Потухшее солнце.

Проснувшись, я посмотрела на часы. 15:03. Но почему я не чувствую той тяжести в организме, которая посещает меня каждый день вот уже три года подряд? Неужели наступило время перемен? Я боюсь этого. Я настолько привыкла быть пессимистом, что улыбаюсь лишь в день своего рождения или в новый год. На большее я не способна. Но сегодня что-то изменится, я чувствую это. После душа я спустилась вниз, на кухню, чтобы хоть что-то съесть. Сегодня мне даже есть хотелось больше, чем обычно. Съев йогурт и зелёное яблоко, я наелась и пошла на второй этаж, в папин кабинет, надеясь застать его там. Постучавшись, я услышала глухое: — Да, Эш, входи. — он называет меня так, будто я его сын, а не дочь. Я вошла. Папа сидел за полукруглым столом, что-то записывая. Это не удивительно. — Привет. — без эмоций произнёс отец. — Чего ты хочешь? Вот так всегда. Он думает, что если я пришла, значит, мне что-то нужно. Замечательно. — Я... Я просто хотела узнать, как ты? — неуверенно и тихо сказала я. — Что? Что ты там бубнишь? Я ничего не слышу, Эш! — вскрикнул он, не отрываясь от своих бумаг. Я подошла к нему ближе и просто молча смотрела на него. Сверлила его затылок взглядом, пока тот не прервался и не посмотрел на меня. — У меня важные, очень важные дела, Эшли. — тихо произнёс тот. Господи, он вспомнил, что я женского пола. Я вскипала. — Важнее собственной дочери? Тот замялся. Конечно, важнее, как же. Вот так и живём. — Эшли... Ты же знаешь, чего я хочу... — начал оправдываться тот. — Зато ты, — начала шипеть я. — Даже не догадываешься, чёрт возьми, чего хочу я! — я перешла на крик. — И так уже три года! Когда умерла мама ты ни разу не спросил, чего я хочу, ни разу! Ты всегда дарил или покупал то, что считаешь нужным. Я права? Я права. Тот просто сидел и слушал меня. Он и не думал встревать, потому что он знал, что это правда. — Ты хоть раз ходил со мной куда-нибудь? Проводил со мной время кроме как на день рождения или Новый год, может быть, Рождество, м? Нет. Я делаю выводы, что тебе плевать на меня. Тебе важнее вот эти твои расчёты и записи, важнее родной кровинки, а жаль. Хотя, знаешь, всё понятно. Прощай, пап, я хочу к маме. Я вылетела из его кабинета и со слезами побежала в свою комнату. Мужчина в растерянности побежал за мной, но я успела закрыть дверь на замок. — Эшли, послушай меня! — бил по двери и кричал отец. — Ты для меня самое важное, ничто больше. Просто мне нужно закончить исследования, и всё будет как прежде, слышишь?! — А мне нужно просто закончить свою жизнь! — в слезах я уже рылась в аптечке, ища снотворное. — И тогда ты можешь начать исследования, как обезопасить человека от передоза снотворного! — я уже несла всякую чушь, но мне было всё равно. — Эшли Мэри Барнс! — повысил голос папа. — Если ты сейчас же не откроешь мне дверь и не поговоришь со мной, мне придётся её выломать! Скорее ты сломаешь себе что-нибудь, а не выломаешь дверь, папочка. — Ничего не выйдет, пап, ты забыл, что ты поменял дверь как раз для таких случаев? Тут же я услышала удар с той стороны. — Досадно, правда? — с издёвкой в голосе крикнула я. — Эшли, прошу тебя, дорогая, не делай глупостей! — умолял мужчина. — Поздно, я всего лишь избавляю тебя от лишнего груза на твоих плечах. Можешь дальше сидеть сутками и строчить свои писульки! Прощай папочка, я спать! — я положила в рот маленькую горсточку таблеток и запила стаканом воды. Из-за двери тишина. Затем я услышала тихий шорох, папа сползал по двери на пол. Потом истеричный вопль и надрывный плач. Отец плакал. Надо же! Но уже поздно. Я подошла к двери и произнесла: — Прощай, пап, увидимся на небесах... Подошла к кровати, залезла под одеяло и закрыла глаза. Услышав топот, я поняла, что тот ушёл. Ну, и я ухожу. Из этого мира. К маме. Моя утренняя лёгкость была обманчива. Кругом обман.