Для обители одной из самых сильных представителей малого мистического народца «нежить лесная», дом Яги был идеально чист. Ни пылинки, ни соринки, ни паутинки. А еще на стенах висели странные, но явно детские рисунки — человек с отрубленными руками, костер, на котором жгут какую-то девушку, дети, играющие «в мяч» отрубленной человеческой головой… Однако тематика таких рисунков почему-то не пугал ни Степу, ни Диму. Сосновы, войдя в дом, впали в какое-то странное оцепенение. Под пристальным взглядом Яги положили Машу на лавку в коридоре (откуда она там вообще?) и медленно, больше напоминая зомби, двинулись по этому самому коридору вперед. Дом состоял из двух, судя по всему, жилых комнат (дверь в одну из них была закрыта, но давала услышать раздававшееся там тихое шуршание) и аккуратной кухни с добротным деревянным столом. На столе буквально сияла скатерть — белая с красивой пестрой вышивкой. Ну, а на скатерти…
Домашняя свиная колбаска, нарезанная аккуратными колечками. Наваристые щи, которые пахли так аппетитно, что появлялась угроза захлебнуться слюной. Тонкие кусочки сала, присыпанные крупной солью и чесноком. Ароматный хлеб, казалось, только вытащенный из печи. И как вершина этого продуктового «Олимпа» — две рюмки бутылка водки, покрытая капельками оттаявшей воды. Видно, только что вытащили из подвала… холодильника… ледника… Да какая разница?
— Сама готовила, хозяйка? — произнес Степан с несвойственной ему вежливостью.
— Сама, сама, — смущенно подтвердила бабка. — А самогончик-то просто прелесть! Ну как, попробуешь? А хлопцу — при этом Яга подмигнула Диме — яблочного сока! Дашка пьет, и твоему спиногрызу должно понравиться!
— Ага… — прошептал Степа, буквально пожирая взглядом сало и явно желая сделать это ртом.
Дашка…
Кто это?
Дима не мог понять, почему обычное девчачье имя так его взволновало. Ну, ему нравилась Даша Смоленцева — умница-красавица, «звездюлька» класса и кумир всех девчонок… Но это было, когда Диме было всего девять, и сейчас от этой «лубви» не осталось ровно ничего! Так почему же…
Видимо, Яга заметила, что младший Соснов о чем-то задумался, поэтому торопливо заговорила:
— Вы ешьте-ешьте, гостенечки дорогие! Стынут щи ведь!
И никто из участников этой сцены не услышал, как в глубине дома тихо скрипнула дверь.
И никто не услышал тихих шагов по коридору.
Зато увидели.
Маленькая девочка в милом розовом платьице, лет восьми на вид. Вот только… Выглядела она, мягко говоря, странно. Белая кожа и такого же цвета волосы, широко распахнутые глаза с черными белками и черные пухлые губы.
При появлении девочки странное оцепенение резко слетело с Сосновых. А потом беловолосая девочка резко развела руки в стороны и что-то прошептала одними губами.
На месте щей теперь была болотная жижа вперемешку с камнями и грязью, сало превратилось в тухлое мясо (и не факт, что звериное), а самогон и вовсе стал чем-то мутно-зеленым, и даже вроде… светящимся?
Степа посмотрел на стол. Потом на Ягу. Потом опять на стол. И подозрительно тихо произнес:
— Значит, сама готовила?
— Сама, — почти неслышно сказала старушка.
— Щи, значит, стынут?
— Стынут.
Дядя подхватил со стола злосчастную бутыль с самогоном и заорал:
— Да ты ведьма!
— Да ладно! — прокричала в ответ Яга и замахнулась неизвестно откуда взявшимся ножом.
Раздался тихий хлопок. И время застыло.
Не замедлилось, а именно застыло, остановилось. И Дима, вскочивший с места, невольно почувствовал себя мухой в янтаре.
Тем временем беловолосая девочка спокойно подошла к застывшим Бабе Яге и Соснову-старшему, положила маленькие ладошки на их лбы. Глаза обоих медленно побелели. Снова хлопок и время опять течет по своему руслу. «Старики-разбойники» мешками рухнули на пол.
Дима осторожно подошел к лежащим на земле телам и увидел, что у дяди, как и у ведьмы, закрыты глаза.
— Ты кто? — тихо спросил мальчик.
Девочка покачала головой. Из коридора тих выплыло несколько тетрадных листков, карандаш и… Маша. У близняшки были закрыты глаза и волосы словно бы трепал несуществующий ветер.
Беловолосая подхватила послушно легший в руку карандаш и нацарапала на листке:
«Дау»
А потом задумалась и дописала чуть ниже:
Но бабушка называет Дашей.
— Так вот почему мне это имя показалось странным! — ошарашенно произнес Соснов. — Погоди! Баба Яга что — твоя бабушка?
Несколько скрипов карандаша и ответ:
«Нет. Она меня воспитывает. Опекун.»
— Ясно-о-о… — протянул мальчик. А потом посмотрел на Дау: — Ты ведь можешь останавливать время, снимать иллюзии и все такое…
Беловолосая закивала.
— Тогда вылечи ногу моей сестры, пожалуйста.
Опять кивок. Девочка сосредоточенно закрыла глаза, и Маша «подплыла» к ней по воздуху. Дау аккуратно положила руки на поломанную ногу. Близняшка поморщилась, не открывая глаз.
— И что ты сделала с дядей и своей… эм… опекуншей?
Карандаш сам собой заскрипел по бумаге. Близнец с интересом прочел написанное на листе:
Я усыпила их и стерла память о встрече. Так лучше будет, бабушка не любит выживших гостей.
— Ага… П-понятно… Ох, мы же сюда специально пришли! Слушай, можешь попросить свою «бабушку», чтобы ее руки-слуги не таскали у нас еду из холодильника. А то дядя жутко злится из-за этого.
«Ладно.»
Несколько секунд тишины — и карандаш вновь заскрипел.
«Скажи, ты не видел её?»
— Кого?
«Ну… её. Мою подругу. Она очень добрая и научила меня всему этому — остановке времени, лечению, даже умению разговаривать с животными… Я по ней очень скучаю, и давно не виделась с ней. Если ты с ней встретишься, передай, что мне бы хотелось с ней увидеться, хорошо?»
— Хорошо, — немного удивленно произнес Дима. — А как она выглядит вообще?
«Я…я не помню. Почти ничего не помню. Только то, что у нее волосы как золотой водопад.»
— Исчерпывающее описание… — пробормотал близнец. — Окей, увижу блондинку — передам.
«Спасибо! Кстати, я залечила ногу. До встречи, Поллукс.»
Соснов даже не успел спросить, с чего это его окрестили звездой в созвездии Близнецов, как перед глазами сверкнула ослепительно яркая голубая вспышка…
***
— Ох… Голова трещит… Где я? — Степа прикрыл рукой глаза.
— Это все похмелье! Паленая водка до добра не доведет, печеньки куда лучше! — радостно произнесла Маша, обнимаясь с Пухлей на ковре.
— Холестерин только от твоих печенек! Да я и не пил почти… Стоп! Ты же… Лес… Нога… Чей-то дом… Самогон…
— Ого, — присвистнул Дима, заходя в комнату. — Дядя, ты реально много выпил! Никуда мы не ходили! Полежи, проспись…
— А-ага… Что-то я утомился… — Степан несколько секунд посмотрел на внуков, а потом оглушительно захрапел.
— Пошли отсюда, — прошептала близняшка.
***
— Нифигасе! Он, оказывается, так любит выпить, что про тот чертов самогон не забыл… — пробормотал Дима, сев на скамейку перед домом.
— Да уж… — задумчиво кивнула сестра, заканчивая плести венок из одуванчиков.
Оказавшись в Избушке, ребята решили не говорить деду и вообще никому про случай в лесу. Официальной версией было, что дядя отравился паленой водярой и заснул, а во сне ловил глюки с Бабой Ягой и Ко. В общем, хэппи-энд.
А Диме еще было жаль Дау. Мальчик понимал, что значит тосковать по друзьям. И твердо решил, что найдет ту златоволосую, обязательно найдет.
Вот только не найдет ли она их раньше?
