Shady lady — I’m gonna strike like thunder* Леди из тени — я гряну, как гром среди ясного неба Are you ready? I wanna make you wonder! Ты готов? Я хочу поразить тебя! Rollin’ steady — I’m gonna make you shiver Как ураган, я собираюсь встряхнуть тебя: My heart is burning! Мое сердце воспламенилось! Х2
— Мадам, это было великолепно! Позвольте вручить вам скромный подарок, — охапкой протянул он разгоряченной девушке бумажных летунов, когда закончилась песня и в каюте воцарилась относительная тишина. — Что вы, не стоило, — приняла игру та, но все же забрала предложенное. — Пошли раскрашивать! — с горящими от радости глазами девчонка выхватила парочку самолетиков из охапки и устремилась к дивану, вскоре к ней присоединилась и Хелен, а Юджин вернулся к бумагам. Когда спустя час работа уже близилась к концу, чего только не оказалось на боках и спинках бывших белоснежных красавцев: скопления звездочек на темно-синем небе образовывали причудливые созвездия, возможно, ещё не известные ученым; бурно расцветали целые стаи разноперых бутонов, подставляющих свои ласковые лепестки навстречу солнцу. На боку одного лайнера притаился невиданный зелёно-красный чудик, призванный, по словам Карамельки, защищать находящихся на борту человечков. Также можно было разглядеть множество завитушек, точек, волн, геометрических фигур в разных комбинациях и зигзагов, испещрявших все пространство и не оставивших ни малейшего зазора. Ах, до чего же невообразима детская фантазия! — Раз мы не смогли позвонить твоему папе, может, ты что-нибудь напишешь ему на самолетике? — предложила Хелен. — А он до него разве долетит? — Конечно, ведь его доставит морской ветер, который ни за что не даст ему упасть в море. — Ну тогда можно, — просияла Карамелька, взяв из общей кучи самолетик с чудиком-защитником, который ей нравился больше прочих. — Но я не умею писать, — тут же сникла она. — А ты мне скажи, что хотела бы передать своему папе, а писать буду я. Договорились? — Давай! Значит так, пиши… «Папочка, я очень по тебе скучаю! И Юджин скучает тоже. А мама скучает больше всех, она часто грустно смотрит и берет в руки твою одежду, когда думает, что я её не вижу. Возвращайся скорее, мы все очень тебя любим и ждем! А я скажу ветру, чтобы он доставил самолетик побыстрее. Камелия» Придирчиво осмотрев написанный девушкой текст, в конце концов она довольно кивнула головой и отложила самолетик в сторону, положив на его место тот, который был украшен волнами и с левого бока на них плавно покачивалась маленькая лодочка с сиреневым парусом. — А теперь напиши ты! У тебя же тоже есть папа. — Есть конечно, — слегка улыбнувшись, ответила Хелен, но на сердце заскребли кошки. Поудобнее перехватив ручку, она аккуратно устроила перед собой кораблик и начала писать мелким убористым почерком, стараясь не сильно мять крыло. «Никакой ветер не донесет этот жалкий листок бумаги через сотни километров и не положит тебе в руки, но я все же напишу. Я так сильно люблю тебя, пап! Я не знаю где ты, и где все вы сейчас находитесь, живы ли вообще или же мои слова адресованы в беспросветную пустоту. Но несмотря на это я буду бороться до конца, я обещаю. Никто и никогда не сможет отнять у меня то, что спрятано в самых потаенных уголках души, и хотя бы ради мамы стоит пытаться. Верно? P.S: Я знаю, море, твои воды все равно рано или поздно поглотят бумагу и она размокнет, будто её никогда и не было, но знай — меня ты не получишь!» Резко поставив жирный восклицательный знак в конце предложения так, что от ручки осталась даже небольшая кривая клякса из синих чернил, Хелен расправила пальцами крылья самолета, заострила нос и отложила его в общую кучу. Камелия, хоть и заметила невеселый настрой новой подруги, но решила промолчать, чувствуя, что её реплики сейчас придутся некстати. — Юджин? — спустя несколько минут неловкого молчания и шуршания перелистываемых страниц, нарушила тишину девочка. — Что? — А ты не хочешь что-нибудь написать на самолетике? Ветер его обязательно донесет, — с надеждой взглянула на брата она. — Извини, я сейчас немного занят. Да и ты ведь замечательно написала папе письмо за нас двоих, что мне добавить? — постарался он немного развеселить огорченную его отказом Карамельку. — Ну да. Ладно, пошли их скорее отпустим! — с былой жизнерадостностью помчалась на палубу малышка так, что лишь развевались за спиной её вьющиеся медные кудри. — Ну я же не верблюд! — всплеснула руками Хелен и принялась собирать в кучу самолетики, пытаясь взять их разом. — Попутного тебе ветра, — смерив взглядом шаткую гору бумаг, проплывающую мимо него и готовую при первом же порыве разлететься в разные стороны, и хохотнув в кулак, Юджин попытался скрыть смешок, превратив его в кашель, но ничего путного не вышло. — Были бы у меня только руки свободны! Получил бы, будь уверен, за шуточки свои! — балансируя, огрызнулась девушка, хотя в глубине души ей самой тоже было смешно. Но не доставлять же ему такое удовольствие! Негодник! По палубе лишь изредка пролетал тихий ветерок, но в целом на море стоял полнейший штиль, что было однозначно на руку бедной Хелен. На секунду она остановилась: ей показалось, будто в глубине тенистого тропического леса, скрывающего в пышных зарослях и высоких кронах бесчисленные загадки, что-то шумит, будто ритмичный гул доносится из самого сердца лесной чащи. Однако, быстро списав все на шум моря, девушка продолжила двигаться вдоль палубы, высматривая впереди Камелию. Пусть девчонка и была намного младше неё, Хелен не решалась называть её Карамелькой, считая это чем-то более семейным и неприемлемым для употребления чужими людьми, хотя она вполне могла ошибаться на этот счет. — Камелия! Камелия, ты где? — Я уже бегу-у-у, — донесся сзади неё протяжный крик. С опаской уложив кучку разноцветных бумажных самолетиков неподалеку от перил, они взяли по одному и, подавшись вперед, запустили авиалайнеры в небо. Не встретив поддержки, они быстро понеслись в морскую пучину, как вдруг, будто по мановению волшебной палочки, налетели довольно ощутимые порывы морского ветра и подхватили бумажных птиц, унеся куда-то далеко прочь от корабля. Не веря своему нежданному счастью, девчонки, пытаясь продлить этот чудесный миг, принялись один за другим отпускать в небесные просторы свои самолеты, расцветив голубую высь разноцветными реющими точками. Как только с этим делом было покончено, они ещё долго стояли у перил, провожая взглядами свои творения, пока последнее из них не скрылось из виду, а затем счастливые отправились обратно в кают-компанию. — Ну как, нашел что-нибудь важное? — обратилась Хелен к парню, с сосредоточенным видом корпевшему над бумагами. — Да, есть некоторые вещи, определенно требующие нашего внимания. Вот, я отложил, — указал он рукой на небольшую кучку листов, — сейчас постараюсь вкратце изложить общую суть. — Поставщиком данной «продукции» является некий Э. Уэллс, должно быть, он никак не мог найти общий язык и договориться об окончательной цене со скупщиком, входящим в нашу историю под именем Р. Кейн, поскольку я нашел огромное количество раз перепечатывающийся договор о покупке, в котором неизменно менялась лишь сумма, тогда как общая начинка оставалась той же самой. Посредником в данной сделке являлся никто иной, как старший помощник капитана Евгений Крейц, подписи которого стоят на всех копиях и оригиналах договора. Эти ящики загружались в самый последний момент перед отплытием, когда твой отец, капитан судна, уже провел там осмотр, перейдя в другие отсеки, и по «белым» бумагам шли как дополнение к грузу класса «А» с тем же содержимым. Исходя из этого можно сделать лишь один вывод — твой отец виновен лишь в том, что слишком сильно доверяет своим людям, за что по принципам обвинение представляется довольно двояким, но я не думаю, что ваш закон такое потерпит, в конце концов это явная халатность. — Да, ты прав, — некоторое время переваривая полученную информацию, откликнулась Хелен, тяжело вздохнув. — Думаю, будет лучше, если мы с тобой запрем главный отсек, иначе, когда корабль будут разгружать наши, им вряд ли понравится найденное. Скажем, что нет никакого ключа, а его я спрячу у себя пока что, — встретив сопротивление, Юджин продолжил, — и нет, ты не можешь оставить его себе — тебя обыщут, лишь только ты ступишь на землю. — Хорошо, пошли, — сдалась Хелен, шутливо приподняв руки над головой.***
Вечером, когда солнце уже закатилось за горизонт, окрасив небо темно-алым, Хелен и Юджин прогуливались по палубе, разговаривая обо всем на свете и ни о чем одновременно. — А куда же полетели ваши самолеты? В какую сторону? — весело улыбнувшись, вдруг поинтересовался он. — Вон туда, — улыбнувшись в ответ, девушка повернулась к морю и указала рукой налево, да так и застыла с раскрытым ртом. На краю песчаного пляжа, который с трех сторон окружал густой лес, собралась горстка людей с горящими факелами, на концах которых буйно плясали оранжево-красные языки пламени.