Дикая Охота

      Харли подняла руку, намереваясь постучаться, и опустила её вниз. Это уже в пятый раз, кажется. Девушка горестно вздохнула. Только бог знает, как ей удалось дожить до этого вечера. Она то тряслась от страха, словно осиновый лист, то смеялась до колик в животе. Её всю заполняла то ненависть — он так унизил её, то торжество — ей удалось победить самого неприступного преподавателя, то паника — он был слишком непредсказуем. И вот теперь, стоя у его двери и гадая, как выглядит его дом внутри, она так и не решалась постучать и выяснить это.       Дверь резко распахнулась, и девушка едва удержалась от испуганного вскрика. Джонатан цепко отмечал все детали представшего его глазам зрелища: испуганная девочка, волосы слегка растрёпаны, глаза расширены, губы искусаны и сжаты в тонкую ниточку, на щеках лихорадочный румянец, пальцы мелко подрагивают.       — Вы уже пятнадцать минут тут стоите. Так трудно постучать, Харлин? — холодно осведомился он тоном строгого учителя.       Она покраснела и опустила голову.       — Простите. Я не могла… решиться, — едва слышно пролепетала девушка в ответ.       Он посторонился, пропуская её в коридор, а потом закрыл дверь. Харлин услышала звук закрывающегося за её спиной замка, и внутри всё оборвалось. Попалась. Она обернулась и испуганно посмотрела на своего мучителя.       — Прошу вас, мисс Квинзель, — вежливо улыбнулся доктор, приглашая её проходить в гостиную.       Она опустилась в кресло, не смея поднять на него глаза. Девушка видела лишь его ноги. Эти ноги прошли мимо неё, остановились возле стула, а потом устроились под столом, встав абсолютно ровно и параллельно друг другу. Квинзель перевела дух и решила осторожно поднять взгляд. Она воровато огляделась и быстро посмотрела в сторону стола. Крейн сидел, читая какие-то записи в тетрадке. Вот он взял ручку, и на мгновение его рука застыла в воздухе.       — Я буду называть вас Харли, — раздался бесстрастный голос, и Квинзель вздрогнула.       — Да, сэр, — покорно отозвалась она.       — Вы знаете, зачем вы здесь?       Он не поворачивал головы, казалось, полностью поглощённый своими записями.       — Да, сэр, — также тихо и осторожно отозвалась девушка.       — Да неужели? — он резко повернул голову и взглянул ей прямо в глаза. Губы доктора тронула насмешливая улыбка. — Так расскажите мне.       Харлин судорожно сглотнула и постаралась не отводить взгляд, хотя очень хотелось отвернуться.       — Я здесь, чтобы… сдать экзамен.       — Для вас это очень важно, Харли. Не так ли? — Крейн испытующе смотрел на свою жертву.       Он видел все её мысли, все её жалкие потуги взять над ним верх были ему до омерзительного смешны. Она вызывала лишь презрение. Пока что. Тем не менее, она может ему пригодиться. Он без труда прочитал её виктимность за напускной агрессией. Она была превосходным материалом, и ей нужен был достойный мастер, вдохновенный творец, способный вылепить из этой податливой глины произведение искусства, придать ей нужную форму, которую она с удовольствием примет.       Она молчала. Зачем говорить то, что и так всем известно? То, что она оказалась в числе студентов довольно престижного колледжа, не имея ни блата, ни денег, даже родственников, способных за неё заступиться, было просто благословением небес, удачей, которую она выцарапала в неравной битве, первой ступенькой на пути к блестящему будущему. И она не могла себе позволить из-за прихоти какого-то неудовлетворённого преподавателя вылететь из университета.       — Встаньте.       Повинуясь его повелительному тону, она покорно выполнила приказ, задвинув свою гордость в самый дальний угол сознания. Не в первый раз. Просто нужно снова вытерпеть это. Кажется, ему нравится покорность.       — Ближе.       Она сделала пару шагов в его сторону. Голова опущена, глаза в пол, как и подобает послушной девочке. Он наблюдал. Это было не совсем то, что ему требовалось от неё, но с другой стороны спугнуть её раньше времени ему тоже не было нужно. Интересно, насколько далеко она готова зайти в стремлении ему угодить?       — Раздевайся, — отрывистый, короткий, как щелчок кнута, приказ.       Не поднимая головы, она подняла руки и медленно начала расстёгивать пуговицы на блузке. Опустила её на пол. Расстегнула молнию на юбке, заставив её скатиться по ногам вниз. Сделала шаг вперёд, выходя из одежды. Помедлила немного, но поскольку приказа остановиться не прозвучало, расстегнула лифчик, кинула его в общую кучу одежды на полу. Крейн невозмутимо наблюдал. Требовалось нечто большее, чем стандартная фигура, смазливая мордашка и показная покорность, чтобы пробудить в нём хоть отголосок чувств. Тем временем Квинзель сняла трусики, снова помедлила. Осторожно подняла голову, бросила на него вопросительный взгляд, и, не услышав ничего, сняла туфли и чулки. Теперь она стояла перед ним, полностью обнажённая и ждала, что он потребует от неё дальше.       — Для чего вы сюда пришли, Харли? — ледяной голос вгрызался в кожу, умножая её унижение и беспомощность.       Девушка сглотнула комок в горле и повторила:       — Сдать экзамен.       — В таком виде?       Она судорожно вздохнула, закрыла глаза и сжала руки в кулаки. Эта попытка сдержаться развеселила его. Крейн поднялся, подошёл к ней и остановился рядом. Квинзель упрямо смотрела в пол.       «Он извращенец, поэтому у него и нет бабы». В самом деле, жилье в котором она оказалась, выдавало заядлого холостяка и одиночку.       — Забавно, ни что иное, как отсутствие одежды, не в состоянии дать ощутить человеку всю полноту его унижения и беспомощности, особенно в компании людей одетых. Никогда не задумывались об этом?       Холодные пальцы коснулись её подбородка и заставили её поднять голову. Сейчас, когда она была без каблуков, он оказался выше её, пусть и не намного. Терпкий запах лекарств и каких-то химикатов, въевшийся в кожу этих пальцев, кружил голову. Их взгляды опять пересеклись, и он не увидел в её глазах того, чего хотел. Голубые глаза девушки были пусты, как у куклы. Она ещё сопротивляется. Ничего, он сумеет привести её в нужное состояние.       Харлин обескуражено смотрела вслед доктору, скрывшемуся на кухне. Зашумела наливаемая вода, потом забренчала ложка сначала обо что-то железное, потом о стекло стакана. Затем ещё несколько невнятных звуков, и доктор вернулся в гостиную.       — Вы напряжены, Харли. Выпейте.       Она недоверчиво смотрела на него. Он хочет накачать её наркотиками?       — Это успокаивающий чай, — терпеливо разъяснил Крейн. — Меня вовсе не устраивает то выражение загнанного зверя, которое я вижу в ваших глазах.       — Что вы от меня хотите?       — Выпейте.       Глядя в его глаза, она выпила предложенный напиток. Горьковатый вкус отдавал каким-то травами и чем-то химическим.       — Большего, Харли, — удовлетворённо блеснули за стёклами очков серые глаза. — Я хочу от тебя большего. Мне нужен твой страх.       Сердце подскочило вверх и забилось где-то в горле. Квинзель судорожно вздохнула и почувствовала, как кружится голова и нарастает звон в ушах. Что он с ней сделает?       — Уже лучше, — улыбнулся он. — У тебя есть потенциал.       Последнее, что она запомнила перед тем, как раствориться в небытие — его дьявольскую улыбку.       Подхватив лишившуюся сознания девушку на руки, Крейн бережно опустил её на диван. Тонкие пальцы зарылись в золотистые волосы, погладили шёлковый локон, запутавшийся в них.       — Не подведи меня, Харли, — прошептал, склонившись над ней и внимательно изучая безмятежное лицо.

***

      Она с трудом приходила в себя. Яркий свет резал глаза, в горле пересохло, а тело совершенно не хотело её слушаться. Девушка поморгала, привыкая к освещению, и потрясла головой. Руки и ноги по-прежнему не хотели слушаться. Попытавшись пошевелиться, Квинзель поняла, что лежит на твёрдой деревянной поверхности, её руки привязаны крепкими верёвками над головой, а ноги тоже крепко зафиксированы кожаными ремнями. Также она по-прежнему была обнажена. Девушку охватила паника, и она остро ощутила свою беспомощность.       — Эй, есть тут кто? — Харлин повертела головой по сторонам, насколько позволяло её состояние.       Она находилась в каком-то подвале, лежала на доске, а где-то перед её головой угрожающе ощерилось зубцами лезвие циркулярной пилы.       — Что происходит, чёрт побери? Профессор Крейн!       — Кричать бесполезно, Харли, тебя всё равно никто не услышит, — раздался невозмутимый голос откуда-то справа.       Девушка повернула голову и увидела доктора. Поверх одежды на нём теперь был белый медицинский халат, на руках — перчатки.       — Что вы задумали? — похолодела Квинзель.       Он некоторое время пристально вглядывался в её лицо.       — Вот так мне больше нравится, — кивнул Джонатан. — Паника. Лёгкая. Увы, мне этого недостаточно. Ты способна на большее, Харли. Ну же, девочка, давай, подари мне его.       Глаза девушки широко раскрылись, а зрачки расширились. «Мне нужен твой страх», — сказал он ей перед тем, как она потеряла сознание.       — Где мы? — завертела она головой, отводя взгляд.       «Господи, помоги! Сделай хоть что-нибудь!»       — Нет-нет, так не пойдёт, — прохладные пальцы легли на её лоб, удерживая голову на месте.       Он был неожиданно сильным для своего худого тела. Квинзель поняла, что окончательно влипла. Он убьёт её!       Завизжав, девушка дёрнулась, пытаясь вырваться. И тут раздался смех. От шока она замерла, неверяще глядя на смеющегося Крейна. Никто никогда не слышал его смеха. Тем более такого счастливого смеха. Зажужжала включившаяся пила, Харли с ужасом почувствовала, как движется навстречу своей гибели. Она закричала и забилась в своих путах ещё сильнее.       «Господи! Ну где ты, когда так нужен?» Из голубых глаз катились слёзы, когда она осознала, что спасения нет и не будет. И чудес не бывает. А бывают маньяки, умело притворяющиеся неприступными преподавателями, получающие кайф от чужих мучений. Пила жужжала уже где-то совсем рядом. Харлин попыталась посмотреть, сколько ей осталось до смерти, но сильная рука по-прежнему удерживала её голову на месте. Девушку затрясло. Она хотела закрыть глаза, но не могла. Взгляд упорно возвращался к маньяку. Доктор склонился над ней и, казалось, смаковал её страх, каждую её малейшую эмоцию, и это жадное любопытство, как и весь его вид, внушали ужас.       Что-то задело её волосы. Квинзель закрыла глаза и завопила было от страха, но сильные пальцы сжали её горло, а губ коснулось что-то горячее. Не сразу девушка сообразила, что это всего лишь поцелуй. Сумасшедший поцелуй на волоске от смерти. Пила стихла, а поцелуй всё длился и длился. Голова кружилась, и казалось, что Крейн поглощает всю её энергию, как вампир. Воздуха катастрофически не хватало, но Квинзель уже не сопротивлялась. Она с изумлением прислушивалась к своим ощущениям. Такого дикого возбуждения она не испытывала никогда. Это было сплошное сумасшествие, сплошной адреналин, нечто, не поддающееся правильному осознанию и тем более описанию.       Но вот он отстранился, и она судорожно вдохнула такой необходимый ей воздух. По мере распространения кислорода по телу, головокружение отступало, а паника накатывала с новой силой, заставляя тело дрожать мелкой дрожью. Крейн пристально вглядывался в лицо своей жертвы, фиксируя каждое незначительное изменение в мимике, жестах. По мере того, как прояснялся её взгляд, он тоже всё больше и больше приходил в себя, справляясь со своим возбуждением. Ей это удавалось хуже, он отчётливо видел реакцию её тела на этот рискованный эксперимент.       Уже довольно скоро Квинзель снова увидела невозмутимого холодного доктора. Словно и не было этой вспышки страсти, этого безумного смеха и этого счастья в его взгляде. Со страхом девушка ждала продолжения, гадая, каким ещё пыткам он её подвергнет. Джонатан просто упивался страхом в её глазах. Когда он склонился к ней, сначала она инстинктивно дёрнулась в сторону, но он удержал её цепкими пальцами за подбородок. Он терпеливо ждал, пока их взгляды вновь пересекутся.       — Экзамен сдан на отлично, но поскольку это уже не первая ваша попытка, мисс Квинзель, выше «В» я поставить не могу, — прошептал он, опаляя дыханием её губы.       Затем Крейн выпрямился и развязал свою жертву. Харлин бросила быстрый взгляд в сторону пилы — оставалось каких-то пара сантиметров! — вздрогнула и попыталась встать на ноги. Те предательски подогнулись, и она упала бы на пол, если бы мужчина не подхватил её. Подняв её, словно пушинку, он отнёс девушку и мягко опустил на старый диванчик, так кстати оказавшийся в этом подвале. Квинзель обессилено прислонилась головой к плечу своего мучителя.       — Ты больной ублюдок, — пытаясь отдышаться, выплюнула она.       Моментально на её затылке сомкнулся кулак, безжалостно наматывая её волосы. Крейн чуть потянул руку вниз, заставляя девушку откинуть голову назад. Второй рукой он нащупал участившийся пульс на её шее. Он смотрел на неё сверху вниз, и она чувствовала, что снова теряет волю, растворяясь в его ледяных глазах.       — Но тебе же ведь понравилось, — торжествующе выдал он, внимательно следя за реакцией.       Яркий румянец, вспыхнувший на её щеках, подсказал, что он попал в точку. Харлин было потянулась к нему, но он резко отстранился, выпуская её и вставая.       — Одевайся, — прозвучал сухой приказ, и девушка проследила направление взгляда Крейна.       Слева от неё аккуратной стопкой лежала вся её одежда. Джонатан взглянул на часы.       — Поторопись, Харли, через семь минут за тобой приедет такси.       Девушка недоверчиво уставилась на него. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но внезапно передумала и начала торопливо одеваться. Крейн за это время накрыл чехлом циркулярку и собрал опилки, наводя порядок. Он быстро оглядел помещение и подошёл к девушке.       — Идти сможешь?       — Да пошёл ты! — неудовлетворённое желание тянуло низ живота, вся адская смесь сегодняшних чувств совершенно сносила крышу, раздражение рвалось наружу.       Резкий хлопок пощёчины прозвучал неестественно громко в наступившей тишине.       — Истерить будешь дома. Поняла?       Она подхватила сумочку и туфли и босиком метнулась к выходу. Квинзель бегом кинулась к подъехавшему такси. Джонатан неторопливо подошёл, рассчитался с водителем, поглядывая на девушку, и назвал её адрес. Харлин прикрыла глаза, борясь с подступающей тошнотой — он знает, где она живёт!       — Доброй ночи, Харли, — холодно-вежливо кивнул он.       Она смогла лишь слабо кивнуть в ответ.       Всю дорогу девушка молчала, глядя в окно отсутствующим взглядом. Таксист обеспокоенно поглядывал на свою пассажирку в зеркало заднего вида, но так и не решился заговорить с ней. В конце концов, за поездку ему уплачено, а остальное не его дело…       Оказавшись дома, Харлин тщательно заперла дверь, доковыляла до дивана в гостиной и рухнула, не раздеваясь. Плечи её мелко подрагивали, и истерика вылилась безудержными рыданиями, даря долгожданное облегчение. Скинув туфли и укутавшись пледом, девушка забылась тревожным сном, в котором то и дело над ней склонялся доктор Крейн, улыбаясь своей дьявольской улыбкой. Несколько раз она вздрагивала в такие моменты, просыпалась, а потом снова усталость и пережитое волнение брали своё, и девушка вновь засыпала.       Проснулась она совершенно разбитая и опустошённая. Не хотелось вставать с кровати. Вспомнив о том, что нужно идти в университет за результатами экзамена, девушка с трудом подавила приступ паники и дрожь. Снова видеть Крейна было выше её сил. И она, глупая дурочка, когда-то могла думать, что сможет победить его? Девушка накрылась одеялом с головой и сполна ощутила горечь своего поражения и унижения. Но если она не придёт, то собственноручно распишется в собственном страхе и бессилии. Такого триумфа Крейну она допустить не могла. А потому решительно откинула одеяло и направилась в душ…

***

      Квинзель осторожно приоткрыла дверь и заглянула в класс. Крейн был здесь — он сидел за своим столом, но на этот раз ничего не писал, а задумчиво смотрел в окно.       Она не знала, что делать, но он, не поворачивая головы, поднял руку и поманил её к себе пальцем. Девушка вздохнула и покорно зашла в аудиторию. Харлин молча подошла к столу и остановилась напротив. Доктор перевёл на неё свой непроницаемый взгляд. Тщательно замаскированные синяки под глазами, безупречный макияж, аккуратнейший порядок в одежде и причёске рассказали ему всё о её сегодняшней ночи и о том, что она хотела бы ему сказать. Юбка скрывала колени, а помада была почти незаметна. Уголки губ Джонатана приподнялись в победной улыбке, и он, не сказав ни слова, протянул девушке бумаги. Она взяла листки, и случайно их пальцы соприкоснулись. Девушку словно прошил ток, и она испуганно посмотрела на преподавателя.       — Мы ещё встретимся, Харли, — многообещающе улыбнулся он.       Зрачки её расширились, а дыхание перехватило. Рука с ведомостью дрогнула, и девушка поспешила отдёрнуть её. Ничего не ответив, Квинзель пулей вылетела из класса. А в мозгу как заведённая пластинка кружился вкрадчивый голос: Мы ещё встретимся, Харли...       Остановилась она только в женском туалете, пытаясь подавить рвущиеся наружу рыдания. Кое-как справившись с собой, девушка обратила внимание на бумаги в своих руках. Обещанная оценка, подпись… Какой-то маленький листочек, спрятанный между страниц, мягко спланировал на пол. Сердце ёкнуло. Мы ещё встретимся, Харли...       «Не бери! Не надо! Не смей!» — бился набатом пульс в голове девушки, но она уже присела и подняла его. А потом медленно перевернула, как приговорённый к смерти, получивший свой приговор. Мы ещё встретимся...       «Ты ведь будешь меня ждать», — даже не вопрос, а наглое утверждение безупречно аккуратным почерком. По её щекам покатились слёзы.       Помилования не будет, и спасения ей нет. Закрыв глаза, Харлин чувствовала, что падает в разверзшуюся под её ногами бездонную пропасть…