Берег надежды

— А вообще он маленький просто. Коты ведь как дети — поиграться, попроказничать любят, — объяснял мне Кораблёв, когда мы спускались по лестнице ОМВД к выходу. — И как все мужчины навечно остаются детьми? — с улыбкой спросила я. Кораблёв не стал со мной спорить, сказав, что так оно частенько и бывает. Настроение моё давно уже улучшилось. Каким-то чудесным, совершенно необъяснимым с точки зрения логики образом. Будто просто переключили тумблер. Только поговорив с Кораблёвым по телефону, я почувствовала, как на душе у меня стало теплее. Я постепенно позабыла про небольшой конфликт с Луганским. Напрочь выкинула из головы переживания из-за недавнего дорожного происшествия. — Мать честная! — воскликнул Лёня, когда мы почти что подошли к моей машине, расположившийся под окнами Отдела. — Луганский из-за бардака начал ругаться, и вы его переехать решили? — Ага, а труп возле Медного всадника закопала. Под кустиком, — продолжила я вместо Кораблева. — Как думаешь, найдут? — Марья Сергеевна! Вот каждый раз вас учить приходится, — театрально начал возмущаться оперативник. Сцена Мариинского театра прямо-таки ждёт нас. — Говорил же, что трупы в Финский залив бросать нужно. Или несчастный случай на дороге инсценировать. Я хотела продолжить эту игру, которая так и не дождалась своего преданного зрителя. Но эмоции свои сдерживать уже не могла. Мы с Лёнькой засмеялись, ловя на себе удивлённые взгляды коллег. Наверное, прохожие думали, что это какие-то ненормальные приехали на допрос в полицию. Да, со стороны двое людей, вдруг начавших громко смеяться, выглядели весьма странно. Но нам было как-то абсолютно безразлично, как мы выглядит со стороны. Между нами в воздухе витала какая-то совершено другая атмосфера. Нежная. Позитивная. — А теперь без шуток, Марья Сергеевна, — через минуту Кораблёв стал чрезвычайно серьёзным. Совершенно не похожим на недавнего весельчака. Словно это было два разных человека. — Чего с машиной случилось? — Ничего особенного, — отозвалась я. Лёнька внимательно осматривал повреждения на машине. А я не без интереса наблюдала за ним. — Задумалась немного и в машину на светофоре въехала. Рассказала я Кораблёву, как умудрилась попортить свою относительно новую машину. Естественно, не стала ему пояснять, над чем именно я так серьёзно задумалась. — Сами-то как? Всё в порядке? — поднявшись на ноги, спросил мой спутник. А я в тот момент только заметила, что в глазах его зажглись огоньки тревоги. Будто то, что я сейчас стою и разговариваю с ним, никак не отвечало на вопрос в порядке ли я. — А-то у машины вон весь перед разбит. — Лёня, где? Вот где разбит весь перед? Бампер только разлетелся, — начала спорить я. Он и правда весьма преувеличивал размер повреждений. Но на душе у меня было как-то очень приятно. Чувствовались его волнение и забота. — Всем порядке со мной. Живая ведь стою перед тобой. Я улыбнулась майору. А он продолжал «сканировать» меня с головы до ног. Словно проверял мои слова, работая как больничный рентген. Вид у него был серьёзный, сосредоточенный. — Это ведь всё не шутки, Марья Сергеевна. Хотите подумать — на обочине остановитесь и думайте себе на здоровье, — убедившись, что я жива-здорова, Кораблёв начал читать мне мораль. Казалось, что это весьма занудно. Но всё же приятно. Буквально кожей я чувствовала, как его тревожит эта небольшая, но всё же авария. Да, Лёня не говорил, что беспокоится. Он и не скажет этого, наверное, никогда. Ему это не нужно. Он всегда показывает своё волнение за меня действиями, своими поступками. Да и глаза его никогда не врут. Беспокойные. Встревоженные. И где-то вдали мелькают слабые огоньки ярости. Словно он вот-вот готов вцепиться в того, кто подверг меня опасности. Так было всегда. И когда меня грозились убить в Выборге, и когда серийный убийца слал мне жуткие письма, и когда… собственно таких моментов за годы знакомства накопилось не мало. Вот только в этот раз я была виновата сама. — В следующий раз я так и поступлю, — я едва заметно улыбнулась своему верному спутнику по жизни. Хотела приободрительно взять его за плечи, но не решилась. Вспомнилось отчего-то, как Лёня слегка вздрагивает от моих прикосновений. Будто заряд тока проходит сквозь него. Да и мне самой от этих прикосновений становится весьма волнительно. — Осторожнее езжайте, — сказал Лёня, готовясь захлопнуть за мной водительскую дверцу. — Я за вами поеду. Если что, тормозите, хорошо? — Хорошо, — послушно кивнула я, всё же дотронувшись ладонью до его руки. Лёнька уже привычно немного, едва заметно, вздрогнул. А на лице его наконец-таки мелькнула лёгкая улыбка. — Всё в порядке.