Тени

— Уж с пару недель как… Я ж тут рядом живу… Сквозь вату, забившую уши, до него долетали обрывки фраз. Слова рассыпались горохом нелепой бессмыслицы, и он едва ли мог их понять, глядя на мертвый дом — белесый от серого пепла, с пустыми проемами выжженных окон. Арнав ожидал чего угодно, только не того, что видел сейчас собственными глазами. На мгновение задержавшись на пороге, он шагнул вглубь покрытых копотью стен. Запах гари ударил в нос. Смешиваясь с вонью, доносившейся с улицы, он создавал безумный коктейль, от которого хотелось прикрыться. Арнав замер у порога, всматриваясь в угольно-черную глубину маленькой комнаты. Огонь не успел уничтожить ее полностью. Нехитрый скарб смотрел на него нагромождением сгоревшего дерева и истлевшего тряпья. Внезапно пахнуло чем-то сладким, почти приторным, и ему в очередной раз показалось, что кто-то за ним следит. Опять. Снова. Этот взгляд стал его постоянным спутником, сводящим с ума. Смерть ощущалась рядом, будто стояла в шаге от него. Арнав не хотел ее бояться, но она была слишком близко. Он словно чувствовал, видел ее здесь. Странное физическое ощущение присутствия заставило подняться волоски на коже. Смутные тени витали в воздухе, ставшем вдруг вязким и нереальным. Они кружили пугающим хороводом, ускорялись, тянули пространство за собой, сворачивая его стремительным вихрем, сметающим все на своем пути. Воронка ширилась, под ногами разверзлась бездна, полная криков и кошмаров. Ее края крошились, и Арнав попятился, чувствуя, как соскальзывает в эту ненасытную утробу. — Вот здесь его и нашли… — раздалось за спиной. Голос старухи, его нечаянной провожатой, разбил наваждение. Все исчезло, оставив лишь безжизненное оцепенение. — Видать, еще только полыхнуло… — Старуха опасливо подошла ближе и встала рядом, сокрушенно прижимая руку к лицу. — Успели потушить, а то беды не миновать. Вон в прошлом-то году, когда… — А девушка? — нетерпеливо перебил Арнав. Вопрос выскочил сам собой. Неосознанно. Яркой тревогой вспыхнув в мозгу. Сердце замерло, опасаясь ответа. — А вот ее не было. Пропала она. — Горестный вздох всколыхнул воздух у его плеча. — Не нашли. Облегчение было подобно свежему ветру, но следующие слова швырнули колючий песок в лицо. — Знаешь, сынок… — Старуха подалась к нему, заговорив тише. — Все думают — она его и того… — Что — того? — Да убила же! Кхуши? Убила? Арнав перевел тяжелый взгляд на женщину, силясь понять ее слова. Видимо, что-то было в его глазах, заставившее старуху заговорить с торопливой убежденностью. — Не любила она его, точно тебе говорю. Да и как любить? Плохо ей с ним было. Ой, как плохо… Долго она терпела, да видно не вытерпела. — Почему… плохо? — Вот этого не скажу тебе. Врать не буду, а только знай — правду я тебе говорю. Все это видели. — А родственники? — Губы не слушались и с трудом шевелились. — Почему им не сообщили? — Да кто его знает. Полиция особо-то и не искала... А может и не нашла. Больше всего на свете он сейчас хотел остаться один. Молча развернувшись, Арнав вышел на улицу. Он даже не сознавал, что задерживает дыхание, и теперь разом выдохнул. А потом снова глубоко вдохнул, старательно очищая легкие от удушливого воздуха, наполненного горьким запахом пожара. В голове тяжело билась мысль: Шьям мертв. МЕРТВ, черт возьми. Он этого хотел? Этого добивался? «Да», — послушно ответило удовлетворенное сознание. Он хотел именно этого: раздавить, уничтожить, заставить пресмыкаться. Последнее ему удалось, а теперь круг окончательно замкнулся. Неважно, как это случилось. Вселенная взяла возмездие в свои руки, и он лишь надеялся, что смерть его была мучительной и долгой. Но тошнотворный ужас отчего-то не проходил. Арнав пробирался сквозь толчею улицы, среди липнущих друг к другу домов, выраставших из нечистот и мусора. В другое время грязь и вопиющая бедность вызвали бы у него брезгливость и отвращение, но сейчас он совсем не обращал на это внимания. Странное отчаянное опустошение ширилось, полностью заполняло его давящей необъяснимой тоской. Все вдруг перевернулось. Жаркое лето сменила промозглая зима. День превратился в ночь. Забытое стояло перед глазами. Он был идиотом, позволившим себе поверить, и поплатился за это. Мечта растаяла. Разлетелась в пыль, оставив сгорать в безумной ярости. Это она толкала вперед. Это она плела паучью сеть в жажде мести. Она шантажировала Кхуши, заставляя подчиниться. Во имя сестры. Ради него самого. Но он сделал Кхуши одолжение, ведь так? Разве не этого она добивалась? И разве он обещал ей хорошую жизнь? Нет. Платой за этот брак была нищета. Нищета вместо столь желаемого богатства. Она должна была стать их вечным спутником. Ему казалось он избавился от Кхуши, одним махом обрубив все концы. Вышвырнул из собственной жизни, убеждая себя в правильности своего импульсивного поступка. Он был готов на все, лишь бы отвлечься от горьких мыслей и воспоминаний, от боли и горя… Не видеть. Не знать. Не помнить. Забыть навсегда. И ему почти удалось. Дни перетекали в недели, недели — в месяцы. Арнав старался просто не думать, и берег свой мирок до последнего. Даже когда он весь был в заплатках и трещал по швам. Но почему же вдруг снова так больно? Дорогу домой Арнав почти не запомнил. Стылый воздух колыхался студенистой массой вокруг него. Голова гудела, как чугунный котел. Его преследовали чьи-то лица, возникавшие в подсознании, звучали голоса, галдевшие наперебой… Он испытывал то жар, то озноб, и было трудно дышать. Ввалившись в дом, он с грохотом захлопнул входную дверь и обессиленно привалился к ней спиной. Тело, ощущавшееся неповоротливым и громоздким, словно придавило неподъемной тяжестью. С огромным усилием ему наконец удалось сдвинуться с места. Ноги отмеряли шаг за шагом — мимо двери кладовой, минуя пустынную кухню, к спасительной кровати. Арнав заснул почти сразу, и даже обрушившиеся на него сны — жестокие, страшные, запутанные — не способны были его разбудить. Когда он открыл глаза, было темно. Мазнул полусонным взглядом по светящемуся циферблату часов, обнаружив, что день давно перетек в ночь. Фонари за окном едва разгоняли сгустившийся сумрак. Он лежал поверх покрывала, но постель сбилась в неопрятный ком. Арнав перекатился, пытаясь высвободить одеяло, и внезапно почувствовал, что в комнате кто-то есть. Сонливость как рукой сняло. Тьма висела густыми хлопьями по углам. Она словно таила в себе опасность, укрывая нечто невидимое глазу, прятавшееся в глубине комнаты. Кто-то был здесь. Арнав явственно слышал чье-то дыхание. Обливаясь холодным потом, он замер, безуспешно пытаясь разглядеть очертания померещившейся неясной тени. Она становилась все более реальной, приближаясь едва уловимым движением… И вдруг он понял, что узнал. Страх сменился слепящей злостью — на нее, на собственный разум, игравший с ним в кошмарные игры. — Как ты очутилась тут?! Тишина. Теперь Кхуши стояла так близко, что Арнав мог прикоснуться к ней, ощутить, увидеть полностью. Она выглядела так же, как утром, но сейчас ему казалось, что глаза ее по-кошачьи светятся в темноте. Она не издала ни единого звука, продолжая внимательно, изучающе смотреть на него, а затем тихий, как шелест, смех пробежался мурашками по коже. — Убирайся, — прошептал Арнав, пытаясь отогнать ужас. — Убирайся. Это сон. Всего лишь сон. — Убирайся! — заревел он в полный голос, а Кхуши вдруг развела сжатые в кулаки руки и, запрокинув голову, изо всех сил закричала. Она кричала громко, широко открыв рот, срываясь на визг, выплескивая в пустоту волны паники и страха, от которых хотелось спрятаться, закрыв уши. Арнав отпрянул назад, нащупывая выключатель, но тот никак не находился. — Уходи! Пошла вон! — вопил он так, что звенело в ушах. Непослушные пальцы нащупали провод. Свет вспыхнул спасительным маяком, и он обнаружил, что комната совершенно пуста.