако в свете перегрузки нервной системы разнообразного рода эмоциями, теперь он не ощущал ничего, кроме непонятного волнения. - Что с Триш? – мужчина поколебался всего секунду, прежде чем совершить осторожный шаг по направлению к Патрисии. А за ним ещё один… и ещё. – Рено, это не та ситуация, в которой тебе стоит делать драматичные театральные паузы. - Я думаю, как объяснить, что с ней, - грубо огрызнулся фамильяр, пока Примо, медленно и аккуратно обступая бессознательные тела на полу, сокращал расстояние между ним и Триш. - … Она как будто в трансе: никого не узнаёт и не понимает, что происходит вокруг… и что сделала со всеми этими людьми. После его слов Джотто присмотрелся к ней повнимательнее: девушка слабо покачивалась, нетвёрдо стоя на ногах, а её руки плетьми повисли вдоль тела. Усилием воли опустив взгляд, мужчина тут же наткнулся на Елену, что потеряла сознание, сидя на полу и опустив голову на чудом уцелевший диван. Деймон будет вне себя от злости. - Тому… - голос сорвался от того, что в горле пересохло. - … Тому, что Триш сейчас в таком состоянии, есть разумное объяснение? Рено обвёл взглядом помещение, в котором они находились, и, испустив тяжёлый выдох, переполненный одними только лишь печальными эмоциями, покачал головой: - Я могу лишь предполагать. Джотто согласно кивнул – он всё понял и слушать дальше не собирался. Теории здесь были ни к чему. А при одном взгляде на кровь, которая застыла коричневой коркой на одежде, волосах и руках колдуньи, Примо словно в один миг лишился сердца. Как он мог забыть! - А её рана? Рено! Что с раной Триш?! - С раной? Миг, за который они оба успели осознать собственные ошибки и, кажется, побочно переосмыслить существование целой Вселенной, будто растянулся на долгие-долгие часы. А затем в голове у Джотто словно мелькнула вспышка от фотоаппарата, и мышцы ног по наитию напряглись, чтобы в следующую секунду мужчина сорвался с места и, ловко обогнув каждого человека из бессознательной прислугой, за долю секунды оказался всего в нескольких сантиметрах от девушки, за её спиной. Под подошвами туфель хрустнуло стекло. Сбоку обзор был никудышный, но открывшееся его глазам, поразило взволнованную и напуганную до чёртиков душонку похлеще, чем любой ночной кошмар, которых за всю свою жизнь Примо повидал немереное количество. Развороченные куски мяса, свисавшие из худого раненого бока и торчавшие рядом лоскуты одежды, служившие то ли перевязкой, то ли деталями гардероба – под слоями свернувшейся крови видно не было. Джотто протянул дрогнувшие руки к ведьме, но быстро отдёрнул их – что, если сделает хуже? - … Ты знаешь, как обращаться с лунатиками? – бегло протараторил Рено, до сего момента, почему-то, не смевший приблизиться к своей подопечной и проверить – цела ли она. Оцепенело кивнув, мужчина бросал все немногочисленные остатки своих сил на то, чтобы не делать поспешных выводов и не давать страху идти вперёд здравомыслия. Он знал о тонкостях поведения с лунатиками. Но лишь в теории. Вступившие в силу инстинкты направили руки: левая осторожно обхватила расслабленные плечи девушки, а правая ладонь плавно накрыла глаза. - Детка? Триш, милая, - ласково зашептал Рено. – Тебе больше не нужно никого защищать. Джотто удивлённо моргнул. Так это всё могло быть результатом отчаянного желания ведьмы защитить то, что было ей дорого? - Триш… - в очередной раз произнёс он её имя. – Узнаешь меня?.. Всё хорошо. Я уже здесь. Хватит изводить себя – я рядом, и я обо всём позабочусь. Отдохни немного… - реакции не последовало. - Давай же, детка, - Рено обеспокоенно взглянул на Джотто. – Доверься нам. Пускай он и не ожидал, что это сработает, однако надежда на это теплилась до последнего. - Триш, теперь все в безопасности. Больше не нужно никого защищать. Сказал, и словно взмахнул волшебной палочкой. Голова ведьмы медленно запрокинулась, колени подогнулись, и если бы Примо не стоял позади, Патрисия непременно бы свалилась на пол. - Всё закончилось, дорогая, - мужчина вместе с ней осел на пол, прижав ослабевшее тело колдуньи к себе как можно теснее. Был ли он уверен в том, что это действительно был конец? Чёрта с два.