Мама, ты что, сидишь на Фикбуке?..

Настасья вяло ковыряла свою яичницу вилкой. Аппетита в это прекрасное воскресное утро не было совершенно, а желания есть «стряпню» Карины — тем более. Она уже смирилась с произошедшим, перестала так остро к этому относиться и уже почти три недели не заходила на Фикбук. Благо, заняться было чем, а с окончанием учебного года ушла и необходимость не то что вставать рано утром, но и вообще вставать с кровати. Последние весенние и первые летние деньки Настя именно так и провела. Карина как раз пропадала где-то, ездила по своим и Маринкиным делам, и, казалось, до Насти ей не было никакого дела. Фикрайтерша (бывшая?) была этим вполне себе довольна, потому что хотела свести любой контакт с матерью на минимум. Сейчас она занята, а потом Настя сможет погулять вместе с друзьями по району или даже съездить в какой-нибудь торговый центр за покупками. Новыми книгами или настольными играми, скажем. В конце концов, карманными деньгами отец обеспечил её на всё лето вперёд, если не на весь год, за успешное окончание учебного года. Когда Женя приедет — можно будет свалить к бабушке с дедушкой, потом уговорить родителей на какой-нибудь лагерь… Потом уже сентябрь, Маринка в школу, Карина с ней занята будет, уже точно не до Насти. С течением времени, Настасья даже начала как-то… Оправдывать, что ли, Карину. Да, обманывать собственную дочь — это мерзко, но пытаться контролировать своего ребёнка в интернете, боясь того, что он может наткнуться на что-то плохое — было ли в этом что-то зазорное? Совсем нет. Белянская не могла перестать любить свою маму, пусть даже она и совершила не самый лучший поступок. Однако, прощать просто так она её не собиралась, до сих пор на сердце висел тяжёлый груз лжи. То же чувствовала и Карина. Она ужасно корила себя за враньё дочери, каждый день наблюдая за тем, как пропасть в их отношениях всё расширяется и расширяется. Масло в огонь подливало ещё и то, что и Настя, и Карина вели себя перед остальной частью своей семьи — Мариной и Андреем, — совершенно обычно, будто между ними ничего не происходило. Так что, о возникшем немом конфликте знали только сами его участницы, Дубатовы, Оксана Майкина и Рома Волков. Все названные мной люди неоднократно просили мать и дочь поговорить друг с другом, приводили аргументы, доказывали необходимость беседы и разъяснения мотивов и желаний, но обе, почему-то, никак не могли решиться на такой нужный и важный разговор.  — Настя-Настя, ты почему не кушаешь? — спросила сидящая рядом Маринка. Она привыкла брать пример с собственной сестры и сейчас, когда Настасья мрачно и уныло ковыряла столовым прибором тарелку, девочка не завтракала вместе с ней, но её сердито журчащий животик был против этого. Как, впрочем, и Карина с Андреем. Поймав на себе властный взгляд отца и грустный матери, Настя заставила себя проглотить немного белка и натянуто улыбнуться Маринке, попросив ту поесть. Андрей был доволен, но Карина выглядела удручённой таким состоянием дочери и пониманием того, что именно из-за неё она такая, именно из-за неё её Настеньке плохо. Их взгляды встретились. В глазах Насти женщина не увидела ожидаемой ненависти или презрения, лишь меланхоличную усталость и тоску. Девушка же смогла заметить невероятную печаль и признание вины. Но даже понимая, что Карина Сергеевна чувствует вину за содеянное, у Насти никак не получалось изменить в себе что-нибудь, чтобы банально простить и забыть. Повисшую атмосферу грусти между матерью и дочерью прервал дверной звонок, только заслышав который, Маринка весело и игриво подпрыгнула на стуле и воскликнула:  — Женька приехала! Евгения Колесникова была кузиной Насти и Марины со стороны Андрея. Она была на пару лет младше Настасьи и жила вместе со своими родителями — Даниилом и Надеждой, сестрой Андрея Анатольевича, — в столице, но частенько прилетала к своим родственникам на лето. Обычно, гостила она у них пару недель, которые проносились с невиданной скоростью, но именно этим летом её отправили к Белянским на целых два месяца. Женя была девочкой позитивной, хоть и несколько глуповатой и, так сказать, «Ванильной», так что даже не расстроилась отъезду из своего города, а лишь мечтала о встрече с Настей, которую считала одной из лучших подруг, несмотря на редкое общение. Вся семья мигом ринулась встречать любимую родственницу, совсем позабыв про свой завтрак. Когда открылась входная дверь, глаза Насти расширились, ибо кузину было не узнать! Лишь по оставшимся таким же кудрявым, чёрным, непослушным локонам и удивительно выразительным зелёным глазам её Жеку теперь и можно было узнать. Ведь, её мелкая невообразимо переменилась за год. Подросла, заимела пышные формы там, где надо, отрастила волосы, начала краситься, изменила свой стиль одежды. Даже её пухлые щёчки, которым все умилялись, пропали, а Женины ноги Настя и Карина синхронно сравнили с тростинками. Когда Женя накинулась на Настасью с криком «Привет, сестрёнка-а-а-а-а!!!», девушка смогла лишь грустно приобнять кузину за плечи, представляя, как скоро начнёт меняться её маленькая миленькая Мариночка… Аж слёзы на глаза наворачиваются.  — Ты говорила, что у тебя в комнате ремонт сделали в феврале. Покажи-покажи! — завизжала Евгения, чем напомнила Насте об одном факте: пусть её Жека выросла телом, но она до сих пор тот же ребёнок, каким и была всегда. Девушка, но до сих пор девчонка для Настасьи, запрыгала на месте, опираясь на плечи Белянской. Она фыркнула, не имея сил скрывать ласковую улыбку.  — Сейчас покажу, только не кричи мне в уши, — Настя потрепала её по чёрной макушке, имея на это право как старшая, да и до сих пор, более высокая, хотя была почти полностью уверена, что скоро кузина её обгонит. — Здравствуйте, Максим Константинович и Зинаида Дмитриевна, — девушка приветливо кивнула бабушке и дедушке Жени со стороны отца, Даниила. Те доброжелательно улыбнулись Насте и тоже поздоровались.  — И я с вами, и я с вами! — покрутившись вокруг новых лиц в их доме, Зинаиды и Максима, рыжая лисичка заметила пропажу кузин только тогда, когда они уже почти свернули за угол, к комнате Настасьи. Маринка тут же нагнала их и запрыгала на месте, а её старшая сестра никак не могла выкинуть из головы, что и повторение каких-то фраз и слов, и подпрыгивание — это либо какая-то черта Белянских, либо копирование Маринкой Жени. Но не умилять это не могло.

***

Зинаида Дмитриевна и Максим Константинович попили вместе со всеми чай, а после отправились к другим своим родственникам в гости. В город они приехали только чтобы привезти к Белянским внучку и навестить какую-то там тётку, которая должна была передать им какие-то документы, как поняла Настя. В подробности семейных дел Колесниковых она не вдавалась и просто наслаждалась времяпровождением с кузиной. Та была будто и не с долгой дороги. Воодушевлённо прыгала вокруг всех Белянских, обнимала, часто говорила о том, как скучала по всем, рассказывала, как у них дела в столице, у неё в школе, в кружке по актёрскому мастерству и на танцах… Все с искренним интересом слушали, ведь Женю все Белянские любили. Карина с Настей на время даже забыли об их инциденте. Да, настроение у них было не ахти, но наблюдая за весёлой и активной Женькой и за своим лучиком солнышка, которая необыкновенно ободрилась приездом их кузины, они будто очищались от всего того, что случилось ранее. Но стоило их взглядам встретиться, стоило им остаться наедине, как тут же по коже пробегала дрожь. Карина не знала, как выходить из этой ситуации, а Настя этот выход даже и не искала. Она хотела просто плыть по течению. Такое меланхоличное и равнодушное настроение Евгения, особенно чувствительная к эмоциями и чувствам других людей, проигнорировать не могла, но почему-то все расспросы двоюродной сестры не приносили никакой информации и были, в принципе, бесполезными.  — Ты сегодня такая грустная и даже эти свои… Как их там… Забы-ы-ы-ы-ла… — плаксиво потянула Колесникова.  — Фанфики? — Женя положительно закивала, услышав то самое слово, которое вертелось у неё на языке.  — Вот! Фантики свои не пишешь! — вскинула она палец вверх. — Что-то случилось? Может, с парнем поругалась? — Евгения по привычке немного наклонила голову вбок, внимательно рассматривая лицо Насти, ожидая от неё ответа.  — Парня у меня и в помине не было, — услышав смешок кузины, Настасья только закатила глаза. — А фанфики не пишу, потому что вдохновения нет.  — Ну, так его не просто же так нет! — эмоциональная Женя частенько чуть ли не выкрикивала слова, объясняя это тем, что она просто так разговаривает. — Значит, у тебя что-то случилось! — Девчонка увидела, как Настя нахмурилась, а брови её сдвинулись к переносице. Носик чуть насупился и губы скривились. Женя даже, казалось, увидела, как сестра её кусает сама себя за щёку.  — Ничего не случилось! — довольно бурно отреагировала Анастасия, всем своим видом показывая, что что-то действительно случилось. Заметив своё поведение и взгляд Жени, вроде «Ты сейчас серьёзно?», она прикусила теперь уже губы и забегала глазами по комнате, в поисках того, к чему она могла бы увести разговор. Право, лево, потолок… Лево, право, пол… Искорка радости в глазах — нашла! — О, кстати, помнишь, ты мне говорила про ту книгу? Вот, смотри, я её купила недавно в книжном! — Настя вскочила со своего стула и подбежала к полке с книгами, начиная крутить в руках своё недавнее приобретение. — Вчера даже читать начала! — девушка гордо вскинула носик, пытаясь своим дурашливым поведением отвлечь Евгению от разговора. Колесникова была глуповатой, но не совсем уж дурой. Сразу смекнула, что к чему, и поняла, что ответа от Насти не добьёшься. Решила зайти со стороны Карины. Она ведь мама, должна всё знать! Но и там, чего совсем не ожидала, получила отворот-поворот.  — Тётя Карина, тётя Карина! — вбежав в кухню, позвала её Женя. Карина Сергеевна выглянула из-за ноутбука и посмотрела на племянницу чуть уставшими, но заботливыми глазами. Она сняла очки, которые порой надевала во время чтения, и ответила Колесниковой.  — Что такое, Женечка? — девчонка приземлилась на соседний с Кариной стул и положила свою голову себе на руки. Длинными ноготками она стучала по столу, пока изучала лицо женщины, особенно внимательно она рассматривала глаза, ведь для неё было довольно просто прочитать эмоции человека по «зеркалу души».  — Вы поругались с Настей? — этот вопрос… Нет, это был даже не вопрос, скорее, утверждение, сбило женщину с толку и Женя мгновенно смогла по лицу прочитать, что да, поругались. Однако тут же последовал бессмысленный ответ.  — Нет, с чего ты взяла? — на устах Карины Сергеевны натянутая улыбка, в глазах Жени разочарование. Её немного злило то, что и любимая двоюродная сестра, и не менее любимая тётя, так нагло врут ей в лицо… Колесникова кратко кивнула «Понятно» и вышла из кухни. Ну, ничего, она ещё покажет им кузькину мать! Только, помирить сначала их надо, потом за враньё наказывать… Погрузившись в раздумья, Евгения и не заметила, как кто-то врезался в неё. Посмотрев вниз, она увидела Маринку, которая сердито смотрела на Женю.  — Жека! Смотри куда идёшь! — она надула губки и топнула ножкой. Но Колесникова не обратила на это, ровным счётом, никакого внимания, ведь глаза её заискрились, а тяжёлые мыслительные процессы в мозгу уже формировали план. Девчонка наклонилась к Марине и зажала ей рот, чтобы та поменьше бухтела, и, воровато оглянувшись, потянула лисичку в детскую, чтобы там уговорить кузину работать вместе. Её план по примирению сестрёнки Насти и тёти Карины точно должен был сработать!

***

Настя вертелась на компьютерном кресле, скучающе зевая и с тоской слушая шаги матери по дому. Маринка уже была в садике, а Женька ещё спала, так что единственным бодрствующими в доме были она и Карина. И если Карина занималась делами, убираясь в доме и готовя завтрак, который фактически будет уже обедом для девочек, но не важно, то Настасья уже битый час бездельничала, с неподдельным интересом рассматривая узоры на своих бежевых обоях. Ещё чуть-чуть и она запомнит их настолько, что даже будучи слепой сможет нарисовать их. В какой-то момент она устала от этого. Устала от всего на свете. Встала, при этом наступив на свою подушку, ведь спала она теперь на полу своей комнаты, а кровать её заняла Женя, прошлась по своему спальному месту и подошла к двери. Её рука легла на дверную ручку, порываясь открыть. Настя не знала, что она сделает, когда откроет эту дверь. Провалится сквозь землю, пойдёт и нальёт себе чай или признается матери в том, что хочет встречаться с Лерой. Настасья почему-то вообще понятия не имела, куда несут её ноги и что она собирается кому говорить, но дверь перед ней раскрылась, так и умоляя выйти из комнаты и оставить эти чёртовы обои в покое. Она пришла на кухню. У плиты хлопотала Карина, и Настя невольно залюбовалась этой картиной. Смотря на маму она чувствовала горечь во рту и невероятное умиротворение, что, казалось бы, никак не могло сочетаться, но было так привычно для Настиного сердца. Девушка тихо-претихо села на стул и продолжила смотреть на Карину Сергеевну, дожидаясь того момента, когда её обнаружат, а, может, и желая того, чтобы её никогда не заметили. Дыхание Настасьи было тяжёлым, лёгкие сдавливало от тоски, но Карина была поглощена нарезкой моркови, из-за чего по кухне раздавался ритмичный стук ножа о разделочную доску. Когда вся морковка была бессердечно зарезана и отправлена в кастрюлю, женщина повернулась в сторону стола, чтобы взять оттуда миску с чищенным картофелем, который был следующим в очереди. Но как только она повернулась и взгляд её наткнулся на дочь, только что помытый нож выпал из её рук и громко стукнулся об пол. Карие глаза дочери, не выражающие никаких эмоций, заставали табун мурашек пробежать по телу. Рот Карины сначала немного приоткрылся, будто бы она хотела что-то сказать, но потом губы вновь сомкнулись. Она подняла с пола нож и присела к Насте за стол. Они практически не разрывали зрительного контакта. Это не было попыткой чтения мыслей друг друга, как это делала, например, Женя, нет, они ждали реакций и эмоций, которых, как ни странно, не следовало. Даже когда Карина Сергеевна плавно опустилась на аккуратный стул, чуть поправила сбившийся оранжевый фартук её глаза не сказали Насте ровно ничего. И у Насти, и у Карины были карие глаза, и у обоих они были наполнены пустотой. Её можно было объяснить их усталостью, их чувствами, которые замещались друг дружкой и их было слишком много. Или даже тем, что и мама, и дочка в действительности перестали что-либо чувствовать по отношению друг к другу. Они даже не подозревали, что у них похожий ход мыслей, что думают они, по сути, об одном и том же. Их вялое волнение, которое даже никак не отражалось на их лицах, тяжкая вина и кислая ложь, капля отвращения и море презрения. Всё смешалось в одну кучу, не позволяя мозгу думать и адекватно размышлять, а сердцу искренно чувствовать. Они просто сломались из-за такого пустяка. Боялись друг друга и самих себя. А ведь это не столь важно, верно? Все мы ошибаемся, несём груз своей вины, продолжаем ошибаться, принимаем помощь от других, чтобы ошибаться меньше, прощаем чужие ошибки, совершаем ошибки вместе. Учимся на чём-то, разочаровываемся, влюбляемся, ежедневно умираем и воскресаем в чём-то новом, неизвестном, неизведанном. И важно лишь то, что… Карина тепло улыбнулась и выставила руки вперёд.  — Я тебя люблю. Настя немедленно вскочила со стула и преодолела разделяющее их расстояние. «Мамины руки такие тёплые и нежные.» «Я не хочу, чтобы это заканчивалось.» Частое дыхание и быстрый стук сердец. В глазах было мутно от накатившей влаги, а в носу предательски засвербело. Они не так часто обнимались за всю жизнь, и именно это Настя навсегда запомнит как их самые первые, чистые и искренние объятия. Когда любовь покалывает на кончиках пальцев, а где-то в лёгких колет от бывшей боли и печали. Когда пустота в глазах и душе сменяется на что-то настолько светлое, что можно простить, казалось бы, всё. И прощают же, и прощаем.  — Я так тебя люблю… — вновь повторяла она.  — Я тоже, — вновь и вновь отвечали. Где-то на фоне булькал недоготовленный суп, а Женя недовольно пыхтела, что они помирились раньше положенного, но Настя наматывала мамин локон на пальчик и была просто счастлива. Уже не важно, где там, что там, какие фанфики. У неё есть мама и они просто любят. Она чувствует её мягкие и тёплые губы у себя на лбу. Разве только это не может сделать её счастливой?  — Только, ради всего святого, мама, не комментируй больше мои яойные фанфики, пожалуйста, а то меня Кондратий хватит… — отстраняясь от Карины, прохрипела Настя. Женщина сначала не поняла, о чём её просят, а как только до неё дошло, из всех уголков квартиры можно было услышать их дружный смех.  — Я тоже хочу обнимашки! — ворвалась Женя, налетев на тётю и сестру с распростёртыми руками, готовясь всех их снести свои ураганом любви, которой у неё побольше чем у них всех вместе взятых будет.

***

За столом собрались все члены семьи Белянских с дополнением в виде Жени. Обстановка и атмосфера была довольно радостная и дружелюбная. Марина металась между матерью и сестрой, после вчерашней просьбы Жени так радуясь, что они теперь снова «дружат», Андрей Анатольевич будто ничего и не заметил, а Карина и Настя оторваться друг от друга не могут, болтая обо всём подряд, включая и фанфики с Фикбуком.  — Я тебе говорю, между G и PG-13 особой разницы нет, никто на это и не посмотрит! — уверяла Настя, наматывая на вилку спагетти.  — Может никто и не посмотрит, но разница-то в любом случае есть! — на возражение Карины Настасья лишь отмахнулась, перейдя к более интересной теме.  — Кстати, ты не собираешься на следующей неделе в фестивале участвовать? Их скоро закроют, вроде бы, а ты так их и не попробовала.  — Надо подумать, а то у меня просто времени нет, я же свой миди дописываю и помогаю одной знакомой макси писать… — задумчиво рассказала женщина. Женя смотрела на них, непонимающе хлопая глазками. Надо бы и ей узнать, что это за фантики такие… А то, Настя вон с тётей Кариной пишут, а Женя что, хуже, что ли?  — У тебя миди один, а у меня три макси впроцессника! — горделиво произнесла Настя, задрав свой курносый нос.  — Фи, было бы чем гордиться. Хоть один бы закончила, а то опять всё в черновики да «заморожено» полетит, — бурчала Карина, а Настасья, тем временем, начинала закипать.  — Не учи учёного! — она скрестила руки под грудью, показывая то, что явно настроена на победу в этой дискуссии. Маринка захихикала в свой кулачок, предсказывая проигрыш сестры. Даже сама Настя стала чуть более неуверенной, а ласковый, но строгий голос матери ещё больше лишил её настроя на борьбу.  — Не нарывайся на санкции, Настасья. Можешь и без шоколада на неделю остаться.  — За что?! — взвыла девушка.  — За неуважение к сопернику. Вот увидишь, скоро я тебя по фанфикам обгоню, да и читателей у меня больше станет, если ты не перестанешь клювом щёлкать, — Карина Сергеевна подмигнула дочери, наконец-то беря в руки вилку и продолжая доедать ужин. Настя же некоторое время открывала и закрывала рот, ненароком подтверждая слова матери о щёлканье клювом. Но вскоре опомнилась, хитро посмотрела на мать и прошептала:  — Ну-ну, посмотрим… Возомнила себя «супер-фикрайтером» после ста лайков на одном фанфике, а ведь все тяготы фикрайтерской жизни ещё не познала! — продолжала бухтеть она. Но Карина слышала её шёпот и наслаждалась этим громким и совсем-совсем неправдивым званием. Ведь, чтобы стать по-настоящему «супер» ей придётся пройти множество трудностей и многому научиться. И сейчас, когда она смотрела на своих дочерей, на свою племянницу, она ясно понимала, что готова начать этот долгий и дальний путь. Настя обязательно ей поможет, чем сможет, как и Карина поможет Насте. Ведь, теперь они есть друг у друга. Они смогли позабыть прошлые обиды, неровности и шероховатости в их отношениях, оставить только самое лучшее и родить что-то новое, что мы и могли сейчас лицезреть. Это было больше, чем мать и дочь, лучше, чем друзья. Это была их жизнь, которая обязательно преподнесёт им ещё трудностей, но теперь уж, они встретят их вместе. Будь это длительный творческий кризис, непослушание очаровашек-ЙАшек или же предательство подруги. Весёлое же лето ждёт семью Белянских с двумя фикрайтерами и третьим на подходе…