Без внимания

 - Послушай, Серёж, может ты с моим сыном поговоришь? - спросила Зимина у Глухарёва, когда они вместе выходили из отдела.  На улице было уже темно, хотя часы показывали только шесть вечера. С неба падали лёгкие пушистые снежинки, ярко сверкающие в свете уличного фонаря. Начальник ОВД «Пятницкий», не очень тщательно, но наверняка подготовив все бумаги и отчёты к завтрашней проверке, спешила домой.   - А что там? - Серёжа сильно поморщился: то ли от холодного мокрого снега, то ли от просьбы Иры.  - Последнее время он часто просится в ночные клубы, на дискотеки... - она накинула на плечо свалившийся шарф. - Я ему, конечно, строго запрещаю, - она взглянула на него, но его глаза, прикованные к тёплой машине, как всегда ничего не выражали. - И он каким-то замкнутым что ли стал. Даже меня отталкивает, хотя я и так всегда на работе пропадаю, - чуть тише закончила Зимина.  - Ну а я что тут смогу сделать? - удивлённо вскинул брови Глухарёв, открывая автомобиль.  - Ну, не знаю, - на её лице отражалось замешательство и растерянность. Ира быстро села в машину, спрятавшись от назойливого снега, когда Серёжа открыл перед ней дверцу. - Ты же мужчина всё-таки, - успела ещё добавить она, и Глухарёв залопнул её дверь.   - Ладно, Ир, - согласился он, как только сел на водительское сидение. - Но вот какой вопрос меня интересует: почему ты ему не разрешаешь ходить по клубам? - с непониманием спросил Серёжа, заводя машину и нажимая на газ.  - Ты что?! - удивлённо воскликнула Зимина и посмотрела на мужчину, как на полоумного. - Там же всякая шваль водится! Нарики, алкоголики. Проститутки, в конце концов!  - Ладно, ладно, я понял, - успокоил её Глухарёв, нахмурившись от упрёков Иры, и повернул на широкую улицу.  Она неодобрительно посмотрела на него, но, когда заметила его скрытую улыбку, её лицо приняло добродушный вид.  - Ириш, успокойся, всё будет хорошо, - попытался приободрить спутницу Серёжа. Он опустил одну руку ей на колено, чуть задирая юбку.  - Глухарёв! Дурак, что ль?! - она быстро откинула его руку, но рассмеялась. - За дорогой следи! - приказала она ему голосом начальника.  Он засмеялся в ответ, но послушно вернул правую руку на руль.  - Приехали, - громко озвучил он через несколько минут, но не спешил вылазить из прогретой машины на мороз.  - Пошли, Серёж, - почему-то взволнованно попросила его Ира и сама быстро оказалась на холодной улице.  - Ты чего? - приподняв брови, спросил Глухарёв, не спеша закрывая автомобиль.  - Плохо мне... Предчувствие... С Сашкой что-то, - растерянно проговорила она и чуть ли не побежала к подъезду.  - С чего это ты взяла? - недоверчиво спросил Серёжа, улыбаясь.  - Материнский инстинкт. Знаешь такое? - ей совсем было не до шуток, но сдержаться от издевательских фразочек в присутствии Глухарёва у неё не получалось.  Очень быстро поднявшись по лестнице на нужный этаж, дрожащими от беспокойства руками она пыталась открыть дверь. Но, повернув ключ в замке, поняла, что дверь была не заперта.  - Саш! - испуганно позвала она, ворвавшись в квартиру.   На тумбе у входа сразу заметила сложенный вдвое лист бумаги. Тут же, не задумываясь, развернула его.  «Мамочка! - гласила записка. - Я понимаю, что только мешаю тебе, - насколько могла быстро читала про себя Ира. - У тебя нет на меня времени, поэтому хочу облегчить тебе жизнь, - она в нетерпении читала дальше. - Думаю, крыша - самый лучший способ...» - было ещё немало текста, старательно написанного рукой её сына, но дальше она не стала читать, а резким движением руки положила лист обратно на тумбу и бросилась вверх по лестнице. С её глаз лились слёзы, размазывая по лицу тушь, но она этого не замечала. Глухарёв, с ужасом понимая цену происходящего, не медля побежал вслед Зиминой. Узкая юбка и сапоги на каблуках ужасно мешали быстро бежать, и Ира с ненавистью проклинала не только форму, но и работу, ради которой только недавно напряжённо и без отдыха перебирала бумаги и составляла отчёты, забыв о сыне.  - Саша! - с мукой в голосе, со слезами на глазах и болью в сердце очень громко крикнула Зимина, увидев на самом краю крыши чёрный силуэт своего сына, с видимым страхом во всей своей позе смотрящем в пропасть.