Мой любимый рубин

Глава 5 Мужчина в жёлтом сюртуке убрал свою шпагу. — Следуйте за мной. Гвендолин с любопытством выглянула из первого же окна, которое попалось нам на пути. Я тоже перевел взгляд, за окном был миловидный внутренний дворик с фонтаном, впрочем, ничего и не изменилось. Лестница вновь пошла вверх. Я пропустил Гвендолин вперед. — Ты что, бывал тут? — спросила она с любопытством. Она перешла на шепот, видимо чтобы охранник нас не услышал — Для них это было вчера, — сказал я с некоторой усмешкой. — Для меня прошло уже почти два года. — А зачем ты сюда приходил? — Я представился графу и сообщил ему, что первый хронограф был украден. — Представляю его реакцию. Он, наверное, был не в восторге. Наш проводник в жёлтом изо всех сил делал вид, что совсем нас не слышит. Но его уши под буклями парика так топорщились от напряжения, что это невозможно было не заметить. — Он воспринял это с большим самообладанием. Гораздо спокойнее, чем я ожидал, — сказал я. — Немного оправившись от удара, он чрезвычайно обрадовался, что второй хронограф в рабочем состоянии. И потому у нас есть шанс завершить всю операцию успешно. — А где же сейчас хронограф? — она вновь перешла на шёпот. — Я имею в виду, в настоящий момент, в этом времени? — Вероятно, где-нибудь в этом здании. Граф никогда не расстаётся с ним надолго. Ему ведь тоже необходимо элапсировать, чтобы предупредить хаотичные прыжки во времени. — Почему бы нам тогда просто не захватить тот хронограф с собой в будущее? — Причин достаточно, — сказал я. Интонация моего голоса изменилась. — Самые существенные обстоятельства очевидны. Одно из Двенадцати Золотых Правил хранителей в обращении с хронографом предостерегает: континуум никогда не должен прерываться. Если бы мы забрали хронограф с собой в будущее, граф и путешественники во времени, которые жили после него, были бы вынуждены обходиться без него. — Да, но тогда бы никто не мог его стащить. Я покачал головой. — Видно, что ты пока ещё не очень хорошо знакома с природой времени. Есть определённая цепь событий, и изменять её очень опасно. В худшем случае, ты можешь тогда вовсе не родиться. — Понимаю, — соврала она. Беседуя, мы поднялись на второй этаж, прошли мимо двух других мужчин, вооружённых шпагами. Наш провожатый коротко что-то им сказал Оба стражника следили взглядами за мной и за Гвен с нескрываемым любопытством. Как только мы отошли на несколько шагов вперёд, они снова о чём-то зашептались. Любопытный взгляд Гвен не укрылся от меня. Наш провожатый постучал в дверь. Мы вошли. За письменным столом сидел ещё один мужчина, секретарь. Из-за столешницы виднелся его пёстрый бирюзовый сюртук и жилет в цветочек, а из-под стола игриво выглядывали красные штаны до колен и полосатые чулки. — Господин секретарь, — сказал провожатый. — Со мной снова вчерашний посетитель, и он опять знает пароль.. Секретарь недоверчиво посмотрел мне в глаза. — Как вы можете знать пароль, если мы объявили его всего лишь два часа назад, и с тех пор никто не покидал стен дома? На всех выходах расставлена охрана. А кто это? Женщинам сюда вход воспрещён. Заметив, что Гвендолин хочет что-то сказать, я схватил её за руку, тем самым показывая, чтобы она молчала — Мы должны поговорить с графом. Дело не терпит отлагательств. Мы очень спешим. — Они прибыли снизу, — вставил мужчина. — Но графа в доме нет, — с сожалением воскликнул секретарь. Он вскочил из-за стола и манерно заломил руки. — Мы можем отправить посыльного… — Нет, нам надо поговорить с ним лично. У нас нет времени, чтобы гонять посыльных. Где же граф сейчас? — Он нанёс визит лорду Бромптону, сейчас они в новом доме лорда на Вигмор-стрит. Граф проводит чрезвычайно важное совещание. Он распорядился о нём ещё вчера, сразу после вашего ухода. Я тихо чертыхнулся. — Нам срочно нужна карета на Вигмор-стрит. Немедленно. — Я похлопочу, — сказал секретарь и кивнул провожатому. — Займись этим лично, Уилбур. — Но… хватит ли нам времени? — спросила Гвен. — Пока мы доедем в карете на Вигмор-стрит? Может, лучше нам прийти в следующий раз? — Нет, — сказал я, во мне загорелась жажда приключений, — У нас ещё два с половиной часа, — сказал я бодрым голосом. — Мы отправляемся на Вигмор-стрит! Поездка по Лондону в карете была самым захватывающим событием в её жизни, во всяком случае, мне так показалось. Она явно ожидала другого, для неё Лондон без машин представлялся совершенно другим, спокойным наверное. Но действительность не оправдала надежд. Во-первых, идет дождь, а во вторых здесь ужасный запах отбросов и лошадиного навоза, ужасное беспорядочное движение карет. Одним словом — ужас Мужчина, который ранее провожал нас теперь сидел облучке и лихо направлял коней сквозь этот хаос. Каждый раз когда лошади заходите на поворот, Гвендолин сильно зажмуривалась и впивалась пальцами в обивку сидений, чтобы не свалиться на меня, но ей трудно это удавалось. -Это Кинг вей, — сказал я, заметив то как она выглядывает из окна. — А так и не скажешь, правда? Наш кучер как раз производил лихой обгонный манёвр, объезжая воловью упряжку и карету, похожую на нашу. На этот раз она не смогла удержаться, и её со всей силы швырнуло на меня. — Он, наверное, считает себя вторым Шумахером, — сказала она и юркнула обратно в свой уголок кареты. — Править каретой очень забавно, — сказал я. Я даже немного завидую мужчинам на козлах. — В открытых повозках, конечно, ещё веселее. Мне больше нравятся фаэтоны. Карета снова подпрыгнула, и я заметил как она начала бледнеть и немного даже зеленеть. — А вот мне больше нравится «Ягуар», — сказала она, сильнее бледнея. Тем не менее, на Вигмор-стрит мы оказались гораздо раньше, чем я предполагал. Мы вышли у роскошного дома. Гвен огляделась по сторонам. Видимо она не заметила ничего знакомого. Нам открыл лакей. Он пытался уверить нас, что лорда Бромтона в доме нет. Но я сообщил ему, что нам стало известно обратное. После чего я пригрозил, что если лакей не отведёт нас к своему господину и его посетителю, то сегодня же потеряет место в этом доме. Я покрутил перед носом у смущённого лакея своим перстнем с печаткой и велел поторапливаться. — У тебя есть собственный перстень? — спросила Гвен, пока мы ожидали в холле. — Конечно, есть, — сказал я. — Ты очень волнуешься? — А что — должна? Она пригладила волосы, наверное подумав, что после такой поездки её волосы похожи на гнездо, но мадама Росини мастер своего дела. — Выглядишь прекрасно, — сказал я с лёгкой улыбкой, чтобы успокоить её — Знаешь что? Нашу кухарку тоже зовут миссис Бромптон, — сказала она, возможно чтобы преодолеть неловкость. — Как тесен мир, — сказал я. Усмехаясь про себя, её детской наивности Лакей сбежал к нам по лестнице, фалды его сюртука развевались на ветру. — Господа ожидают вас, сэр. Мы последовали за ним на второй этаж. — Он действительно умеет читать мысли? — прошептала Гвен. — Лакей? — прошептал в ответ я. — Надеюсь, нет. Я как раз думал о том, что он похож на горностая. — меня пробивало на смех, но я до последнего сдерживал себя. Она резко хмыкнула. (Как бы там ни было, надо видеть во всём светлую сторону.) — Не лакей, а граф, — сказала она. На что я кивнул. — По крайней мере, так говорят. — Он и твои мысли тоже читал? — Даже если и читал, то я этого не заметил. Лакей открыл перед нами дверь и глубоко поклонился. Она остановилась. Явно испугавшись чего-то. — Сначала дамы, — сказал я и мягко подтолкнул её к порогу. Она сделала пару шагов вперёд, потом опять остановилась в полной нерешительности. Я последовал за ней, лакей ещё раз глубоко поклонился и прикрыл за нами дверь. Мы стояли в большом, изящно обставленном салоне с высокими окнами и расшитыми шторами. Гвендолин внимательно осматривалась по сторонам, её взгляд застыл на шторах На нас смотрели трое мужчин. Одним из которых и был граф. Я сделал поклон головой. Трое мужчин поклонились в ответ. Гвендолин продолжала стоять смирно. Ах, блин! Никто не научил её, как делают реверанс в плиссированных юбках. Это вовсе вылетело у всех из головы. — Не думал, что так скоро увижу вас снова, мой юный друг, — сказал граф Сен-Жермен. Он широко улыбался. — Лорд Бромптон, разрешите представить вам Пра-пра-пра-правнука моего пра-пра-правнука. Гидеон-де Виллер. — Лорд Бромптон! — снова лёгкий поклон. Рукопожатия я ещё и в помине не было. — Я считаю, у моего рода, на первый взгляд по крайней мере, просто прекрасное продолжение, — сказал граф. — Мне явно повезло при выборе дамы сердца. Нашего фамильного носа крючком не видно совершенно. — Ах, дорогой граф! Вы снова пытаетесь поразить моё воображение вашими невероятными историями, — сказал лорд Бромптон. Он плюхнулся обратно на свой стул. — Но я не имею ничего против, — продолжал он. — С вами всегда интересно. Что ни минута — новый сюрприз. Граф засмеялся и повернулся к молодому мужчине без парика. — Лорд Бромптон — закоренелый скептик, дорогой мой Миро. Надо будет придумать нечто более удивительное, чтобы убедить его в подлинности нашей истории. Мужчина ответил что-то на неизвестном мне языке. Речь его звучала жёстко и отрывисто. Граф снова засмеялся. Он повернулся ко мне. — Это, любимый внучек, мой дорогой друг и брат по духу Миро Ракоци, в Хрониках Хранителей он больше известен как Чёрный Леопард. — Очень приятно, — сказал я. Снова поклоны. Гвендолин почему-то резко отвернулась встретившись с ним взглядом. Когда граф посмотрел на Гвен, лицо его осветила улыбка. Её глаза бегали по его лицу и одежде. Граф перешёл на французский. А Гвендолин возвела глаза к потолку и тяжело дышала, как-будто сейчас упадет в обморок. — Она не говорит по-французски, — сказал я. Тоже по-французски. — И она не та девочка, которую вы ожидали увидеть. — Как это возможно? — граф покачал головой. — Это всё совершенно… э-э-э… — К сожалению, не та девочка прошла подготовку к…. э-э-э… Да уж, к сожалению. — Ошибка? Мне казалось, ошибка полностью исключена. — Это Гвендолин Шеферд, кузина Шарлотты Монтроуз, о которой я рассказывал вам в прошлый раз. — Значит, она тоже внучка лорда Монтроуза, последнего… э-э-э… И при этом кузина…. э-э-э… — граф рассматривал её своими тёмными глазами. — Это… э-э-э… просто не укладывается в голове. — Наши учёные говорят, что это возможно, генетические… э-э-э… над… Граф поднял руку, чтобы остановить меня. — Знаю, знаю. По законам науки это представляется возможным. Но у меня, тем не менее, нехорошее предчувствие. Тут ему не легче, чем мне и Гвендолин — Значит, по-французски не говорите? — спросил он, на этот раз по-немецки. Видимо немецкий она хоть немного, но знает, так как в её глазах промелькнуло понимание. -Почему она так плохо подготовлена? — Она вообще не подготовлена, маркиз. Она не владеет иностранными языками, — на этот раз я говорил по-немецки. — В другом отношении она тоже совершенно… э-э-э… Шарлотта и Гвендолин родились в один день. Но ошибочно считали, что она родилась на один день позже. — Но как можно было упустить это из виду? — мы вновь перешли на английский Граф говорил по-английски совершенно чисто, без акцента. — Почему у меня закралось подозрение, что хранители в вашем времени несерьёзно подходят к поставленным задачам? — Мне кажется, ответ содержит вот это письмо, — я вытащил запечатанный конверт из внутреннего кармана своего сюртука и передал его графу. Гвендолин сверлил изучающий взгляд графа. Но она будто не замечая этого, перевела свой взгляд на господина Ракоци, который сосредоточенно изучал ногти на своих руках. Но вдруг он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. Они были глубокого агатово-чёрного цвета. В это время граф разломил сургучную печать и развернул письмо. Со вздохом он начал читать. Время от времени он поднимал голову и поглядывал на Гвен. Она застыв не двигалась с места, казалось, что она и вовсе перестала дышать. Лорд Бромптон вытянул свою толстую шею, чтобы хоть мельком увидеть написанное, в то время как Ракоци больше сосредоточился на выражении лица графа. Вероятно, этот мерзкий изгиб губ у него врождённый. Когда Ракоци опять повернулся к ней лицом, она стала еще бледнее, что пугало меня. И только сейчас я понял что её пугает в нем. Это его глаза, в которых не было не единого отблеска, который придает глазам живой вид. — Сдаётся мне, твоя мать довольно твердолобая особа, не так ли, дитя моё? — граф закончил читать и сворачивал письмо в трубочку. — Мы можем лишь строить догадки, каковы были её мотивы, — он подошёл немного ближе к ней. Но несмотря на это, её страх вдруг куда-то улетучился, а к лицу вновь прилила краска, и она начала спокойно и нормально дышать — Гвендолин не осведомлена о мотивах её матери, равно как и не знакома с событиями, которые привели к подобному положению дел, — сказал я. — Она в совершенном неведении. — Странно, очень странно, — сказал граф, медленно обходя вокруг неё. — Мы действительно ни разу ещё не встречались. Конечно же не встречались, а как бы они, интересно, могли встретиться? — Но тебя бы здесь не было, не будь ты рубином. Магией ворона он наделён, Венчает он Круг и Начало Времён. Он закончил свой обход, встал точно напротив меня и посмотрел мне прямо в глаза. — Какова твоя магия, девочка? и вновь она начала пялиться на него как парализованный кролик на змею. Да что же с ней такое?! — Я не знаю, сэр. — Что в тебе особенного? Поведай мне! — Мне кажется, во мне нет ничего особенного, сэр. — сказала она. Как нет ничего особенного?! А то что ты путешественница во времени не делает тебя особенной?! Граф прищёлкнул языком. — Возможно, ты и права. Это всего лишь стихотворение. Стихотворение сомнительного происхождения, — казалось, он вдруг потерял к ней всякий интерес и снова развернулся ко мне. — Сын мой. Я в полнейшем удивлении читаю о твоих достижениях. Разыскал Ланселота-де Виллера в Бельгии! Вильям-де Виллер, Сесилия Вудвилль — обворожительный аквамарин — и близнецы, с которыми я никогда не познакомлюсь — тоже на крючке. И только представьте себе, лорд Бромптон, этот юноша посетил даже мадам Жанну д’Юрфэ, урождённую Понткаре, в Париже, и уговорил её дать немного крови. — Вы говорите о мадам д’Юрфэ, которой мой отец благодарен за дружбу с мадам Помпадур и, в конце концов, за знакомство с вами? — Другой я не знаю, — сказал граф. — Но эта мадам д’Юрфэ уж десять лет как мертва. — Семь, если быть точным, — сказал граф. — В то время я гостил при дворе маркграфа Карла Александра фон Ансбаха. Ах, я чувствую такую сильнейшую связь с Германией. Интерес тамошней знати к масонству и к алхимии за последнее время сильно возрос. Кстати говоря, умру я тоже в Германии. Об этом мне сообщили несколько лет назад. — Вы отвлекаетесь от сути, — сказал лорд Бромптон. — Как мог этот молодой человек посетить мадам д’Юрфэ в Париже? Семь лет назад он сам был ещё ребёнком. — Вы всё ещё мыслите в неправильном русле, дорогой лорд. Спросите Гидеона, когда он имел честь взять кровь у мадам д’Юрфэ. Лорд вопрошающе посмотрел на меня. — В мае 1759-го, — сказал я. Лорд пронзительно захохотал. — Но этого не может быть. Вам самому едва исполнилось двадцать лет. Граф тоже засмеялся довольным смехом. — В 1759-м. Она мне никогда об этом не рассказывала, старая притворщица. — В то время вы тоже пребывали в Париже, но у меня был строгий приказ не попадаться вам на пути. — Из-за континуума, я знаю, — граф тяжело вздохнул. — Иногда поперёк пути становятся мои же собственные законы… Но давайте возвратимся к нашей дорогой Жанне. Пришлось ли тебе применить силу? Со мной она была не очень-то любезна. — Она мне об этом сказала, — заметил я. — И о том, как вы выманили у неё хронограф. — Выманил! Да она даже не знала, какое сокровище досталось ей от бабки. Бедный растерзанный аппарат лежал без дела в пыльном ящике на чердаке. Рано или поздно о нём бы все забыли. Я спас его и стал использовать по назначению. Благодаря гениям, которые в будущем станут членами моей ложи, сегодня он снова в рабочем состоянии. Это почти чудо. — У мадам было несколько другое мнение на этот счёт. Она сказала, что вы чуть её не задушили. А всё лишь потому, что она не знала дату рождения и девичью фамилию своей прабабушки. Вступив в диалог с графом, я совершенно забыл о девушке, которая прибыла вместе со мной — И то правда. Подобные пробелы в знаниях стоят мне невероятно больших усилий. Пришлось столько времени корпеть над приходскими книгами, вместо того, чтобы посвятить себя более важным делам. Жанна невероятно злопамятная особа. Тем удивительней кажется мне тот факт, что вам удалось склонить её к сотрудничеству. Я улыбнулся. — Задание было не из лёгких. Но мой вид, наверное, вызывает доверие. Кроме того, я протанцевал с ней гавот. И терпеливо выслушал её жалобы касательно вас. — Как несправедливо. Это ведь именно я устроил ей всю ту любовную кутерьму с Казановой. И пусть его интересовали только деньги мадам д’Юрфэ, ей всё равно завидовали многие женщины. К тому же, хронографом я поделился с ней по-братски. Если бы не я… Повеселевший граф снова обернулся к Гвендолин в прекрасном расположении духа. — Такая неблагодарная дамочка, эта твоя прабабка. Большим интеллектом, к сожалению, наделена не была. Я думаю, она так и не разобралась, что с ней происходило, бедная старушка. Она смертельно обиделась из-за того, что я определил её всего лишь цитрином в Кругу Двенадцати. «Это почему же вы — изумруд, а я — только глупый цитрин, — сказала она. — Кто же в наши дни нацепит на себя цитрин, это нужно совсем из ума выжить». Он захихикал себе под нос. — Мадам действительно была дурочкой, каких мало. Хотел бы я знать, сколько раз она прыгала в прошлое, когда состарилась. Может, и совсем не прыгала. Особой прыгучестью она никогда не отличалась. Иногда за целый месяц могла не исчезнуть ни разу. Я бы сказал, женская кровь более вялая, чем мужская. Так же и дух — женский намного уступает мужскому в скорости. Ты со мной согласна, девочка? Гвендолин прикрыла глаза, её явно напрягала эта ситуация. Граф вновь захихикал — А она не очень-то разговорчива, правда? — Она просто испугалась, — сказал я. После этих слов, девушка посмотрела на меня скептическим взглядом, как-будто я сейчас произнес полнейшую глупость. — Женщины пугаться не умеют, — возразил граф. — Под кажущимся испугом или стеснением таится глупость. Не знаю почему, но даже меня обидели эти слова. Ведь Гвендолин далеко не глупа, как я уже успел убедиться. — Сдаётся мне, вы не очень-то высокого мнения о женском поле, — сказал лорд Бромптон. — Вот и неправда! — возразил граф. — Я люблю женщин. Действительно люблю. Я просто не верю в то, что их способ мыслить может помочь человечеству совершить прорыв. Поэтому в моей ложе женщинам делать нечего, — он одарил лорда сияющей улыбкой. — Кстати говоря, лорд Бромптон, для многих мужчин это становится решающим аргументом за вступление в мою ложу. — И несмотря на это женщины от вас без ума! Мой отец не уставал рассказывать мне всё новые и новые истории ваших успехов у слабого пола. Кажется, женщины всегда были у ваших ног как здесь, в Лондоне, так и в Париже. Граф замолчал, вспоминая свои любовные победы. — Завоевать сердце женщины и подчинить его себе — дело нехитрое, мой дорогой лорд. Все они одинаковы. Не будь я занят выполнением высшей миссии, давно бы издал что-то вроде руководства для мужчин с советами, как надо обращаться с женщинами. Гвендолин начала хихикать про себя, грудь её, вновь, сотрясалась в немом хохоте. Но вдруг она заметила, что господин Ракоци внимательно меня изучает. Всё её бахвальство испарилось, как не бывало. Чёрные глаза встретились с её глазами на долю секунды, после чего она опустила глаза в пол, который был выложен мозаикой. Казалось, что в ней зарождалось чувство паники. Мне вдруг захотелось защитить, обнять, увезти и скрыть от всех. — Всё это очень занятно, — сказал лорд Бромптон. — Из вас и ваших спутников вышли бы хорошие актёры, сомнений нет. Как говаривал мой отец, умеете вы поражать воображение, дорогой мой граф Сен-Жермен. Вот только доказательств у вас нет. До сих пор вы не предъявили мне ни единого трюка. — Трюка! — воскликнул граф. — О, мой дорогой лорд, вы раб сомнений. Я бы давно уже потерял всякое терпение в общении с вами, если бы не чувствовал себя в ответе перед вашим отцом, Господь да упокоит его душу. И если бы мой интерес в ваших деньгах и влиянии был не так велик. Лорд натужно рассмеялся. — По крайней мере, вы говорите честно. — В алхимии без протекций не обойтись. Граф резко обернулся к Ракоци. — Нужно будет действительно продемонстрировать лорду парочку наших трюков, Миро. Он принадлежит к числу людей, которые верят только в то, что увидели собственными глазами. Но сначала мне нужно переговорить с моим правнуком с глазу на глаз и передать ему письмо к Гроссмейстеру моей ложи в будущем. — Вы вполне можете воспользоваться кабинетом, который находится за соседней дверью, — сказал лорд и указал на дверь за своей спиной. — Буду с нетерпением ждать вашего представления. — Пойдём, сын мой, — граф взял меня под руку. — Есть ещё кое-что, о чём я хотел бы тебя расспросить. И кое-что, о чём тебе необходимо узнать. — У нас ещё полчаса, — сказал я, поглядев на карманные часы, которые были прикреплены к его жилетке золотой цепочкой. — Затем нам надо вернуться обратно в Темпл. — Этого времени будет достаточно, — сказал граф. — Пишу я быстро, к тому же я умею делать два дела одновременно — говорить и писать. Я усмехнулся.. Гвендолин откашлялась, будто привлекая мое внимание, хотя мое внимание полностью было приковано к ней. Уже возле самой двери я ещё раз обернулся и вопросительно поднял бровь. Она молча кивнула в ответ, но её глаза выражали немую мольбу, будто бы прося чтобы я не оставлял её одну. Я засомневался. — Она будет только мешать, — сказал граф. — Подожди меня здесь, — сказал я, неожиданно для себя, очень мягким тоном. — Лорд и Миро составят ей компанию, — сказал граф. — Вы можете тем временем расспросить её о будущем. Такой шанс бывает раз в жизни. Спросите её об автоматических поездах, которые будут ездить под землёй из Лондона во все концы света. Или о серебряных летательных аппаратах, которые поднимаются в воздух с рёвом тысячи львов и пересекают огромные моря. — Ещё что-нибудь? Я не хотел оставлять её наедине с Ракоци и лордом, но пришлось. Я только рассмеялся, чтобы скрыть свой страх, хотя она и посылала мне красноречивые взгляды. — Скоро вернусь, — сказал я.