Без внимания

 Саша резко сделал шаг назад и с какой-то надеждой, с каким-то сомнением в глазах посмотрел на мать. Даже некое облегчение было в его взгляде. Внимательный и опытный взор родной матери не мог не заметить этих смешанных чувств, почти невидимо отражающихся в полутьме.  - Саш! - позвала она ещё раз и сделала несколько осторожных шагов навстречу, но дальше идти Глухарёв ей не позволил, предупредительно дёрнув за руку.   Ира с какой-то мольбой оглянулась на него, и он увидел на её лице страх за сына, страх, который заполнял сейчас всё её существо. Размазавшаяся тушь делала Зимину похожей на одного из многих преступников, которых невыносимая боль, томящая безысходность и обида на всё человечество заставили пойти на запрещённый законом шаг. Тогда Серёжа не спеша отпустил её руку и с жалостью прикрыл глаза, подумав, что то, что предпринимает мать, всё-таки будет лучше мнения бездетного мужчины.  - Саш, прошу, не делай этого, - умоляла Ира сына, незаметно подходя всё ближе к нему.  - Мам, - срывающимся голосом произнёс Саша, но ещё на пару шагов отступил от края.   - Я очень люблю тебя, Саш, - она не смогла больше владеть своим голосом, и в нём явственно зазвучали слёзы. - Я... - она сорвалась и поднесла левую руку к лицу и, сильно надавив костяшкой большого пальца на глаз, вытерла солёные слёзы.   Она сейчас ещё больше злилась на себя за утренний разговор, за неумелое обращение с родным сыном, с тем, что не смогла понять его и убедить в неправильности его действий. Но всё же она надеялась, что он отступит от задуманной идеи, потому что в его глазах с самого начала светилась искорка сомнения.  - Подойди ко мне, милый, - тихо позвала его она.  Глухарёв еле сдержался от издевательской усмешки, и слова «Это я, что ль?!» так и застыли морозом на губах.  Саша же неподвижно стоял в отдалении, поочерёдно поглядывая то на мать, то в пропасть. Наконец, его взгляд замер на одном. Сердце Зиминой больно сжалось от ужасного выбора сына.  - Пожалуйста, нет, - почти неслышно произнесла она, но небольшой ветер, кружащий белые снежинки в воздухе, донёс её слова до Саши.  Он снова посмотрел на мать. Она страдала. Она чуть ли не сгибалась от мучительной боли. Ей на секунду вспомнился недавний случай с парнем, но тогда она была лишь зрителем и не могла прочувствовать и сотой доли тех чувств, которые пережила бедная женщина. Сейчас она понимала, как мучительно больно осознавать, что твой ребёнок может сейчас умереть. Что, возможно, это последние минуты его жизни, последние минуты, когда ты можешь с ним поговорить.  Но она молчала. Ира знала, что резкие слова от неё могут лишь напугать сына.  - Умоляю тебя... - глотая солёные слёзы, с надеждой попросила она ещё раз.  Внезапно Саша дёрнулся и бросился к матери. Сильно сжал её в объятиях, но Зимина обрадовалась этому, она счастливо усмехнулась, и на её лице появилась искренняя улыбка. От сильной хватки сына, она еле могла дышать, поэтому инстинктивно вытянулась. Она, высвободив руки из плена Саши, легонько обняла его.  - Сашка, выпусти уже мамку-то, а то ещё задохнётся, - шутя, попросил Глухарёв, не менее счастливый, что сын Зиминой остался жив.   Серёжа подошёл к ним и сзади приобнял Иру за плечи, несильно сдавил их по бокам. Саша на секунду ещё сильнее сжал мать в объятиях и, наконец, отпустил, Зимина немного рассмеялась, но как-то напряжённо.  - Пойдём домой, Сашка, - ещё обеспокоенно, но уже с лёгкой улыбкой на лице попросила Зимина и, чуть толкая сына в спину, поспешила за нам к лестнице. Глухарёв, ничего не говоря, шёл за ними, опустив голову, и радостно улыбался тому, что его Ира счастлива, что у неё не случилось никакой беды.  ***  - Мам, - говорил Саша уже в квартире, когда все сидели за столом и пили горячий чай, чтобы хоть немного согреться после мороза. - Правда, что я тебя не обременяю? - снова переспросил Саша, хотя Зимина уже не раз убеждала его в этом.  - Саш, ну ты что? - возмущённо отозвалась она, но с лаской в голосе.  - Хватит говорить глупости! - рассмеялся Глухарёв и потрепал Сашу по волосам, не дав Ире привести новый аргумент. - Мама тебя любит больше, чем меня, - обиженно глянул он на женщину и внимательно заглянул в глаза парня.  - Глухарёв! - попросила Зимина, под столом положив руку ему на ногу. - Я вас обоих очень люблю! Вы - самые главные мужчины в моей жизни! - с лёгкой улыбкой на лице сказала она, и Глухарёв, не удержавшись, быстро поцеловал её в щеку.   Зимина, засмущавшись перед сыном, ударила Серёжу по руке, на что тот с притворной обидой посмотрел на неё и поджал губу. Саша радостно улыбнулся и с любовью посмотрел на мать, а потом вдруг спросил:  - Мам, так может ты меня всё-таки в клуб отпустишь? - с хитрой улыбкой спросил он и с намёком показал глазами на Глухарёва.  Ира с осуждением за такие мысли заглянула сыну в глаза. Серёжа рассмеялся, и она снова ударила его по ноге за то, что не поддержал её.  - Ладно, уже, иди, - усмехнувшись, ответила она Саше, боясь, чтобы он не совершил суицид, надеясь, что если позволять ему то, что он хочет, ничего страшного не случится.   - Спасибо, мам, - весело отозвался Саша, обошёл вокруг стола, поцеловал мать в лоб и быстро удалился из кухни.  - Саш! Только без глупостей! - беспокойно попросила Зимина.  - Не волнуйся, мам! - бодро крикнул он, и сразу после этих слов хлопнула входная дверь.  - Ну что, Ир? - ласково спросил у Иры Серёжа и поднялся со стула. Встал сзади и обнял её за плечи.  - Не могу ещё прийти в себя. Боюсь я за него.  - Брось, Ир, - шепнул Глухарёв ей на ухо. - Он у тебя отличный парень, - похвалил он.  Зимина с благодарностью посмотрела на него и накрыла своими руками его руки. Тогда Серёжа стал целовать её шею, а Ира, поднявшись, сильно прижалась к нему.  - Я люблю тебя, - очень тихо сказал Глухарёв и, не дав Зиминой возможности ответить, страстно прильнул к её губам.   Она ответила ещё более требовательно, но, оторвавшись на секунду, чтобы перевести сбившееся дыхание, прерывисто прошептала:  - Я тоже люблю тебя.  - Я знаю, - быстро ответил Серёжа, хитро улыбнувшись, и резким движением подхватил Иру на руки и понёс в комнату, продолжая легко целовать её спутанные и немного мокрые от снега волосы.