Её выбрала кровь (или) Кто вожак?

(POV - Наталья) Я и Михаил давно ждём Роксану в домике у озера Блэр. Здесь Михаил случайно нашёл Адалвалфа, тот рассказал ему историю своего проклятия. Радульф, искренне ненавидя брата и не понимая его намерений, наложил проклятие после неудавшегося плана убийства. Теперь Адалвалф, даже если бы захотел, не смог бы умереть. Подарить ему смерть мог только абсолютный вожак-девушка, которым и является Рокси. Адалвалфу пришлось пережить многое, надеюсь, он нашел успокоение, а Рокси придёт сюда живая и невредимая. Михаил тесно общается с охотниками на чистокровок, хотя и не поддерживает их взглядов. Он всячески старался уберечь Рокси от них. После встречи с Адалвалфом он связался со мной и с Алексом, мы придумали план ускоренного обращения Рокси. Благо, нам помогли обстоятельства с Эмбер и Алеком. Единственное, мы и представить не могли, насколько далеко всё зайдет. – Я чувствую её запах, – сообщил Михаил, поднимаясь с раскладушки. На протяжении многих часов он лежал, не подавая признаков жизни, но глаза его были открыты. – Как думаешь, она выбрала свой путь? – задала я вопрос, волнующий меня на протяжении всех дней, прошедших с момента нашей первой встречи с Рокси. – Да, пора бы уже, – равнодушно ответил Михаил. Он так спокойно говорит об этом, а ведь от её решения зависит судьба нашей стаи, которая с каждым днем становится всё меньше. – Будь готова, скорее всего, она не в духе, – усмехнулся Михаил и открыл дверь. В комнату влетел порыв ветра, занося с собой сильный аромат вишни. На пороге стояла Рокси. – Добро пожаловать, – мягко и успокаивающе произнес Михаил, наклоняя голову в приветствии. Рокси прошла внутрь. Что же стало с той маленькой, ранимой девочкой, которую я помню из встречи в России? Её волосы потемнели, глаза стали светло-серыми, губы сжались в узкую ровную линию, на лбу появились морщинки. Брови нахмурены, она явно о чем-то сосредоточенно думает. Кажется, у неё появились веснушки, это невозможно при таком холодном, сером и унылом климате. Она взглянула на Михаила, потом какое-то время всматривалась в меня, будто пыталась вспомнить кто я, затем снова окунулась в свои мысли. Михаил жестом предложил ей сесть на диван, на котором недавно лежала я, но она осталась стоять. – Рокси, я понимаю, произошло многое после нашей встречи, но сейчас нам нужно поговорить, – произнес Михаил, старательно подбирая слова. Такое ощущение, что он когда-то работал психологом. Рокси непонимающе посмотрела на него, ожидая чего-то. На какое-то время повисло неловкое молчание. – Рокси, мы хотим с тобой поговорить, – ещё раз осторожно произнес Михаил, стараясь вывести Рокси на разговор. Её лицо вдруг из сосредоточенно-обеспокоенного стало спокойным и безразличным, она перестала хмуриться, лоб разгладился. – Так говорите, – спокойно сказала она, пожав плечами. Её слова и спокойствие поставили меня в тупик, а судя по тому, как изменилось лицо Михаила, он тоже не находил, что сказать. Мы немного помолчали. – Говорите, – ещё раз спокойно повторила Рокси. – Я вас слушаю. Она вопросительно посмотрела на Михаила, затем на меня, затем снова на него. Тут у меня неожиданно вырвалось: – Мы сочувствуем твоей утрате. Я почувствовала на себя предостерегающий взгляд Михаила, и ощутила, насколько жалкими прозвучали мои слова. Стало жутко неловко и стыдно, я пожалела, что когда-то научилась говорить. Вместо того чтобы расплакаться или взбеситься, чего ожидали мы с Михаилом, Рокси отреагировала необычайно спокойно. – Я принимаю ваше сочувствие, – сказала она, кивнув головой в подтверждение своих слов. – Я немного устала, где я могу лечь? Михаил уложил её на диване, и мы вышли в кухню. В этом небольшом домике одна большая комната и две маленькие – кухня и кладовая. В большой стоят диван, раскладушка, старые шкафы, забитые всякой всячиной, большая печь, стол и стулья. На полу и стенах старые ковры с кельтскими символами и знаками стай. Этот домик напоминает мне поездки в деревню, когда прабабушка была ещё жива. Там всегда приятно пахло сеном и чем-то старым. – Вот и как с ней разговаривать? – шепотом спросил Михаил. – Я ожидал, что она будет плакаться, просить помощи, задавать кучу нужных и ненужных вопросов, а она спокойна, как удав. Я улыбнулась такому сравнению. – Я тоже не представляю, как подвести её к разговору о будущем, – сказала я. – Невозможно предугадать, как она отреагирует на те или иные слова. – Ну ты конечно и выдала про сочувствие, – нервно ухмыльнулся Михаил. – Хороший способ проверить её реакцию. – Люди всегда выдают что-то странное, когда чувствуют, что надо что-то сказать, а что именно, не знают. – Хорошее оправдание, но впредь будь осторожнее. Похоже, что полного обращения у неё ещё не было, а это значит, что в скором времени оно пройдет. И нам предстоит стать свидетелями этого. Ты видела, как обращаются чистокровки? – Не забудь, я одна из них. Мне удалось это прочувствовать, но что-то подсказывает, что та боль, которую я чувствовала при первом обращении ничто по сравнению с тем, что чувствует Рокси. – Что ж, нам стоит быть готовыми ко всему, – тяжело вздохнул Михаил. – Когда она проснется, накорми её и подготовь к разговору. Времени почти не останется. *** (POV - Рокси) Белые стены, белые пол и потолок. Я намертво прикована к электрическому стулу. Напротив – огромный чёрный экран. Кажется, я это уже видела где-то. «На протяжении вечности», – прошептал и без того тихий мужской голос. – Ничто не вечно, – прошептала я в ответ. Ответом мне была тишина, я старательно вслушивалась, предчувствуя, что сейчас что-то будет, и точно, моё тело будто пронзили тысячи острых иголок. Я задергалась в конвульсиях. «Думаешь, ты на правильном пути?» – шептал тот же голос. – «Ты жестоко ошибаешься». Я немного успокоилась и хотела вдохнуть, как моё тело пронзил новый разряд тока. Я очень старалась не кричать. Сжимать зубы, впиваться ногтями в подлокотники стула, но только не кричать. «Прочувствуй же!» – перейдя на невообразимо высокие ноты, взвизгнул голос и всё сразу стихло. Черный экран засветился, и кто-то включил старую видеозапись. «Ночь, улица, фонарь, аптека…» – вспомнились мне строки из стихотворения Блока. На видеозаписи по темной улице шли мама и дочка, пройдя пару не менее темных переулков, в одном из них, женщина уловила какое-то движение. Дочь была оставлена возле единственного работающего фонаря, а сама женщина двинулась вглубь переулка. Девочка упала в обморок, а камера двинулась за женщиной. Я изумленно наблюдала за ними. В переулке, стоя к маме спиной, стоял очень высокий мужчина. На нем была черная накидка с капюшоном. – Ты ведь знаешь, ни тебе, ни ей нельзя находиться на этом свете, – все ещё не оборачиваясь, сказал мужчина. Его голос напоминал шипение змеи. – Тебе не убить её, – прошептала мама. Пусть она сделала это очень тихо, но непоколебимые спокойствие и уверенность наполнили звучанием эти слова. – Она сделает это сама, когда поймет, что осталась одна, – судя по голосу, мужчина ухмылялся. Вдруг его шипение змеи сменилось на слащавый голосок воспитателя, сюсюкающегося с грудничком: – Она всего лишь маленький ребенок, а таким очень больно осознавать, что они остались одни. Вдруг он резко рассмеялся, пола его накидки приподнялась и обнажила длинный изогнутый меч. – Тебе стоило с ней попрощаться, – вновь прошипел он и, резко развернувшись, отрубил маме голову. Я зажмурилась и вжалась в спинку стула. Отвращение, которое я ощутила, заставило меня попробовать разорвать ремни, которыми я была привязана, но у меня ничего не вышло. Я бессильно опустила голову на грудь, слезы потекли по моим щекам. Я никогда не задумывалась о том, насколько ужасна была смерть моей мамы. Собственно, я никогда и не знала, как именно она умерла. «Смотри дальше», – прошептал мужской голос. Я из-подо лба взглянула на экран. Картинка была уже другая. Вместо темной улицы и одиноко стоящего фонаря вокруг был лес. Я знаю это место, это у подножия гор, по дороге к домику моего отца. Я увидела пять волков, бегущих в направлении Ла-Пуш. Сомнений не возникало, это Пол, Джейк, Эмбри, Клод и мой отец. Я поняла, на что мне придется посмотреть и зажмурилась. «Смотри!» – громко взвизгнул голос, при этом меня шандарахнуло током, и мне ничего не оставалось, как подчиниться. Они бежали клином. Первый – мой отец, по бокам Клод и Джейк, немного дальше Пол и Эмбри. Откуда ни возьмись на них напали вампиры. Мне не хотелось смотреть дальше, но каждый раз, когда я пыталась закрыть глаза, меня били током. На каждого из ребят было по 2-3 вампира, на моего отца напали сразу четверо. Слёзы побежали по моим щекам. Отца укусили в шею трижды, а потом один из вампиров достал такой же меч, как был у того, убившего мою маму. Исход был точно такой же. Я видела, как яростно Клод начал отбиваться от вампиров, увидев, что они сделали с отцом, но те уже уходили. Они закончили своё дело. Я ощутила его боль, и чувство скорби остальных ребят. Я начала хрипеть и сделала ещё несколько попыток вырваться, но всё безуспешно. Голос смеялся надо мной, а когда я немного успокоилась, прошептал: «Потерпи, осталось совсем чуть-чуть». Я в ужасе поняла, что ещё мне предстоит увидеть. На экране мужчина тащил огромную рыболовную сеть к домику в горах, а два волка наблюдали за ним из укрытия. Девушка бросилась бежать, а парень обратился в человека и вышел к дому. – Чем могу помочь? – обратился он к мужчине. Адалвалф ухмыльнулся. – А где девочка? – На безопасном расстоянии, – уверенно ответил Клод. – Что вам здесь нужно? – Мы с твоим отцом пересекались, и я пришел помочь. – Кто вы? – нахмурив брови, спросил мой брат. – Я вас знаю? Довольная ухмылка вдруг исчезла с лица одного из основателей стаи чистокровок. – Я Адалвалф, – сказал он и, посмотрев в сторону леса, добавил: – За девочкой пришли. Клод повернулся на звук трещащих деревьев, и вдруг на поляну вышел мужчина в красном мундире и черной накидке, капюшон которой скрывал его лицо. Из-под накидки торчала рукоятка уже знакомого мне меча, я сильнее вжалась в стул. – Здравствуйте, – прошипел он. – Как ваши дела? Клод зарычал и обратился. Адалвалф последовал его примеру. Я немного удивилась тому, что он такой старый, а всё ещё может обращаться. Они вдвоём напали на мужчину в накидке, но тот, резким взмахом руки, отбросил их назад с помощью какого-то силового поля. Адалвалф ударился о ступеньки дома, и затих, а Клод проехался по снегу и, затормозив, направился к мужчине. – Не такого ответа я ожидал, – усмехнулся недавно пришедший. – Передавай привет маме с папой. Клод и мужчина набросились друг на друга, Клод рухнул с воткнутым мечом в спину. Я зарычала. Взгляд затуманился, но я различила, как на экране мужчина достал меч из тела моего брата, обтер его краем своей накидки и засунул в ножны. Я рванулась, ремни, прижимающие меня к стулу, затрещали. Меня, кажется, снова били током, но я этого не чувствовала. Я рычала, вновь и вновь рвалась из оков. В последний раз стул угрожающе затрещал, и я, обратившись, вырвалась. Я открыла глаза и села. Натали сидела за столом в этой же комнате и что-то читала. Увидев, что я встала, она взглянула на часы, и её брови удивленно поднялись. – Прошло только два часа, может, поспишь ещё немного? Спать мне больше не хотелось. Сон дает возможность моим врагам выбить меня из колеи. Я знаю, то, что я видела – правда, и показана она мне не просто так. Я вышла в кухню и попила воды. Вернувшись в комнату, я спросила, где Михаил. Натали сообщила, что он отправился к моему домику в горах, чтобы забрать кое-какие вещи. Книга. У меня не было времени, чтобы о ней подумать. Натали хотела поговорить со мной, обсудить, что я собираюсь предпринять. Я слышала их разговор с Михаилом, меня тоже волнует моё поведение. Лежать на диване было тошно, и я легла на кушетку. Судя по запаху, на ней лежал Михаил. Это лучше, чем ощущение не ушедшего сна. Я закрыла глаза и, ни о чем не думая, пролежала до прихода Михаила. *** Я услышала, как открылась дверь, и почувствовала холодный воздух, вносимый ветром. Дом находится на берегу замерзшего озера, атмосфера здесь приятная. Я бы хотела жить на Аляске, в большом теплом доме, с кучей детей. С Эмбри, Клодом и Лией, Сетом и его девочкой, на которой он мог бы запечатлеться. Мы были бы счастливы. Были бы. Михаил положил на стол пакет. – Как там? – спросила я, не открывая глаз. – Дом стоит целый и невредимый. Ты сможешь в нем жить, – ответили мне. Я горько ухмыльнулась и встала. – Дом – последнее, что меня интересует, – призналась я. – По крайней мере, ты разговариваешь, – сказал Михаил, уходя от вопроса. – Следы крови, битвы, чего-нибудь ещё? Хоть что-то. – Следы крови, битвы, чего-нибудь ещё, – холодно ответил Михаил. Спасибо за развернутый и подробный ответ. Я молча подошла к столу и выложила содержимое пакета. Немного одежды, «Книга Родства» и мамин медальон, который никогда не открывался. Повинуясь глубоко заложенным инстинктам, я проколола палец острым концом одной из золотых нитей на медальоне и капнула кровью на него. Что-то щелкнуло, и он открылся. На одной половине был знак нашей стаи, а на другой – миниатюрная фотография нашей семьи с высеченной надписью снизу «forever». Я закрыла медальон, открыла книгу на главе «Охотники-убийцы – План побега». Нашла нужную информацию. Там рассказывалось о серебряном изогнутом мече, а так же о кланах вампиров, занимающихся истреблением моей стаи. Судя по описанию (мантия, красный мундир), мне угрожали Вольтури. Я вспомнила, как в России, мы очень легко дозвонились какому-то Алеку. Как раз из их клана. Я ухмыльнулась и надела медальон на шею, прислушалась и ощутила запах прольющейся крови. – Какой у тебя план? – обеспокоенно спросил Михаил. – Они сами придут. Я слышу их. Немного помолчав, ухмыльнувшись вновь, я ощутила в себе силу. Могущественную силу, которой ничто не сможет противостоять. *** Уже стемнело, сегодня полнолуние, день моего полного обращения, день моего выбора, день, когда умрет самый могущественный клан вампиров. Я уже четко слышу их приближение. Человек тридцать. Они не знают, на что подписались. *** Мои волосы из каштановых стали совсем темными, радужка глаз – почти белой, светящейся, зубы стали крупнее и острее, ногтями теперь можно разрезать куски мяса. Они убили то, что я любила. Этот день будет днём Мести в истории моей стаи. Сегодня я выхожу на охоту. P.S. Я люблю тебя, Эмбри.