Изменение.

Восход солнца Люк встретил на ногах, улыбнувшись своим мыслям. Позавтракав спозаранку тем, что осталось с ужина, он споро взялся за осмотр техники, пусть и знал, что дядя ни за что не запустит её. Но сегодня лэндспидер ему будет нужен, так что лучше перестраховаться. — Так. Шум в мастерской — ищи Скайуокера здесь. Люк, тебе не спится? — тётя Беру возникла на пороге, улыбнувшись, когда нагнувшийся за деталью племянник стукнулся затылком о верстак с инструментом. — Брал бы пример с друга: без задних ног ведь спит! — Зев чётко различает дни отгула и учёбы. Но к завтраку поднимется. Тётя, о Бене ничего слышно не было? — Он страшно рассердился, что дядя дал тебе разрешение на учёбу в Академии, — покачала головой Беру Ларс, припомнив тот эпизод. — Никогда не видела его таким. Люк провёл рукой по ветровому стеклу. — Тебе, наверное, показалось, он самый безобидный из ныне живущих. Проницательные глаза женщины оглядели его с головы до ног. — К нему собираешься? — Он знает ответы на вопросы. Беру несколько минут смотрела в светлые глаза юноши: — Хорошо, лети. А дяде я скажу, что к друзьям ты полетел. И не забудь винтовку взять! — Так точно, мэм! — расплылся в улыбке Скайуокер и, поддавшись внезапному порыву, подскочил к тёте и обнял её со спины. Женщина охнула от внезапного проявления нежности. — Спасибо тебе за всё, тётя! — Ступай уж, упрямый мальчишка! Не отступишься, пока всё не разузнаешь! Она проводила улетевший лэндспидер задумчивым взглядом, повернув голову к подошедшему мужу. — Он всё же полетел к этому отшельнику? — устало проговорил Оуэн. — Люк не успокоится, пока до сути не доберётся. Только боюсь, что Оби-Ван может ему истину приукрасить или вовсе солгать для удобства. Надо было ему открыть, кем на самом деле являлся его отец. — У парня горячая натура, не такая бешеная, как у отца, но более замкнутая. Если Бен не расскажет, то скажем мы. С такими полутенями в жизни жить сложнее. А теперь идём в дом, я кушать хочу! Зев торопливо отошёл в глубину дома, закусив губу. Он всегда подозревал, что Люк — тёмная лошадка, тем более «Скайуокер»… Эта фамилия была на слуху в военных кругах, отец несколько раз уважительно отзывался о «джедае Скайуокере» как о толковом командире, порой сумбурном, непостоянном. Пару приёмов из арсенала Войн Клонов отец даже взял на вооружение, преобразовав их для наземных команд. И отца ничуть не смущало, что джедаи были вне закона даже теперь, почти два десятка лет после их предательства по отношению к Императору. — Нельзя забывать таким трудом заработанное. Тем более, если это такая удачная тактика. Можно вычеркнуть что-то, но память жить будет всегда. Зев рассказывал ему о своём друге, отец тогда наградил сына внимательным и колючим взглядом. — После Войны появилось слишком много Скайуокеров, он ведь был всегда на виду у репортёров. Кумиров после их трагической гибели помнят. Скорее всего, твой как раз из этого числа. Младший Вирс тогда проглотил упоминание странных случаев в исполнении Люка, решив, что убедить порой до невозможности твердолобого в своих убеждениях отца — это бессмысленная трата времени. И вот сейчас его заинтересовали реплики родственников Люка. Он не был намерен подслушивать, но раз уж очутился рядышком и стал невольным слушателем… Почему бы и нет?

***

Люк подогнал спидер к склону, где ютилась лачуга Кеноби. Спрыгнув на землю, парень проверил, легко ли вынимается бластер из кобуры. И улыбнулся, когда в ушах прозвучал голос Оби-Вана: «Нет оружия страшнее и опаснее, чем человек». Кеноби умел вызвать на спор любого, даже если ты не желал этого спора. И вид при этом имея хитрый. — Бен! Я прилетел, как обещал! — крикнул Скайуокер, взлетая по вырубленным в скале ровным ступенькам. Однажды он поинтересовался: чем это старик сумел столь ровно вырезать и так быстро? И вновь получил хитрую усмешку от отшельника: «Всему своё время!» Дверь была припорошена песком, и сердце парня захолонуло от страха, он толкнул створку, боясь, что… Жилище выглядело опрятно, вещи были даже не тронуты: все местные обыватели уже выяснили, что только внешне старый отшельник выглядел безобидно, но желающих стать очередным соперником улыбчивого Бена Кеноби было немного, а со временем стало и вообще капля. — Бен? — озадаченно позвал Скайуокер, когда в глаза бросился листочек, приколотый к песчаной стене почти около входа. Сорвав его, Люк шагнул в свет, падающий из верхнего окна. «Я не знаю когда, но знаю, что однажды ты войдёшь в мой дом и увидишь этот листок. Я вынужден был покинуть Татуин, мой мальчик, в свете многих обстоятельств — и свидимся ли мы снова, этот вариант будущего для меня скрыт. Как ты помнишь, я обещал тебе подарок. Он здесь, в моём жилище. Если ты захочешь, то его найдёшь. Что бы это ни было, ты поймёшь, он принадлежит тебе по отцу. Удачи, Люк!» Фраза «он принадлежит тебе по отцу» была жирно зачёркнута, Люку пришлось её на просвет читать, с трудом разобрал, что написано. Азарт зажёгся в голубых глазах. Оглядев дом пристальным взглядом, парень начал обыск. Поиски продолжились без малого часа полтора, пока Скайуокер с досадой не пнул сундук, стоявший недалеко от входа. Да уж, задачка!.. Усталый и раздосадованный юноша присел на лежанку возле стены, а после и вовсе лёг на спину, прикрыв глаза рукой. Тишина. В этом доме всегда царила тишина и такое умиротворение, что порой в разброде своих мыслей и возмущений Люк приходил к старику в поисках поддержки. И всегда ему были рады, подсказывая ответ или успокаивая. Вернее не так, Бен заставлял искать ответ внутри себя, он назвал это «самокопанием». — Ответ всегда внутри тебя. Его можно найти, когда ты настроишься на это. Только порой мы отворачиваемся от того, что видим. Потому что нам неудобно видеть себя такими. Люк распахнул глаза. «Настроишься на это». Юноша улыбаясь расслабился и закрыл глаза, растворяясь в этой тишине дома. Бен как-то объяснял ему этот процесс, но тогда Люку было необходима цель, итог такого поиска. Сегодня он старался отыскать то, что так тщательно спрятал отшельник. «…принадлежит по отцу». Перед глазами вспыхнуло лицо с голокарточки. Но сейчас тот парень улыбался. И что-то протягивал на раскрытой ладони. Только руку протяни — и возьми. Люк впервые сумел увидеть это лицо таким открытым и светлым. Он самопроизвольно потянулся к тому, что протягивал ему на ладони его отец, чуть улыбавшийся попытке. И резко вздрогнул, когда в раскрытую его ладонь шлёпнулся тяжёлый предмет, вскочив. Образ отца рассыпался искрами, затуманившись. В одной из кают ИЗР, плывущего в гиперпространстве, вырвало из транса лорда Вейдера. Но то, что заставило потерять его концентрацию, тихо гасло в паутине светящихся путей Силы. И этот спонтанный выброс Силы нового форсъюзера уже беспокоил. В своём кабинете Император Палпатин сдвинул брови, уловив отголосок применения Силы. Ему не нужен был транс, чтобы увидеть то, что ускользнуло от внимания его ученика. Что-то знакомое мелькнуло на горизонте. Что-то стронулось в застоявшемся болоте Силы. Вспыхнуло — и погасло. Неуверенно, спонтанно. Палпатин встал из-за стола, отодвинув в сторону рабочий датопад. Так много лет ждать. И надеяться. Разочаровываться и за счёт этого беситься, что время уходило, а нужный кусочек пазла никак не вставал в картинку, имя которому «Империя». Наконец это случилось. На губах набу проявилась его мягкая улыбка прежнего сенатора Палпатина, он уважительно склонил голову. Игра началась сначала.