Не семья, а долбанная картина Пикассо

Посторонние звуки упорно не хотели раздаваться в те моменты, когда Деймон, навострив ухо, старательно прислушивался. Но, стоило ему только снова взять бутылку в руки, как шарканье, словно кто-то посторонний проник в дом, снова звучало, будто над его головой. Деймон грубо выругался, поставив бутылку на столик, и быстро поднялся наверх. На столе все еще лежала старая фотография его сестры, все еще не брошенная в камин по причине, которую и предсказал Стефан: Деймон просто никак не мог решиться. — Ю-ху, здесь злой и страшный вампир, так что советую показаться. Сальваторе обошел каждую комнату. Он внимательно оглядывался, пытаясь заприметить любую мелочь, наводящую его на догадку, что это вовсе не паранойя, а тут действительно кто-то был. Но нет. Все было точно так же, как и прежде, без каких-либо изменений, и, решив, что ему показалась, последовала обычная реакция Деймона: он пожал плечами, расслабился и сделал вид, что ничего не произошло. Вампир спустился обратно, с твердым намерением сжечь фотографию прямо сейчас. Ему хотелось колотить стены, потому что причину своей нервозности он знал точно — дело в сестре. После заявления Елены, хоть и миновало уже два дня, он стал сам на себя не похож. Встревоженный, вечно задумчивый и взвинченный, готовый броситься на любого, кто сделает что-то не то. А вечные расспросы со стороны, которыми он уже не мог откупиться шутками, заметно ухудшали ситуацию. — Деймон! Деймон вздрогнул, когда, опомнившись, заметил Елену. Гилберт стояла у его кресла, поджидая, и держала в руке фотографию его сестры, явно приготовив очередную нудную речь о том, как важно уметь прощать. — Ты так и не избавился от снимка. Сальваторе театрально закатил глаза, и, подойдя к шатенке, забрал фотографию из её рук, откидывая на столик, а заодно прихватывая бутылку. Он был слишком трезв для того, чтобы терпеть все эти разговоры, а терпеть, однозначно, придется долго. — Вот только давай без этого, Елена, — выделив её имя, попросил вампир, наклонившись к её лицу так близко, что та сморщилась, учуяв аромат крепкого алкоголя. — Не надо путать меня со Стефаном. Я плохой брат. Забыла? Елена недовольно взглянула на вампира, когда Сальваторе сделал большой глоток прямо из горла, и снова вернула в свои руки фотографию, любовно разглядывая снимок с полуулыбкой, будто была лично знакома с ней. — Джульетт была бы рада узнать, что вы её не забыли. Деймон замер. Он убрал бутылку в сторону, и, забрав снимок, мягко улыбнулся, разглядывая сестру. Он тянул время: неумело и довольно-таки бессмысленно, прежде чем выдавить из себя с натяжкой: — Ну, разумеется. Сальваторе не мог сказать точно, к чему относятся эти слова: к словам девушки или к собственной догадке, озарившей его так внезапно, что она едва не взорвала голову. Он набросился на шатенку, грубым ударом прижимая её к стене, намереваясь переломать каждую косточку её тела. — Зачем пожаловала, Кэтрин? Пирс рассмеялась, словно змея, давясь собственным ядом. Она даже не попыталась отрицать то, что и так было слишком очевидным, и лишь продолжала издевательски хихикать, поражаясь слепоте старшего Сальваторе. — Что меня выдало? — с интересом спросила она, легко отталкивая Деймона. — Ну честно. Вампир ухмыльнулся, самостоятельно отступая от Пирс, и вытянул руки над головой, словно и впрямь собирался сдаться. — Ты назвала эту стерву по имени. Кэтрин хмыкнула, оглядываясь по сторонам, и присела на диван, перекидывая ногу на ногу. Она славилась своим бесконечным эгоизмом, а значит, пришла сюда точно не для того, чтобы узнать, как дела у Деймона. И Сальваторе это прекрасно знал. Он наполнил свой стакан спиртным, оказавшись слишком бестактным, чтобы предложить алкоголь незваной гостье, и присел в свое кресло, приготовившись слушать. — Ну и зачем вы вернулись? Полагаю, не для того, чтобы навестить. Пирс обиженно цокнула языком, словно действительно поражалась, как Деймон мог подумать о том, что она ищет корысть, и посмотрела куда-то за его спину, деловито дернув бровью. — Может, сперва обнимешь сестренку? Вампир резко обернулся, сталкиваясь взглядом с той, кого меньше всего ему хотелось видеть. Со своей сестрой. Он сглотнул ком в горле, из рвавшихся наружу, но несказанных слов, и в полной тишине, нарушаемой тиканьем часов, уставился на девушку. Она изменилась. Джульетт, какой помнил её Деймон, больше не было. Он помнил, что она всегда казалась ему нелюдимой, но сейчас, было видно, сдвинулась окончательно. В холодных глазах, точь-в-точь, как у него самого, не было ничего от его человечной сестры. Казалось, холод и мрак поселился в её сердце вдали от Стефана, и в особенности, вдали от него самого. — Ваше новое увлечение не умеет держать язык за зубами, — Джульетт улыбнулась, подходя к Кэтрин, как верная соратница, пренебрегая собственной семьей снова. — Привет, брат. Сальваторе крепко, до скрежета, сжал зубы, но все-таки отсалютовал сестрице стаканом. О, он бы с большим удовольствием предпочел бы видеть её на другом конце земли, как можно дальше от себя самого, не ручаясь, что, останься она тут, не вырвет сердце в любой момент. — Рада тебя видеть, Деймон, — Джульетт покрутилась, осматривая стены родного особняка, где не была сотню лет, так, будто до него ей было какое-то дело. — Я все еще надеюсь, что услышу то же самое в ответ. — Надежда — та еще стерва, сестренка. Кэтрин, о которой на время позабыл вампир, раздраженно закатила глаза. Сторонним наблюдателем воссоединения семейки ей быть не хотелось, и уж точно не хотелось слушать взаимный обмен любезностями, содержащий такую отраву, что можно было бы отправить на тот свет, трижды проклятый ей, Мистик-Фолс. — Может, перейдем к делу? Я выполнила свое условие сделки, обговорим Вашу часть. Удивление, возникшее на лице Деймона, было отнюдь не наделанным. Он посмотрел на сестру, скривившую губы в недовольном оскале шакала, и на Пирс, нетерпеливо постукивавшую пальцами по собственной коленке, в ожидании, когда она, наконец, будет услышана. — Какой сделки? Джульетт дернула губами, чтобы попытаться объяснить все, вытягивая палец вперед, но была неблаговоспитанно перебита Кэтрин: — Нашей сделки. Я нахожу ей братьев, она, и все вы, помогаете мне разобраться с Клаусом. — Даже не надейся, — сморщился Деймон, который вообще воспринял все это за злую шутку. — Договаривалась с ней, — он невежливо тыкнул пальцем в Джульет, что недовольно нахмурилась, — пусть она и выполняет. Я ни за что не стану с тобой сотрудничать. Кэтрин не сомневалась, что услышит она именно это, но просто так уходить она не собиралась. Пирс в одно мгновение оказалась возле Сальваторе, и, склонившись над ним, в лицо прошептала: — Даже, если я скажу, что можно лишить Клауса того, что ему дороже всего и выторговать то, что захочешь? Деймон сощурил глаза, вглядываясь в лицо Кэтрин. Разумнее всего было бы предположить, что сучка лжет, если бы он не знал наверняка, что все, чем живет Кэтрин — это то, как спасти свою жизнь, она ни за что на свете не станет рисковать собой без причины. — Кто-нибудь скажет мне, кто такой этот Клаус? Джульет выглядела растерянной. Больше всего на свете, ей не нравилось, когда она чего-то не понимает, а сейчас, из разговора этих двоих, она не понимала все: начиная тем, кто такой Клаус и заканчивая искренним недоумением, что с ним надо сделать и почему он так опасен? Деймон поразился. Он взглянул на Пирс, скривив губы, и снова на свою сестру, переводя взгляд туда-сюда в поисках скрытого ответа. — Ты не рассказала ей? — Как-то к слову не пришло! Джульетт злилась. Она зарычала, словно животное, и, оказываясь рядом с Кэтрин, отшвырнула её в сторону, как тряпичную куклу. Джульетт ждала ответ, на вопрос, который интересовал её больше всего на свете: — Что ты не рассказала мне? Её глаза стали чернее ночи, словно сам бес вселился в неё, а клыки, выпирающие из ровно ряда зубов опасливо, казались острыми, как точеное лезвие, способное вспороть что угодно. Деймон вытянул ноги на стол, с интересом наблюдая за развернувшейся на его глазах ссорой, переживая, как бы они не испортили ковер. Кэтрин резво поднялась на ноги, не получив никакого вреда от ребенка, как она называла Джульетт раз за разом, стоило той хотя бы чуть-чуть забыться и зазнаться. Она любила напоминать ей, кто она, ставя на место бунтующую девицу, истинную сестру своего брата. — Лишь только то, что ты средство по достижению цели, милая. Или ты забыла — ты сделаешь то, что я скажу. Джульетт обреченно опустила голову, как игрушка, повинуясь Пирс. Ей оставалось всего лишь умело дергать за ниточки, с чем она всегда хорошо справлялась, имея за плечами многолетний опыт, складывающийся столетиями. — Что это значит? Деймону было невдомек, почему, всегда буйная на нрав сестрица, вот так просто взялась и сдалась. Она, конечно, изменилась, но Сальваторе сомневался, что эту черту её характера кто-то просто мог взять и стереть, сделав из неё послушную и податливую марионетку. — Вы с братом были не единственные, кто боготворил меня.