Игра Лжецов: Враги из прошлого

Знаете то всепоглощающее чувство безысходности и безнадежности, которое преследует любого человека хотя бы раз в жизни? Конечно, знаете. У каждого был хотя бы один неудачный день, хотя бы один потерянный друг, любовь, разбившая сердце вдребезги, но лишь у немногих остаются силы на то, чтобы собрать себя вновь в единое целое и продолжить двигаться дальше. Есть те, кто готов убежать от страшных испытаний, свалившихся ему на голову, а есть другие, не сдающиеся, смелые, сильные люди. Молодой мужчина в темных поношенных джинсах и серой футболке, забрасывая не слишком тяжелую коробку в кузов грузовика, размышлял о том, к какой категории стоит отнести самого себя. Он не привык сдаваться и редко боялся трудностей, но, тем не менее, привык убегать за несколько лет. Выйдя из тюрьмы, бывший мошенник рассчитывал покинуть страну через пару дней, забыть о всех невзгодах, перенесенных на родине. Он хотел сбежать. Что же изменило его решение, которое Шиничи принял, еще сидя в камере тюрьмы? Девушка. Друг. Нао. Психолог не мог найти подходящее слово, которое могло бы описать их странные отношения, сложившиеся за несколько лет борьбы с Секретариатом ТИЛ. Девчонка, столкнувшаяся с ним у ворот городской тюрьмы, не хотела сбежать от своей проблемы, а искала решение, помощника, спасителя, кого угодно. В какой-то мере, она была даже сильнее его. Пыхтя от усилий и вытирая со лба пот, Акияма не останавливался, перехватывая у напарника средних лет следующий груз, тяжелее прежнего. Он отправился на работу, едва закончилась последняя лекция, а потому чувствовал себя изможденным и желал как можно скорее прийти домой и забыться в глубоком сне, но совесть, бушевавшая в нем с того самого дня, как мошенник внезапно встретился с девушкой из прошлого, не давала ему уснуть спокойно. Теперь каждый вечер перед сном Шиничи набирал номер ее телефона, с замиранием сердца слушал тянущиеся гудки и с облегчением выдыхал, когда звонкий девичий голос отвечал на его звонок. Проговорив с Нао на все возможные и понятные ей темы, мужчина отправлялся спать, смиряясь с мыслью, что до подъема осталось три часа.       — На тебе лица нет в последние дни, Акияма. Нет, я все понимаю, ты стараешься выполнить свою работу хорошо, но посмотри на себя! Быть можешь, возьмешь хотя бы один выходной? — Обратился к нему напарник, не спеша передавать парню новую коробку. — Не обрадуется босс, если ты здесь коньки однажды откинешь с таким графиком. Мошенник раздраженно нахмурился и силой забрал у него груз, забрасывая в кузов так резко, что коробка перевернулась, а внутри послышался звон бьющегося стекла. Выругавшись, Акияма залез в машину и принялся распаковывать пострадавшую посылку, думая о том, что подобная неосторожность может стоить ему не только зарплаты, но и работы. Куски китайского фарфора вывалились на пол, подтверждая опасения психолога: зарплату за неделю придется отдать на покрытие ущерба. «Да и то не хватит, наверное», — вздохнул он и сел на край кузова, свесив ноги. Силы покидали его с каждым часом, проведенным на работе, но настоящий кошмар ждал Шиничи дома — неприбранная крохотная квартира, которая, кажется, вот-вот порастет плесенью, целая стопка книг, которые необходимо прочитать к ближайшему занятию по клинической психологии, и заварной рамен. От последнего мужчина поморщился еще больше, чем от бардака дома.       — Да-а-а, парень, ты не обижайся, но грузчик из тебя никакой. — Попытался приободрить понурого Акияму коллега, забравшийся внутрь и оценивший ущерб от неосторожности работника. — Чем вы там в тюрьме занимались, вышивали крестиком, что ли? Мошенник усмехнулся и вытащил из кармана пачку сигарет, увидев которую напарник сначала нахмурился, а затем огляделся вокруг и позаимствовал у Шиничи одну сигарету. Судя по эмблеме на упаковке, не дорогую, но крепкую. Закурив с помощью зажигалки, купленной в мини-маркете Seven-Eleven рядом с домом, психолог глубоко затянулся и закрыл глаза, чувствуя, как едкий дым проникает внутрь и успокаивает нервы. Коллега последовал его примеру, но тут же закашлялся, вдыхая не свою привычную дозу, чем вызвал улыбку на губах парня.       — Хочешь рак легких себе заработать к сорока годам? — Возмутился мужчина и потушил сигарету, опасаясь за свое здоровье. — Ты во сколько курить-то начал, что такие крепкие используешь?       — Лет семь назад, как только попал в тюрьму. Знаешь ли, там не из чего выбирать — с фильтром для таких неженок, как ты, Ватанабэ, нет. — Акияма вновь затянулся, держа двумя пальцами сигарету, и пожал плечами. — Да и я предпочитаю не думать о будущем, все равно не угадаешь, что тебя ждет. Ватанабэ неодобрительно покачал головой и прислонился спиной к стенке кузова, тяжело вздыхая и смотря на развороченную коробку, за которую им предъявят жесткий выговор. В маленьком помещении, пропахшим бензином и сигаретным дымом, под потолком светили всего две тусклые лампы, навевающие на работников то самое ощущение безвыходности. Психолог бросил на напарника взгляд и мысленно его пожалел: он знал почти всю историю жизни этого человека, как из его уст, так и благодаря своей наблюдательности. Четыре года назад, когда мошенник только вышел из тюрьмы, Ватанабэ потерял свою семью в жуткой катастрофе — два автобуса, курсирующие между городами, столкнулись на трассе, унеся жизни двадцати трех человек. Среди погибших были его жена и маленькая дочка, когда мужчина услышал о трагедии, он чуть было не убежал в Аогикахару, чтобы свести счеты с жизнью в лесу, но был вовремя отловлен полицейскими. Два года психотерапии пошли ему на пользу, и Ватанабэ устроился на должность простого грузчика, чтобы иметь возможность оплачивать свою маленькую квартиру и скромно питаться.       — Все равно завязывай с этим, в могилу себя сведешь. Слишком ты талантлив, чтобы убиваться на этой работе, иди вон полиции помогай, с твоими способностями повысишь им процент раскрываемости преступлений. — Принялся поучать молодого психолога мужчина, как любил делать это каждую смену. — И что это за разговоры? «Не угадаешь, что ждет тебя в будущем»? Может у тебя впереди будут красавица жена и дети, ради которых надо будет жить! А ты возьмешь и умрешь от рака легких. Веселый конец будет, а? Шиничи закатил глаза и потушил сигарету, лишь бы не слышать лекции вновь, но к работе не вернулся.       — Ладно-ладно, я выбросил сигарету, видишь? Заканчивай со своим занудством. — Недовольным голосом произнес Акияма, хотя в глубине души был благодарен другу за беспокойство. — Не хочу проводить перерыв, слушая твое ворчание.        — Иди домой, отоспись! Я прикрою тебя перед боссом. — Вылез из кузова Ватанабэ, сгоняя молодого парня следом. — Осталось всего два часа отработать, без тебя справлюсь. Мошенник с удивлением воззрился на коллегу, но спорить был не в силах: он уже слышал, как подушка в его квартире взывает к нему. Если поедет домой прямо сейчас, то успеет сделать часть заданий, разгрести бардак в квартире и даже поспать больше шести часов. Отказаться от столь щедрого предложения было невозможно, поэтому, поблагодарив напарника и взяв на себя обязательство отплатить ему тем же, психолог наскоро переодел промокшую рабочую футболку, убрал ее в сумку, а на голый торс надел темно-серую рубашку. Выйдя на улицу, он тяжело вздохнул, вновь увидев в чистом небе яркую луну, но не солнце, которого ему в последнее время не хватало. Акияма покидал свою квартиру рано утром, когда оно только успело взойти, но еще не нагрело воздух, большую часть дня проводил в Тэйто, не имея возможности даже выглянуть в окно или выйти во двор пообедать, — слишком уж много времени надо было уделять учебе. Университет молодой психолог покидал ближе к вечеру и все, чем успевал насладиться по пути на работу — это закатом. Что любил бывший мошенник в этом шумном мегаполисе, так это закаты. Ярко-оранжевые, иногда с примесью красных и розовых оттенков, они на время отвлекали его от суеты жизни. Вчера он поделился этой мыслью с Нао, которая со свойственным для нее восторгом пообещала самой себе посвятить один из вечеров созерцанию токийского заката. Шиничи в ответ закатил глаза, что, к счастью, было незаметно по телефону, и мысленно поразился ее теплоте и оптимизму, хотя самого внутри съедало чувство вины. «Устроить день созерцания заката? Да уж, это в духе Канзаки Нао». — Размышлял по пути мошенник, садясь на автомате в автобус. Погрузившись внутрь себя, мужчина не заметил, как в один момент автобус свернул не на той улице и понесся совершенно в противоположную сторону от его дома — на юг города. Ближе к тому району, где жила бывшая союзница. Столь досадную оплошность Акияма заметил почти через полчаса, когда, подумав, что едет уже слишком долго, выбрался из мыслей и чертыхнулся вслух, заставив обратить на себя внимание молодой мамы с мальчиком пяти лет.       — Извините, — виновато пробормотал психолог и склонил голову, показывая раскаяние. Ругаться в присутствии ребенка, не достигшего даже школьного возраста, излишне невоспитанно даже для бывшего заключенного. Очень совестливого, к тому же, благодаря одной юной девице. — Тяжелый выдался день. Женщина смерила его строгим взглядом, но пропустила к выходу, прижимая сына к себе. Вновь извиняясь перед теми, кто расступался перед ним, чтобы он успел выйти на остановке, Шиничи пробрался сквозь толпу и сошел с автобуса. В нескольких метрах от него стоял мини-маркет, с витрины которого его активно зазывала акционная цена на онигири с тунцом. Взвесив все за и против, заглянув в полупустой кошелек, мошенник вздохнул, но направился в магазин, поскольку желудок готов был завопить от голода — с утра во рту не было и крошки, только сигареты. На скорую руку закупившись пятью онигири, тремя бутылками подозрительно дешевого пива и растворимым кофе, Акияма собрался уже было отправиться на кассу с покупками, как неожиданно краем глаза заметил фруктовый набор, в изящной корзинке которого были разложены клубника, груши и два персика. Мужчина скользнул взглядом по цене и вспомнил, что в нескольких кварталах отсюда находится небольшой дом, в котором жила Канзаки Нао. «Быть может, зайти в гости? А вдруг приду не вовремя? В конце концов, почти десять часов, должна готовиться ко сну, наверное». — Размышлял про себя психолог, почесывая подбородок, однако через минуту сдался и, схватив красивую корзину с фруктами, понес ее на кассу. Уже спустя пять минут Шиничи быстрым шагом шел по улице в направлении дома союзницы, который виднелся за густыми деревьями. Ему нравился этот район: он был полон зелени, цветов и смеха детей. Здесь не возникало столь ненавистное ощущение того, что ты в каменных джунглях, — природа была живая, ей можно было наслаждаться и восстанавливать свои силы. Пожалуй, это место как нельзя лучше подходило наивной Нао: жестокий мегаполис был не ее стихией. Маленькие города с добрыми жителями и множеством детей, города окруженные горами с одной стороны и морем с другой - вот, что идеально соответствовало характеру девушки. Акияма дошел до маленького дома и поднялся на третий этаж, где, к его досаде, перегорели лампочки, отчего длинный коридор утопал во тьме. Ругнувшись в сотый раз за день, бывший мошенник на ощупь пробрался к знакомой двери и вдавил кнопку справа от нее внутрь, слыша, как по квартире пронеслась озорная трель. Ему пришлось простоять под дверью не больше полуминуты, прежде чем деревянная дверь широко отворилась, представляя взгляду мошенника старую знакомую, смотрящую на него снизу-вверх с удивлением в глазах.       — Акияма-сан? Что-то произошло? Почему вы так внезапно приехали? — Растерянно спрашивала Нао, поправляя тонкое покрывало на коленях и отъезжая на полметра от двери, чтобы старый-новый друг беспрепятственно вошел внутрь. — Все в порядке?       — Не беспокойся, я ненадолго. Ноги совершенно случайно принесли меня в твой район, поэтому решил зайти, узнать, как у тебя дела. — Мужчина остановился в небольшом гэнкане* и разулся, ставя темные кроссовки носками к выходу, как и полагается по этикету. Он приметил, что с левой стороны и без того узкий коридорчик имеет дорожку, плавно поднимающуюся на основной уровень дома. Судя по виду новых светлых досок, пристроена она была совсем недавно. — Надеюсь, ты любишь фрукты. Или пиво. В любом случае, я купил и то, и другое, так что поделюсь с тобой. Девушка смущенно посмотрела на увесистый пакет в его руке и знаком пригласила пройти гостя на кухню. Шиничи с любопытством изучал маленькую квартиру старой знакомой, с облегчением замечая, что обстановка здесь мало изменилась: все те же яркие занавески, покрывала на диванчике и заправленной постели, пара платьев, развешанные на стене, однако уже на уровне ниже, и старый телевизор, который в свое время принес много проблем. Тут все было так же, как и четыре года назад.       — У тебя очень уютно, — похвалил Акияма Канзаки, продолжающую смотреть на него во все глаза, и поставил на кухонный стол пакет. — Что не так? Нао отрицательно замотала головой и подъехала к столу, желая помочь гостю распаковать покупки. Она с подозрением посмотрела на онигири, которые психолог с такой радостью купил по скидке, и оставила все три бутылки темного пива в пакете вместе с растворимым кофе. Корзинка с фруктами же почти сразу заняла почетное место на столе и вызвала широкую улыбку на ее губах.       — Не стоило так беспокоиться, Акияма-сан. К тому же, уже поздно, и вы выглядите очень уставшим. — Пролепетала девица, освобождая персик из мягкой белой упаковки. — Спасибо за фрукты. Мужчина пожал плечами и кивнул, стараясь делать вид, что для него это — не такое уж большое дело. Подумаешь, прогулялся вечером после работы и зашел проведать друга. В десять вечера. Пропахший потом и с черными кругами под глазами. С худо соображающей головой от недосыпа. «Да уж, на ее месте я бы такого гостя не впустил». — Раскритиковал самого себя Акияма, открывая бутылочку пива, от которой Нао резко отмахнулась. Не успел он выпить и половину бутылки, как заботливая хозяйка квартиры сделала ему зеленый чай с молоком и поставила перед ним большую тарелку кацудона с рисом, после чего отъехала к противоположной стороне стола и аккуратно откусила кусочек персика.       — Спасибо, конечно, но кормить меня было не обязательно. У самого дома полно еды. — Начал было не привыкший к такому вниманию Шиничи, однако протяжный вой пустого желудка заставил его замолчать и отправить в рот ложку горячего риса. Канзаки рассмеялась и покачала головой, позабавленная тем, как бывший союзник старается показать, что в его жизни все гораздо лучше, чем было раньше, когда они только познакомились. Но улыбка сошла с ее лица быстро, когда печальная правда настигла ее мысли: нет, не лучше. Хуже, гораздо хуже. В ходе ежедневного общения с мошенником по телефону она узнала, что он усердно учится в университете, который бросил перед тем, как сесть в тюрьму, снимает небольшую квартиру, даже меньше, чем ее собственная, и работает в месте, которое ненавидит. Такой жизненный поворот сложно было назвать положительным, особенно для столь гениального, как считала Нао, человека. «Он может достигнуть гораздо большего, так почему не пытается что-то изменить?»       — Ты сама это приготовила? Потрясающе! — Восхищался мужчина, забыв о привычной маске холодности, и аппетитом уплетал мясо в хрустящей корочке из хлебных крошек панко с соусом. — Давно я не ел того, что не надо разводить горячей водой.       — А, так вот, какой «еды» у вас полно дома, говорите? — Хитро сощурила глаза девица, надкусывая сочный сладкий персик вновь. — Вы даже не постарались солгать, Акияма-сан. Нао доела фрукт и принялась пить сладкий зеленый чай с молоком и пенкой, блаженно закрывая глаза и чувствуя, что вот-вот провалится в сон. Она редко ложилась спать позже одиннадцати ночи, вот и сейчас время сна близилось. Однако мошенник вовсе не стремился задержаться, поэтому, доев кацудон и выпив горячий чай поблагодарил союзницу, после чего уже собрался было идти домой, как непривычно-грустный голос Канзаки вынудил его вновь сесть на стул.       — Акияма-сан, почему вы так живете? — Решилась девушка, наконец, задать главный вопрос, мучивший ее с того момента, как они встретились в парке. — За два года… вы почти ничего не поменяли в своей жизни. Я имею в виду, вы захотели закончить университет Тэйто, и это правильное решение, но работа… Ведь вы можете делать гораздо более важные вещи. Когда я думала, где вы, что с вами, счастливы ли вы, то представляла совершенно иную реальность. Шиничи опустил глаза, но лишь на две секунды, а затем вновь поднял их на Нао, чей лоб был нахмурен, а взгляд печален. Словно ей было грустно видеть его таким, какой он есть сейчас. «Что ж, не ей одной грустно это видеть». — Очередная порция самобичевания пронеслась в его мыслях.       — Когда я думал, все ли с тобой в порядке, то тоже представлял вовсе не это. — Психолог многозначительно кивнул на коляску, в которую бывшая союзница тут же вжалась, поджала губы и посмотрела на свои колени. — Так что мы оба не оправдали ожидания, касающиеся жизни друг друга. Не пойми меня неправильно, я сказал это не для того, чтобы тебя обидеть, а просто хотел показать, что в жизни не все идет по нашему плану. — Он поднялся со стула и подошел к Канзаки, чьи глаза так и были опущены. — Давай так, правда в обмен на правду, договорились?       — Но я всегда с вами честна, нет смысла… — Возразила было Нао, но наткнулась на пронзительный взгляд мужчины, присевшего рядом с ней на другой стул. Он слегка нагнулся, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и попытался было прочитать ее как открытую книгу, как девушка отвернулась, сжимая пальцами плед на коленях. — В этом нет совершенно никакого смысла. Мне незачем вам лгать.       — Тогда почему ты каждый раз увиливаешь от темы про автомобильную аварию? Ты будто знаешь, кто это был, но покрываешь его. — Настала очередь Акиямы высказывать все, что накипело. От его цепкого взгляда не могло ничего укрыться, в том числе и резкие перемены тем, когда мошенник пытался узнать у нее как можно больше о том дне, когда ее сбила машина. - Нао, я хочу знать все о том, кто это сделал с тобой. Он должен быть наказан. Шиничи увидел, как ее губы задрожали, а по щекам потекли слезы, и почувствовал укол совести. Что, если он не прав? Может быть, это все — его паранойя, а он мучает и без того настрадавшуюся по жизни девушку. Однако где-то в глубине души мошенник знал, что все не так просто. Чувствовал это и желал помочь той, что так несправедливо пала жертвой чьей-то невнимательности.       — Мне не хочется вспоминать тот день, Акияма-сан. Точнее, я не хотела бы, но иногда обрывки всплывают в памяти, и мне становится очень страшно от того, что я вижу. — Произнесла надрывистым голосом Нао, не поворачивая лицо к гостю, но все равно ощущая, с какой жадностью от внимает ее словам. Он, и правда, хотел знать все, но для чего? Для мести? «Хватит с него мести». Мужчина вспомнил лекцию по психологии в университете, когда профессор делился со своими студентами наблюдениями за людьми, которые пали жертвой насилия и отныне навсегда носили на себе эту печать. В глубине души. Там, куда даже никакая психотерапия не в состоянии добраться до нее и излечить. Сидевшая в инвалидном кресле и плачущая девушка напоминала психологу одну из тех пациенток, мечтавшую, чтобы память стерла каждое мгновение пережитого, но между ними был разница: Нао не подвергалась насилию, а попала под машину. Эти два случая нельзя было назвать идентичными, так почему же реакции так похожи?       — Если ты поделишься со мной, тебе будет нечего бояться. — Заверил ее Акияма, опираясь на стол и терпеливо ожидая, когда же она повернет лицо к нему. — Разве я когда-нибудь оставлял тебя наедине с проблемами, а? Вспомни Йокою, Фукунагу, Кацураги и всех тех, кто тебя обманывал. Я тебя даже из Игры Лжецов вытащил, так что, кажется, зарекомендовал себя. Ему послышалось, как девушка сквозь слезы усмехнулась, и обрадовался, что идет в правильном направлении. Сейчас главное — заставить ее раскрыться, а для этого нет ничего лучше, чем напомнить о пройденном вместе пути. Еще полминуты и Канзаки повернулась к Шиничи и неуверенно сглотнула, пытаясь убедить себя все рассказать. Страх внутри говорил ей молчать, но темные, почти черные глаза напротив вынуждали говорить, словно гипнотизировали ее.       — Тот день был абсолютно обычным, как и многие перед ним: я доучивалась в колледже, встречалась с подружками, домой возвращалась не слишком поздно, около семи часов вечера. — Медленно и взволнованно рассказывала Нао, выпрямляясь в кресле и глядя в глаза собеседнику, который изредка моргал и кивал. — На улице было уже темно, но вдоль дороги горели фонари и работал светофор, поэтому я не особенно оглядывалась по сторонам. Хотела только скорее вернуться домой. Когда я подошла к дороге… фонари внезапно погасли вместе со светофором, и я осталась в кромешной тьме, глаза еще не привыкли к ней. Помню, я тогда испугалась, но особого значения этому не придала. «Наверное, где-то оборвало провода», — подумалось мне, иначе из-за чего еще так резко отключается свет на улице? — Девушка взяла в руки чашку с остывшим чаем и посмотрела на зеленую жидкость, тяжело вздыхая. — Я внимательно посмотрела, не едут ли машины, и вышла на дорогу, постоянно оглядываясь. Уверена, если бы я услышала автомобиль или же увидела бы фары, то сразу бы побежала на тротуар, но было абсолютно пустынно. Дорога не очень широкая, но и в два шага ее не перейдешь, поэтому я шла быстро. Через секунду у меня зазвонил телефон, и я… застыла. Буквально. Потому что это была не моя мелодия звонка, у меня такой в жизни не было в мобильнике. — Нао замолчала, прикусила губу и вновь нахмурилась, пока мягкий знакомый голос не попросил ее продолжать. — В общем, я остановилась посреди дороги, отвлеченная этой мелодией, и достала телефон из сумки. На экране значился скрытый номер, что удивило меня еще больше, но трубку я взяла. Едва приложила к уху, как услышала какой-то скрип или треск… не помню точно. А затем был смех — жуткий, громкий. Я очень перепугалась, потому что это все стало напоминать какой-то фильм ужасов, и хотела бросить трубку, но неожиданно смех прервался, а глухой голос в телефоне сказал: «Это твое наказание, Нао». В следующую секунду я ощутила сильный удар, но не успела заметить света от фар. Мне кажется, они не были включены, чтобы не…       — Не привлекать к себе внимание раньше времени. — Закончил за нее Акияма, сжимая челюсти и пальцы в кулак. — Почему ты не рассказала мне с самого начала? Ты назвала это несчастным случаем, обычной аварией, но это не так. Все было подстроено, ты же понимаешь это? Гнев закипал в нем со страшной силой. Некто осмелился подобраться со спины к беззащитной девушке под предлогом наказания. За что? Эту добрую и наивную девчонку можно было бы наказать лишь за ее отзывчивость и открытость, но в данном случае причиной послужило вовсе не это. «Секретариат? Наверное, это их рук дело. Хотя нет, невозможно, они уничтожены. Я собственными руками разрушил эту игру, она не может возродиться», — лихорадочно перебирал варианты Шиничи, пока Нао кивала, соглашаясь с его выводом.       — Я надеялась, что если поспешу забыть об этом, то все будет хорошо. — Пробормотала Канзаки, а затем посмотрела на свои ноги и всхлипнула. — Хотя уже ничего не будет хорошо, да? Мошенник отрицательно покачал головой и вынырнул из пучин своей ненависти к миру, чтобы приободрить расстроенную союзницу. Мужчина накрыл ладонью ее руку, сжимающую плед, и спокойным, внушающим доверие тоном произнес:       — Ты ошибаешься. В обеих вещах. Во-первых, ты никогда не забудешь о том, что с тобой сделали. И, прости меня, но думать так крайне глупо. Во-вторых, все будет хорошо, не бойся. Ты доверила мне то, что поможет наказать тех, кто с тобой это сделал. Быть может, ты и всепрощающая, Канзаки Нао-сан, но я нет. Я обязательно разберусь во всем. Акияма ободряюще улыбнулся девушке и протянул ей яблоко, вытянутое из корзины для утешения. Она дрожащими пальцами приняла подарок и кивнула, продолжая покусывать губу. Какой бы чистой, светлой и доброй не казалась Нао при их встрече в парке, — все это было ложью. Это была ее первая маска — маска счастья, создававшая иллюзию того, что она совершенно не переживает из-за произошедшего, а спокойно живет дальше. Маска, которой мошенник не поверил ни на секунду, и которую он сорвал за несколько дней. Первая серьезная ложь Канзаки Нао предназначалась для нее, она обманывала саму себя. «Однако больше так не может продолжаться, Нао. Те, кто это сделал, будут наказаны мной». — Мысленно поклялся Акияма Шиничи, стараясь вернуть ее в хорошее расположение духа.