Я буду ждать

Эрагон не отходил от Анны, уже светало, но она так и не открыла глаза. Тело Милы вынесли из палатки, похоронным обрядом занялась Катик, которая до сих пор не могла прийти в себя от того, что произошло этой ночью. Арья тоже удалилась, но иногда заглядывала для того, чтобы проверить не очнулась ли принцесса, пару раз даже предложила побыть с ней вместо него, но всадник отказался. Ему даже совсем не хотелось спать. Сапфира немного развлекала его, говорила, что скоро все закончится, до Эллесмеры осталось только три дня пути и тогда они все будут в безопасности, никакая черная магия там не достанет ни его, ни Анну, «Действительно, скорей бы», — отвечал ей на это Эрагон. Правда, думал он не только об окончании их небольшого путешествия — его умом овладела мысль об окончании всех бед, обрушившихся на Алагейзию, окончании воины с Гальбаториксом. Его главная цель в жизни — прекратить все это, чтобы люди вздохнули спокойно, чтобы снова возродился Орден Всадников, чтобы следующие поколения были счастливы… И чтобы Анна была счастлива… *** Резкий толчок в грудь…глубокий вдох… Анна открыла глаза и увидела Эрагона, который заботливо склонился над ней — Эрагон… — Анна! Наконец ты очнулась, я так волновался, — он неожиданно сделал паузу и опустил глаза вниз, — мы все волновались… — Где Мила, где Катик? — девушка приподнялась на локти, обеспокоенно озираясь по сторонам — тела Милы здесь уже не было, она надеялась, что больше никто не пострадал. — Её похоронили, Катик провела ваш похоронный обряд. Анна коснулась правой рукой лба, плеч и живота, а затем произнесла: — Да упокоит Всевышний её душу, да обретет она покой в райских садах у стоп Его Матери… «Грешно казниться и впадать в отчаянье, Владыка, но если бы не это послание от Гальбаторикса, если бы она не коснулась его, то была бы жива…помоги мне справиться с этим. Помоги пережить эту боль, пусть у твоей усопшей рабы Катик не будет больше страданий…», — эту молитву Анна уже совершала про себя. Она была очень личной и очень сокровенной, но такой важной для неё. Она придавала принцессе сил не впадать в отчаянье и продолжать свой жизненный путь без оглядки на прошлое. — Анна, — неожиданно её отвлек Эрагон, — ты хорошо себя чувствуешь? Что вообще происходило с тобой? Принцесса ответила не сразу: с одной стороны ей хотелось рассказать ему о содержании того, что послал ей Гальбаторикс, с другой стороны она боялась, что он расскажет об этом Арье, и тогда ей точно не удастся повлиять на судьбу Муртага. Она посмотрела на него с легкой улыбкой: — Все хорошо, просто я хотела бы совершить небольшой обряд у могилы Катик, и просто мне нужно немного времени для уединения…а то что со мной происходило…просто угроза от Гальбаторикса, он как-то узнал, что я здесь… — Ясно, — Эрагон кивнул, — тогда позволь мне помочь тебе встать. Он подал ей руку и, опираясь на неё, Анна встала со своего ложа и они вместе вышли из палатки. Уже было светло и немного прохладно. Девушка осмотрелась и увидела неподалеку Катик, собиравшую только-только распустившиеся цветы. Лицо её было грустным, но когда она подняла глаза и увидела свою госпожу в добром здравии, то тут же бросилась обнимать её: — Я так рада, что с вами все хорошо, принцесса! — А я рада, что ты в полном порядке, — Анна с улыбкой обняла её в ответ, — ты так перепугалась ночью…скажи, где похоронили Милу? Катик отвела её к маленькому земляному холмику, вокруг него были выложены большие камни, а посередине посажено совсем маленькое деревце, где-то неподалеку Катик нашла его и попросила пересадить на могилу Милы. На одной его веточке висела одна черная ленточка — символ памяти и скорби. Анна попросила Катик принести её белые и красные ленты, которые она готовила для украшения свадебного венца. Девушка удивилась, потому что так было не принято, но принцесса объяснила: — Катик, наша Мила умерла до замужества, так и не познав счастья любви и брака. Она ушла к Всевышнему Чистой Невестой. Я хотела бы, чтобы в другом мире она обрела не только покой, но и любовь. Катик выполнила просьбу своей госпожи, и Анна, с молитвой на устах, завязывала эти ленточки рядом с черной, чтобы обрядить её душу в счастливые цвета. Черный цвет вызывает слезы и грусть, но нельзя долго оплакивать умерших — иначе они будут ведрами носить слезы своих близких. Нужно лишь молиться за то, чтобы у них все было хорошо, где бы они ни были. После завершения этого небольшого ритуала, Анна попросила Катик уйти готовиться к продолжению пути. Когда она удалилась, она подошла поближе к Эрагону, который все время находился рядом, наблюдая за ними: — Ты знаешь, когда в семье умирает мужчина, то до сорокового дня после его ухода, все женщины в его роду: мать, жена, дочь, сестра, должны носить черное, в знак памяти и скорби. А если умирает близкий друг, то принято носить на руке черную ленту, так же до сорокового дня. — А если праздники какие-нибудь, ну вдруг у кого-то в это время день рождения, или совпадает с чьей-то свадьбой… — Эрагон вдруг закусил губу, будто подумал, что сказал что-то не то, правда Анну это нисколько не смутило и она с улыбкой ответила на его вопрос. — Вообще эти сорок дней для членов семьи являются временем строгого поста и молитвы за ушедшего. На свадьбы, дни рождения, и прочие праздники у нас не принят черный цвет. У нас скоро свадьба — я не могу перед таким событием надевать ленту, и перенести это событие мы не можем, — Анна вздохнула и снова посмотрела на могилу, — поэтому я буду держать недельный пост и творить заупокойные молитвы. *** Всё то время, пока Эрагон наблюдал за Анной издалека, его не оставляло чувство того, что когда она очнулась, то не все сказала, — «Сапфира, я думаю, что она что-то недоговаривает», — говорил он драконихе, — «Держу пари, что это как-то связанно с Муртагом», «Главное, чтобы Анна не натворила глупостей», — ответила Сапфира, — «но, глядя на неё, я сомневаюсь, что она способна на безрассудства». Это вызвало у Эрагона легкую ухмылку, потому что после того, как Анна рассказала ему их с Муртагом историю, он понял, что если она сама того не ведая, была на волосок от того, чтобы быть сейчас не рядом с ним, а в плену у Гальбаторикса, вероятность того, что она совершит что-нибудь безумное сильно возрастала. Даже несмотря на свое сильное чувство долга. — Эрагон! Анна! Всадник обернулся и увидел как к ним решительно подошла Арья. Она остановилась перед принцессой и спросила: — Что с вами было? Анна посмотрела ей в глаза и робко ответила: — Простая угроза, ничего более. Просто Гальбаторикс узнал, что я здесь, а не в Варсалии. — В самом деле, больше ничего? — эльфийка перевела взгляд на Эрагона, как бы спрашивая, может Анна ему рассказала более подробно о произошедшем, но всадник только пожал плечами и покачал головой. — Нет, ничего, — Эрагон заметил, что последнее слово Анна произнесла так, чтобы ясно дать понять, что продолжать этот разговор не намеренна. — Ну хорошо, тогда мы прямо сейчас отправимся в путь. Если поторопимся, то домчимся до Эллесмеры за два, а не за три дня, а там больше никакой черной магии, — сказав это, Арья повернулась к Эрагону и задержала на нем взгляд. Всадник заметил, сколько в нем было смятения, и даже боли. Арья быстро зашагала в обратную сторону. Анна ушла вслед за ней. Глядя на эльфийку, Эрагон вспомнил, как сильно был влюблен в неё, вспомнил, как спас её в Гиллиде, когда они увиделись в самый первый раз. Но затем, он посмотрел на Анну, и внутри у него словно стало теплее. «Малыш, мне так нравятся твои мысли сейчас», — сказала ему Сапфира, она разделяла эту теплоту вместе со своим всадником. *** Всем предстоял тяжелый день. Анна попросила у Арьи несколько минут для уединения. Ей нужна было совершить еще одну молитву. Девушка отошла чуть подальше от места, где был их лагерь, села на колени, сложила ладони и, посидев так некоторое время, начала говорить: — Всевышний…молю тебя всем моим сердцем, всей душой. Я знаю, что грешна перед Эрагоном из-за любви к Муртагу, но позволь мне помочь ему, спасти его от Гальбаторикса, от мучений и боли. В последний раз, Всевышний, в последний раз, и тогда я смогу отпустить его из своего сердца…Сохрани его, пошли ему свою благодать. Укажи мне, что делать. Направь меня на правильный путь. Молю тебя…во имя Пречистой Твоей Матери… Она повторяла это несколько раз, на глазах выступили слезы, но она продолжала просить помощи у самого могущественного источника силы в этом мире. Через некоторое время Анна вдруг почувствовала дрожь во всем теле, по коже пошли мурашки. Она поднялась, посмотрела в небо и прошептала: -Спасибо… Теперь она знала, что нужно делать. Осталось только дождаться вечера…