Поделись своим теплом

Мачико никогда не была красавицей в классическом понимании этого слова. Её можно было назвать миловидной, можно — хорошенькой или даже симпатичной, но никак не красивой. Юки знал, что её это тяготит, особенно когда они прогуливались по улице вместе. Как-то шепотки за их спиной, гадающие, что мальчик-картинка нашёл в неприметной мышке, даже сорвали им свидание. Юки было всё равно, что о нём говорят прохожие, которых он вряд ли когда-либо увидит ещё — он привык к постоянному чужому вниманию, — Мачико же, как любая девушка, в подобных вопросах была чрезвычайно мнительна и очень нервно реагировала, если слышала, что её обсуждают. После того, как он поговорил с ней по душам, проблема разрешилась, но не исчезла окончательно. Приехав в Америку, чтобы выбрать колледж, а потом поступить в него вместе с Мачико — хватит уже любви на расстоянии, — Юки мысленно готовился к возможным новым конфликтам. Реальность совсем не совпала с ожиданиями. Он был в Америке уже больше месяца, подрабатывал в одном из кафе, чтобы оплатить учёбу, но реакция прохожих не переставала его удивлять: и на него, и на Мачико смотрели с одинаковым любопытством, словно в равной степени восхищались ими обоими. К этому привыкнуть никак не удавалось. Особенно когда незнакомые парни, большие и мощные, как большинство европейцев, бросали заинтересованные взгляды на Мачико, казалось, совсем этого не замечающую. А Юки только скрипел зубами, сжимал крепче кулаки и мысленно считал стачала до десяти, потом до ста, а после и вовсе до тысячи… Сейчас он понимал свою девушку лучше, чем когда бы то ни было в прошлом. Мачико не замечала и его внутренние терзания. Она легко, как мотылёк, порхала от витрины к витрине, озадаченная и увлечённая выбором подарков и подготовкой меню для праздничного ужина. Отмечать Рождество они планировали в небольшой квартирке, которую для Мачико снимали её родители, и девушка с наслаждением предвкушала, как всё пройдёт. Это было их первое рождество вдвоём. Никаких шумных Сунако и Кёхея, неугомонной, не дающей никому покоя Ной, и Ранмару, увлечённого поздравлением своих «котяток», ловко жонглирующего сразу тремя телефонами. Только он и она, и больше никого… Если Юки раньше не сойдёт с ума от ревности! Он скрипнул зубами, когда какой-то парень на полторы головы выше его бросил на прижавшуюся носом к стеклу Мачико заинтересованный взгляд, и подавил желание схватить девушку за руку и увести её домой. Потом Юки представил, как будет объяснять ей свой поступок, и поостыл. Ему совсем не нравилось быть ревнивым, но взять себя в руки не получалось. Вот, ещё один! Да что они все так глазеют?! Никогда японцев не видели? — Юки-кун, — позвала молодого человека Мачико, и тот от неожиданности вздрогнул. — Что, Ма-тян? — она любила, когда он так к ней обращался. Это было совсем не мужественно, но, если это нравилось Мачико, всё остальное было не важно. — Ты в последнее время такой задумчивый… что-то случилось? — веселость сошла с её лица как нестойкая краска с выстиранного в кипятке куска ткани. Осталось только беспокойство. «Ну вот, ты, Юки-кун, со своими вечными комплексами по поводу своей миловидности и неуверенностью в себе добился того, что почти испортил праздник любимой девушке. Молодец. Так держать», — мысленно укорил себя молодой человек. Он постарался улыбнуться как можно беззаботнее и заверить Мачико в том, что всё это ей показалось. Но она только нахмурилась и покачала головой. Праздник был безнадёжно испорчен. Оставалось только поссориться и провести его врозь. В молчании они миновали несколько кондитерских. Им ещё нужно было купить праздничный торт, но настроение пропало. Ему бы взять её за руку, улыбнуться, и рассказать о том, какие глупости лезут в голову… Но вдруг тогда Мачико его обсмеёт как глупого и неразумного мальчишку? В отличие от Кёхея Юки никогда не блистал особой храбростью, остался верен себе и теперь. Нет, не зря, не зря он всегда беспокоился за неё. То, что её ещё не увел один из этих видных красавцев — некоторые попадались ничуть не менее симпатичные, чем Ранмару или даже Кёхей, — это чудо. И хорошо, что Юки решил больше с ней не расставаться! Спокойствия это ему не добавило, но позволяло вовремя вмешаться, выйди ситуация из-под контроля. Внезапно Мачико остановилась, бросила на пол несколько пакетов с продуктами — большая их часть была у Юки, а ей достались картонка с яйцами и бутылка шампанского. Послышался звон и хруст, и Тояма мысленно порадовался, что торт они так и не купили. Девушка, не обращая внимания на растекающуюся под ногами лужу, упёрла руки в бока и потребовала: — Рассказывай! — Ма-тян… — попытался возразить он. — Рассказывай, говорю! Всё, как на духу выкладывай, иначе с места не сдвинусь! Что же это такое, я думала, приедешь, и все проблемы сами собой разрешатся, а всё только хуже и хуже становится. Что случилось, Юки-кун? Ты больше меня не любишь? В её глазах заблестели слёзы, и молодой человек чуть не разрыдался вместе с ней. — Всё в порядке… это просто Америка… «Они смотрят на тебя, а я схожу от этого с ума», — что может быть глупее подобного заявления? — Тебе здесь некомфортно? — спросила она. Что-то она будет делать, если он решит вернуться в Японию? Юки отрицательно покачал головой. По большому счету его жизнь в Америке отличалась от жизни на родине только отсутствием особняка Накахара и его обитателей. А его семья и в Японии нечасто его навещала. Если бы ещё не повышенное внимание иностранцев к Мачико… — Тогда в чём дело? — продолжала настаивать она. — Если ты не скажешь, я не смогу помочь. Иногда приступы смелости заставляли его творить невообразимые вещи. Вот как сейчас, когда молодой человек расправил плечи, посмотрел в глаза стоящей напротив девушки и приготовился сказать глупость. — Ма-тян, я люблю тебя! — внезапно заявил Юки. Мачико от удивления отступила на шаг. — Просто за то, что ты есть. Ты симпатичная, да, но твоё внутреннее наполнение я всё же люблю больше… гораздо, гораздо больше… «А ты?» Мачико часто была непредсказуемой, отчего ставила Юки в тупик. Вот и сейчас она сначала изумлённо прикрыла рот ладошкой, а потом засмеялась: — Так вот в чём дело? Мой милый Юки-кун боится, что я люблю его только из-за ангельского личика? — Юки так красноречиво покраснел, что отвечать ему не понадобилось. — И ты боишься, что мне это когда-нибудь приестся? Ах, какой же ты забавный! Она нежно обняла его и звонко чмокнула в щёку. Молодой человек почувствовал, как холод внутри, порождённый сомнениями рассеивается. Тепло Мачико, весёлой, доброй и непредсказуемой Мачико, творило чудеса. Ему хотелось обнять девушку в ответ, но для этого надо было бросить пакеты. На геройство в виде повторного похода по магазинам смелости Юки точно не хватило бы. — Я тебя тоже люблю, Юки-кун. И тоже, представь себе, не только за внешность, иначе это было бы совсем не интересно. По-моему, когда ты всем демонстрируешь, что ты настоящий мужчина, это гораздо милее, чем самое ангельское личико. — И она снова захихикала и взяла его за руку. — Пойдём, нам с тобой ещё торт покупать. Юки вздохнул и улыбнулся в ответ: он снова накручивал себя по пустякам. И осознать, что это были именно пустяки, оказалось приятно. Ладонь девушки была тёплой, дарящей уверенность и спокойствие. Когда они вернутся домой, он обязательно обнимет Мачико крепко-крепко, чтобы снова испытать то тепло и безмятежность. — С Рождеством, Ма-тян, — рассмеялся Юки и, перехватив поудобнее пакеты, последовал за возлюбленной. Забытые останки яиц и бутылки шампанского так и остались лежать на тротуаре…