***
Смех она услышала даже раньше, чем почувствовала приятный запах прожаренного мяса. И в этом месте такие счастливые нотки были чем-то чуждым, ненастоящим и лишним. Словно певчая птица, угодившая в стаю ворон с их противным скрипом. Но, тем не менее, смех звучал довольно отчетливо и порой делился на два голоса, прерываемых друг другом. - … я бы не упал туда, если бы ты меня подстраховал! – раздалось за тяжелой шторкой, отделяющей трапезный зал от коридора с двухъярусной лестницей. В голосе этом Гарона узнавала Лотара и одновременно не могла припомнить, чтобы паладин из древнего рода хоть когда-нибудь смеялся. - Ну конечно, вали все на мага. – Парировал другой голос. – Как будто я мог отвадить твою пустую голову от идеи полезть в женские бани через ветровое окно! - Вообще-то идея была Ллейна! – Андуин Лотар рассмеялся вновь, смехом звонким, словно переливы колоколов на соборной звоннице. Гарона всегда отмечала, что голос этого человека был поистине завораживающим. - Ага, вот только почему-то ремня отхватили тогда мы, а не Ринн! – Обладатель второго голоса смеялся тише, приглушенно, позволяя акустике зала поглотить эти звуки. – Ты хоть знаешь каково это, когда твоя мать тирисфальсккая хранительница? Она заколдовала метелку и та сама меня гоняла по всему поместью! Смех затих, как только она вошла в обеденную, немного пристыженно, за то, что побеспокоила и прервала такой одинокий остров веселья в этом мертвом месте. Без плаща, но все еще в доспехах, Лотар сиял от обильного света абсолютно всех зажжённых канделябр. Наверное, так сияют все паладины, когда свет снисходит на них и благословляет на новые подвиги. Но несмотря на это другая фигура не собиралась блекнуть, хоть и не выглядела настолько ярко. Без своего плаща Медив больше не походил на призрак. Собранные на затылке темные волосы открывали широкий лоб с начавшими проявляться морщинами от прожитых лет, а также на удивление зеленые глаза, которые до этого нельзя было рассмотреть, лучившиеся позолотой в отблесках зажжённых магией свечей. В ярком свете одежда не казалась такой уж пожухлой или старой, как Гароне виделось сперва. На самом деле, она вполне могла представить этого мага среди королевского двора. Он умел держать прямо спину и выглядеть, как и многие придворные маги, которых до этого она видела в Штормграде. На самом деле на отшельника, живущего бобылем в старой башне в данный момент он ну никак не походил. - А это должно быть, новый эмиссар, которого прислал Ллейн. Рад с вами познакомиться! – Медив взмахнул руками, улыбаясь мягкой и приветливой улыбкой, от всей его прошлой холодности не осталось и следа. - Я тоже рада, чародей, но… мы ведь с вами уже виделись, - Гарона чуть склонила голову в учтивом жесте приветствия, который она видела в ходу у человеческих женщин в отношении их мужчин. Все же она умела наблюдать и делать выводы из увиденного. - Правда? – лицо мага вытянулось в удивлении, он неопределенно пожал плечами и взглянул на своего собеседника. - Опять за своей работой ничего не замечаешь? – Лотар скрестил руки на груди, хмыкнув по-юношески задорно. – В прошлый раз тебя так чуть ли мчащийся шагоход не сбил. - Но ведь не сбил же! - Да, потому что я тогда тебя толкнул. Кстати не надо благодарить. Кстати ты так и не поблагодарил! На заявление чародей лишь только хмыкнул, махнув рукой. Часть рукава, обшитого красной ниткой взметнулась, очерчивая дугообразную траекторию. Отчего-то не секунду Гарону привлек полет яркой ткани, перед глазами замелькали образы, утерянные когда-то давно, потерявшиеся в глубинах памяти, но, отчего-то, как ей казалось, довольно важные. - Тогда прошу покорнейше простить меня, - извинился Медив, чуть склонив голову. – Надеюсь горячий ужин сможет загладить мою вину? Полуорчиха безмолвно села на свободное место, на одно из десятка свободных мест за длинным столом, прямо напротив болтающих приятелей. Действительно, создан был Каражан для того, чтобы принимать многих, но вместо этого залы пустовали и только ветер был тут единственным постоянным гостем. - А где… ваш ученик? – Гарона взяла в пальцы столовый прибор людей, вертя двузубчатую вилку в руках, на секунду пришло осознание, что если ее немного подточить, то прибор станет прекрасным метательным снарядом. - Убирается в библиотеке и не выйдет оттуда, пока не сотрет пыль с последнего корешка самой последней книги на самой дальней верхней полке. – Спокойно произнес чародей, пригубив вина из хрустального бокала, дорого и красиво переливающегося в ярком свете. – Наказан он. - Полагаю… поводом наказания послужил мой приезд? – Полуорчиха внимательно следила за тем, как улыбка исчезает с лица мага, а его острый взгляд устремляется на нее. Он перестал выглядеть беспечным, но и отстраненным, как тогда на лестнице, тоже не казался, кажется она все же заслужила его полное внимание к своей персоне. - Возможно. Но я его учитель, я несу ответственность за то, что он скажет или сделает. Так что приходится вбивать в мальчика не только знания о магии, но и стандартный набор манер. И первому его удается научить проще, чем второму. Кирин-Тор выпнул его из своих залов, за его… особые таланты. – Медив качнул головой и кивок этот казался замедленным, словно все происходило в воде. Яркие краски запрыгали около двух фигур напротив, расплываясь в пространстве позади них, приходя в легкое движение. Одно из видений Каражана? Ее предупреждали, что комнаты башни полны подобных сюрпризов, только это и самообладание, привитое еще с детства, позволили полуорчихе не дрогнуть. - Не стоит наказывать вашего ученика за то, что я ему не нравлюсь. – Пожала Гарона плечами, наблюдая как зал возвращается в обратную форму. Казалось, никто из присутствующих кроме нее этого не заметил. – Поверьте, мне будет вовсе не обидно от его недоверия и… всего остального. - Занятно. – Произнес Медив довольно странным тоном. Глаза его сверкнули желтым светом, а, возможно, это была еще одна игра этого места. - Гарона, как ты заметил, лишь наполовину орк, - встрял Лотар, указывая на нее пальцем. Без своих латных перчаток он словно казался сам не свой, вместо блеска металла лишь грубые пальцы со сбитыми ногтями, обгрызенными в спешке, с потемневшими подушечками пальцем. Руки рабочего, никак не представителя древнего и знатного рода, коих она видела во дворце короля. - Моя мать была человеком, - полуорчиха поджала губы. – Я ее не знала, как и отца. Наверное, это был один из солдат клана Гул’Дана. Впрочем, его нежелание афишировать себя было вполне понятно, я была следствие генетического уродства, лишь полукровкой от тех, кто… недостоин. - Так вы изгой своего рода? – Медив подпер подбородок кулаком, всматриваясь в женщину и от этого взгляда хотелось сгореть. – По крайне мере понятно, почему вы пришли к людям. - За месяц люди отнеслись ко мне добрее, чем орки за всю мою жизнь. – Гарона взглянула на Лотара, он молчал, пожевывая губами собственные усы пшеничного цвета, словно размышляя о чем-то своем. Это была ее правда, которую не требовалось перевирать. - Постарайся, чтобы наша гостья и впредь была такого же мнения о людях, - Андуин улыбнулся Медиву, легко и открыто, так, как никогда ранее при ней не улыбался, разве что только королю в минуты слов о великом будущем. - Буду стараться, - Чародей приложил руку к сердцу, словно давая клятву. Смех вновь разнесся под сводами трапезной, от которого легко покачнулись хрустальные детали огромной люстры.***
Кое в чем Гарона никогда не ошибалась. Например, в отношении других к своей персоне. Она всегда видела, как к ней относились, в основном это было пренебрежение или ненависть. За то, кем она родилась и кем стала. Иногда это был интерес, очень редкий, но он был. Это были надежды ее учителя и зависть на лицах менее его талантливых учеников, что представляли, как в ночи перерезают ей глотку. Но никому из них так и не удалось, ведь она всегда была быстрее и спала очень чутко. В Каражане, казалось, бояться было нечего, разве что только смерти от скуки. Башня была абсолютно пуста, ничто не тревожило покои запыленных залов. Слуга, который, казалось бы, должен следить за этим не мог даже уследить за собственными очками, но его никогда не ругали и не отсчитывали за бардак, наоборот, к старику относились мягко и с терпением, и сама Гарона тоже старалась следовать этому негласному правилу. В ней не было брезгливости, хоть и была чистоплотность, так что взять тряпку в руки казалось не таким уж и плохим занятием, в попытках развеять скуку. Она пыталась самостоятельно исследовать эти залы, иногда выхватывая в коридорах черные силуэты, не успевая разобрать что это было, видение или один из немногочисленных жителей этого места. Полуорчиха всегда была одна, но одиночества не чувствовала, словно чужие глаза наблюдали за ней из-за всех щелей, следили за каждым шагом и ждали за каждой дверью. Конечно же ученик мага старался не сталкиваться с ней, а после своего наказания так и вообще стал похож на обиженного ребенка, винившего ее в своем положении. Подозрения — это всегда плохо, но с ними полуорчиха ничего поделать не могла. Иногда она видела Мороуза, шаркающего ногами по полу, что шел из одной части башни в другую, тяня за собой метелку, с явным желанием где-то прибраться. Повара она могла лицезреть только на кухне, из которой он даже не выбирался, по всей видимости, не желая сталкиваться с видениями башни. Реже всего она видела самого именитого чародея. После той трапезы с Лотаром и последующем возвращением паладина обратно в Штормград, маг заперся в своей обсерватории и не показывал носа, обедать в трапезную он больше не выходил и словно исчез, растворился среди этих стен. Иногда Гарона видела его в коридоре, но маг ускользал быстрее, чем она успевала подойти. Иногда даже возникали мысли поставить силки, чтобы наконец изловить его и поговорить. Нет, в этом месте действительно не было жизни как таковой, но и смертью тут не пахло. Просто место, где не действует время, где вечер легко спутать с утром, а из-за серых облаков редко выходит солнце. Где гремят трубы несуществующих торжеств, а иногда по коридору плавают фигуры когда-то бродивших здесь людей. Здесь очень сложно найти себе занятие, навыки забываются, мышцы расслабляются. Приходиться напоминать себе, что полуорчиха не просто на важной должности, у нее есть свои приоритеты. Заставлять себя извлекать из-под подушки свои кинжалы, аккуратно класть их в ножны, пристегивая те к поясу, заставлять себя тренироваться в комнате, не забывать, кто она есть на самом деле. Иногда это помогает. А иногда и спасает. Каражан был большим и долгие прогулки по этажам стали рутиной. Как и прогулки до кухни, за ароматными яблоками, чей вкус ей так нравился, на Дреноре такого не бывало. И отрезая очередную дольку фрукта она сразу поняла, что что-то не так. Было слишком шумно. Крик, больше схожий с воплем, заставил тени этого места дрогнуть, а саму Гарону сорваться с места. В библиотеке она была лишь несколько раз, делать ей здесь было нечего, все книги были на языке людей, к тому же тут обитал Кадгар, все еще злой и все еще не закончивший свое наказание по уборке очень обширной библиотеки. В данный момент мальчик прятался за колонной, его глаза были раскрыты от ужаса, а из разбитой губы текла кровь, пачкая воротник запыленной мантии. Глотая воздух вперемешку с потом, он пытался еще сильнее вжаться в стену, словно раствориться в ней, и было из-за чего. Посреди библиотеки стоял демон, пощелкивая длинным хвостом по полкам с книгами. Его белесые глаза горели пламенем запредельного мира, иллюзорного и нездешнего. Чуявший юного послушника, демон скалил зубы, вдыхая полный пыли воздух, изредка чихая, но уверенно идя по следу крови и страха за притаившимся мальчиком. Гарона успела скользнуть за гобелен, до того, как демон повернул в направлении входа свою морду. Нужно было что-то делать, а в арсенале у нее был только один кинжал, да недоеденное яблоко, негусто для схватки с демоном. Еще был Кадгар, но… Полуорчиха прижалась к стене сильней, краем глаза замечая юношу, он, кажется, тоже увидел ее, на дрожащих пальцах паренька появились искры от пламени, пришлось быстро махнуть рукой, отваживая его от идеи, бить демона в лоб. Тут нужно было нечто другое. Из-за тяжелой и всеми забытой работы ткачей было сложно разглядеть периметр намечающейся схватки, а демон, тем временем, все ближе подходил к юному ученику, из пасти вырвался рык ликования о скорой добыче. Нужно было действовать. Яблоко пролетело по дуге, упав на стопку неразобранных книг, чуть покосившуюся и оттого завалившуюся назад, прямо на старую желтую вазу, сопровождая все это оглушительным треском. Демон встрепенулся, ринувшись к тому месту, где был шум, без зрачков было сложно определить, куда именно смотрит существо. Эта заминка в несколько секунд позволила Гароне выбраться из своего укрытия, срывая кинжалом веревку, с закрепленной на ней люстрой. Хрустальное изделие заиграло свою переливчатую музыку, ухнувшись прямо на демона. Существо завыло, его вывернутые наизнанку ноги подломились, раздался грохот падающего тела, в своих попытках освободиться его когтистая лапа скользнула меж металлических колец и застряла там. - Кадгар! – мальчик не струсил, это было похвально. Выпрыгнув из-за угла, он ударил в запутавшегося в хрустале демона магией. Холодные глыбы льда сковали ему ноги и одну руку приморозили прямо к крюку, на котором до этого держалась люстра. Демон взревел, изрыгая проклятья на своем родном языке. Гароне всегда было известно, что для слов существует много мест, но только не поле боя, главная ошибка тех, кто решает вступить в схватку. Молнией она пронеслась через зал библиотеки, проныривая в промежуток между встрявшими в лед ногами демона и его массивным телом, пытающимся подняться. Рука с кинжалом описала дугу, в то время как горячие словно огонь когти пытались задеть ее саму, и сталь, издав короткую песнь, вошла в глаз демона. А затем во второй. Создание взвыло, единственной свободной рукой хватая полуорчиху за горло, сдавливая так, что затрещала челюсть. Перед глазами поплыли белые пятна, возможно из-за них она не заметила, что шея демона как-то странно накренилась, а хватка ослабла, позволяя воткнуть кинжал еще один раз, на этот раз в кисть, заставляя пальцы демона разжаться и выпустить ее. Гарона упала прямо на кусок льда, жадно хватая воздух, пытаясь прийти в себя, ногтями скребя уже начинающую подтаивать изморозь. Зрение сфокусировалось не сразу, а когда все же получилось, она увидела Кадгара, неистово колотящего ржавым мечом по отрубленной голове демона. По всей видимости он снял его с одной из статуй, стоящих вдоль стены библиотеки, странно что он вообще смог им что-то сделать, наверняка помогла и магия. Он что-то кричал, иногда сопровождая удары с пинками ногой, забрызгивая себя черной кровью. Шум по другую сторону привел в чувства еще быстрее, если это был еще не конец, то женщина должна быть готова. Подскочив с глыбы льда, она встала перед мальчиком, выставив вперед подхваченный с пола кинжал, но вместо очередного демона увидела только Медива, чей черный плащ расползся вдоль входа, загораживая собой сухую фигуру Мороуза. - Что случилось? – чародей обогнул перевернутый демоном стол, рванув к ученику. Кадгар растерянно выронил меч из пальцев, вглядываясь в своего единственного преподавателя. Сама женщина лишь слабо выдохнула, отходя в сторону и прижимаясь к одной из колонн. - Я… я случайно. – Выдавил юноша, кровавыми пальцами хватаясь за темную мантию учителя. – Я увидел свиток и… я не думал, что там был демон! Я правда не знал! Медив вздохнул, притянув мальчика к себе, успокаивая, гладя по голове, по черным волосам, в попытках вернуть ученику душевное равновесие. Он говорил, что все обошлось и ничего страшного не случилось, не винил в разгромленной библиотеке или неосторожности, лишь только убеждал, что больше никакого демона тут нет. - Если… если бы не Гарона… - Кадгар повертел головой, выискивая зеленый силуэт среди серы и багровых подтеков. Она лишь только выдохнула, обнажая орочьи клыки, которые так пугали людей, из-за которых она так редко улыбалась при них. - Ты сам не пострадал? – Медив оглядел своего протеже, убеждаясь, что единственная кровь на нем, это кровь погибшего демона, а из ран только страх перед сильным противником, да разбитая губа. – Иди вымойся от крови, пусть Мороуз тут все приберет. Кадгар слабо кивнул, без возражений направляясь к выходу, где стоял камергер этого места, поправлявший чуть съехавшие очки. Мальчик прислонился к стене, лишь на секунду, пытаясь сохранить равновесие, чтобы в следующий миг исчезнуть в проеме. - Ох, Свет, вы ранены, эмиссар. – Констатировал чародей подходя ближе, рассматривая три рваных отметины на плече, следы от острых когтей демона. Гарона не чувствовала боли, боль эфемерное чувство организма, предупреждающего об опасности телу, ее легко игнорировать. Гул’Дан научил ее как, в конце концов, она была его лучшей ученицей. - Да, наверное ранена, - полуорчиха смотрела на собственную ярко-красную кровь, не такую густую, как у демона, она сочилась из этих отметин, еще одной надписью на ее теле, теперь совсем новой. - Давайте в лабораторию, у меня где-то были бинты. Мороуз, займись… этим. – Медив указал пальцем на безвольное тело и на отрубленную голову рядом. Старик только кивнул, словно из воздуха материализуя ведро, в которое, по всей видимости, собирался бросить голову. А сама Гарона почувствовала на запястье целой руки горячие пальцы, словно огонь, что мог обжигать. Чародей вел ее за собой, плывя по узкой винтовой лестнице все выше, намного выше гостевых комнат, его черный плащ шуршал, словно крылья ворона. В лаборатории Медива полуорчиха не была ни разу. Купол обсерватории был в данный момент закрыт из-за моросящего дождя и только яркие звезды на магической карте светили сверху, обволакивая все голубым светом. Тут царил бардак, от которого в этом месте не спрячешься, но в отличие от всех остальных комнат, пыли тут не было, а пахло тут человеческим духом, вместо плесени. Тут же ярко горел камин, разинув свою дугообразную пасть, словно дракон изрыгая пламя из дров, а в углу стояла одинокая лежанка, на которой, по всей видимости, и спал Тирисфальских хранитель, не выбираясь отсюда днями, неделями, а может и месяцами. Об этом свидетельствовала и гора грязной посуды, сваленной в угол. Признаться, даже отхожему месту здесь же она бы не удивилась. Маг провел ее меж нагромождений книг, петляя по известным лишь ему тропам, находя среди рабочего материала старый диван и приглашая сесть на него. Пальцы на запястье разжались и жар отступил, принеся немного разочарования. Гарона наблюдала за его долговязой фигурой в черном плаще что словно неприкаянная тень металась меж стеклянных дверей стеллажей, выискивая что-то среди десятка неизвестного самой женщине. Вороньи перья на воротнике придавали лишь еще большую схожесть с тенью, с чем-то за гранью этого мира. - Верное сердце. – Вдруг произнес маг, заставляя полуорчиху вздрогнуть. – Так переводиться имя Кадгара – Верное сердце. Он может казаться упрямым, самовольным и слишком резким, но они все такие… молодежь. И тем не менее он очень добрый мальчик, достойнее других… куда достойнее меня. Медив обернулся к ней и впервые полуорчиха увидела на лице его тревогу, поддетую страхом потерять. Он держал в руках белые тряпицы и банку со сломанным сургучом на крышке. Его горячие пальцы вновь дотронулись до нее, на этот раз до задетого плеча, заставляя повести им. Неужели такой холодный с виду человек может источать такой жар? - Спасибо тебе за помощь… без Кадгара это место вновь бы превратилось в кладбище забытых, вроде меня. – Гарона молчала. Вот она исповедь, которую она так долго ждала, которую должна была выведать? Но почему же ей так гадко на душе от того, что она слушает запретные секреты самого сильного мага этого мира. Нет, самого одинокого человека этого мира. Просто одинокого человека. - Это было не так сложно. Я бы не оставила его с демоном. Я не так жестока, как вы думаете. - Я знаю, - лицо Медива прорезала улыбка, собравшая сеть морщин у рта. – Я видел как вы кормите ворон на балконе остатками хлеба. Как заботитесь о вашей лошади в стойлах. Или как помогаете Мороузу донести ведро по лестнице. Мой совет, не верь его обманчивому виду, если ему на ярмарке сказать, что корову отдают бесплатно, он ее на плечо закинет и побежит. Гарона улыбнулась шутке. Что удивительно, не думалось ей, что маг мог шутить. Пропала вся та отгороженность от мира и холодность, которую она наблюдала все эти дни, он вновь стал тем приветливым чародеем из трапезной в первые часы их знакомства. - Вы странный, то запираетесь тут днями напролет, то начинаете говорить, словно мы с вами старые друзья, - полуорчиха склонила голову, всматриваясь в худое лицо мага, без боевых шрамов, без клыков и без железных серег. Лицо человеческое настолько, насколько вообще это было возможно, с ярко-зелеными глазами, чуть отдающими золотом, постаревшее от прожитых лет. Медив смотрел на нее как-то грустно, словно осознавал великую боль. - Одиночество накладывает свой отпечаток на общение, Гарона. – Горячие пальцы аккуратно прошлись по плечу, перебинтовывая боевое ранение. – Я живу в этой башне уже многие годы и только Мороуз составлял мне компанию. Кадгар прибыл пару месяцев назад, но уже успел натворить тут дел, как могла заметить. С его появлением тут все ожило. - Мне казалось, что вы с Лотаром друзья… - полуорчиха вспомнила переливчатый смех во все тот же самый первый день, широкие улыбки и такие простые слова. - Друзья с детства. Как и с королем Ринном. – Маг улыбнулся вновь, опуская глаза, углубляясь в воспоминания. – Вместе бегали по двору, ночевали в садах с палатками и устраивали проказы. У нас много общих воспоминаний, но… так мало общих дел. Лотар полководец, а король… он король, а не наследный принц, который мог таскать из водоема жаб и бегать с ними, пугая кухарок. У нас осталось так много общих воспоминаний, но не осталось ничего общего. Его пальцы завязали последний узел, и рука легла на плечо, остановившись. А вместе с тем остановилось и время этого места. Опять. Гароне были чужды приятные воспоминания из детства, наверное потому они казались ей такими сладкими и рвущими сердце. Остаться одному в чужом мире не казалось ей более таким страшным. Остаться одному с воспоминаниями, которых не вернешь было куда как тяжелее. Ей не хотелось вспоминать о мире, из которого она вырвалась, Медив же возвращался к нему постоянно. В попытках хоть как-то дать понять чародею, что его одиночество не такое уж и ужасное, Гарона сжала длинные пальцы с сожженными реагентами подушечками. И Медив улыбнулся той улыбкой, которую когда-то дарил Лотару на ужине. Но улыбнулся именно ей.***
Жизнь в Каражане не была так уж ужасна. Особенно после случая с демоном. Сильнее всего изменился Кадгар, которого полуорчиха стала видеть чуть ли не постоянно. Он появлялся на завтраке, обеде и ужине, вальяжно бродил мимо жилых комнат с кипой книг в руках, насвистывая себе что-то под нос. Он стал приносить ей человеческие книги, начиная с человеческого букваря. Указывая на неизвестные письмена, объясняя значения букв и формирование слов, особенности времени этих слов и приставок в зависимости от времени. Гарона подбирала под себя ноги, садясь прямо на пол, водя пальцем по ровным строчкам. Иногда она давала парню в руки кинжал, набивая в конюшне подушку сеном, придавая ей более-менее вид живого тела, чтобы после показывать, куда надо бить. Наточенный меч оказался куда лучше ржавого, замах шел плавнее, а сам юный ученик мага простоя сиял, когда получал похвалу от своей новой учительницы. Вопросов о том зачем ему это он не задавал, кажется прекрасно осознавая, что в схватке не всегда решает магия. И очень часто, сидя за столом, они говорили. Кадгар был разговорчивым, даже очень, быстро лепетал что-то с набитым ртом, размахивая руками, забывая пережевать. Ему было лестно, что он оказался проводником по этому миру для женщины, ведая обо всем, словно учитель. Вся неприязнь ушла, словно ее и не было. Яркий и полный жизни юноша легко разбавил серые будни этого места. Сложнее было с самим Тирисфальским хранителем. Он все так же редко появлялся на других этажах, кроме собственного кабинета. В основном спускался справиться об успехах на магическом поприще для Кадгара и давая ему новые поручений, иногда с магией совсем не связанные. Иногда он проходил мимо нее и даже не замечал, иногда замечал, но не узнавал, ужасаясь, а потом быстро возвращая своему лицу безразличное выражение. В такие моменты то золото, что она видела в его глазах, исчезало, оставалась лишь какая-то грязно-болотная зелень, неживая. Гарона не могла понять, в чем дело, почему маг так резко меняет свое настроение. Но иногда он все же ее узнавал, справлялся о ее плече, мягко улыбаясь и только тогда женщина вновь видела эти золотые блики, согревающие изнутри. Еще один раз он приглашал ее в свою обсерваторию, предлагая рассмотреть созвездия в телескопе. Тогда Гарона впервые так близко увидела звезды, холодные и такие далекие. Иные, чем на Дреноре, на котором она вглядывалась в созвездия в ясные ночи. Он показывал ей еще одну комнату – разделенную на черно-белые квадраты, являющиеся собой аналогией шахмат, только очень больших, а вместо неживых фигур маг предпочитал использовать полупрозрачные видения этого места. Еще сложнее было отловить его в коридорах, когда он черной тенью летел от своего рабочего места куда-то к кладовым. Хотя однажды ей все же хватило смелости схватить мага за запястье, заставляя остановиться. Капюшон взметнулся и полуорчиха вздрогнула от холода, что обдал ее. - О, Гарона. – Чародей выдохнул, тряхнув головой. – Что-то нужно, эмиссар? - Почему ты так себя ведешь? – женщина не отпускала рукава мага, ногтями впиваясь в дорогую, но выцветавшую ткань. - У меня полно работы. Совет магов… - Нет, почему ты иногда так смотришь на меня и Кадгара, словно не узнаешь? – Медив вздрогнул, как от пощечины, пытаясь вырвать руку, но полуорчиха была сильной, сильнее многих мужчин-орков и конечно же сильнее одного человека. – Словно впервые видишь? - Это сложно. – Выдавил он из себя. – Тебе лучше не знать. - Я уже знаю, что когда-то давно ты впал в сон, который убил твоего отца. – Вдруг выпалила полуорчиха. Никакого сожаления или осознания содеянного, Кадгар был хорошим рассказчиком, дотошным к деталям, а такие истории в среде магов были самыми любимыми. – Это поэтому ты ушел сюда? Чтобы если такое повториться никому не навредить? Или это из-за чего-то другого? Почему ты покинул своих друзей? Свой дом? Уж точно не потому, что это место полно очарования… - Я же сказал – это сложно! О таком не спрашивают порядочные люди, они знают грани дозволенного! Да зачем ты вообще лезешь в мою жизнь? В мой мир? – Чародей все же вырвался из хватки, но вместо того, чтобы отпрыгнуть и убежать, наоборот, нагнулся, поравнявшись ростом, хорошенько встряхнув Гарону. Она открыла было рот чтобы сказать, что это нужно для дела. Что ее прислали наблюдать за работой мага, за его успехами. В конечном счете, что где-то далеко и сам Гул’Дан ждал ее возвращения, хотела она того или нет, но орк звал ее и бороться с этим зовом становилось сложнее. - Ты мне дорог, - шепнула она тихо, всматриваясь в зеленые глаза мага. И он услышал, услышал отчетливо, так, что единственным выходом из всего сложившегося было сейчас провалиться под землю, а внезапное землетрясение было бы благом. Медив смотрел как-то странно, раскрыв рот, без единого звука, лишь только морщины на лбу разгладились. - Прости, мне не следовало… - Гарона хотела уже было сбросить руки мага, но он коршуном впился в ее плечи, задевая рану недельной давности, заставляя поморщиться от неприятного чувства боли. Медив подался вперед, обжигая женщину своим дыханием, впечатывая ее в серую стену поцелуем, тем, что никогда раньше в своей жизни она не пробовала делать. Чародей пылал жаром, словно мог сжечь ее, что и происходило сейчас. Гарона раскрыла рот, пытаясь выдохнуть, но лишь еще сильнее увязла в странном щекотливом ощущении удовольствия, по инерции протягивая руки вперед, пальцами проходясь по темно-русым длинным волосам человека. Проглоченные слова так и не были озвучены, они утопли в коротком стоне, прервавшим поцелуй, но лишь на секунду. И вновь лишь только ощущение эйфории и странно-сладкого чувства, неизвестного раньше. Громкий грохот заставил полуорчиху кошкой вывернуться из цепких рук чародея, по инерции хватаясь за кинжал. На лестничной площадке все еще грохотал тубус, гремевший металлическими деталями и скачущий куда-то вниз, да ваза, потерявшая равновесие и закружившаяся на столике. - Кадгар… - только и смог выдохнуть Медив.