Людской Дозор

За многие сотни лет жизни на Востоке не просто привыкаешь к странам, людям, их обычаям и укладу жизни. Даже к самой природе. И словно врастаешь корнями в местность. Особенно, если за эти века приобретаешь славу у людей и Иных. Если тебя там почитают как величайшего из великих, воина света, победителя Тьмы. Ты даже можешь прогнозировать ход истории, особо не всматриваясь в линии вероятности. Потому что чувствуешь регион, землю, жизнь того куска планеты, который был твоей родиной и домом. Но быть легендарной личностью на Востоке, значит постоянно скрываться, маскироваться, жить жизнью с ограниченной свободой. Впрочем, в любой стране Иной долгожитель, который так или иначе засветил свою силу среди людей, в любом случае должен думать, как скрыться. Либо физически - из этого места, пока не сменятся поколения, либо магически – нося личину другого человека. Но даже Великие Иные с достаточной долей интимности относятся к своей внешности. Никто не хочет скрываться за иллюзией, если только ты совсем уж не урод. Да, ведьмы вынуждены накладывать чары молодости постоянно. Но делают они это от безвыходности. Выгляди они естественно молодо и привлекательно, никто бы не заставил их создавать видимость красоты. На Востоке быть легендой Света куда сложнее. Здесь есть преемственность поколений. Связь с предками более тесная, плотная. «Дед моего деда видел великого воина Света» - «Да, и отец моего деда его видел, проезжая с караваном возле горной обители». Восток, что сказать. Многие Светлые Иные уходили в горы, прятались от людей, изредка навещая их мир, приходя на помощь. Так поступали разочаровавшиеся в борьбе. Уставшие от жизни уходили в Сумрак. Гесер не принадлежал ни к уставшим, ни к разочаровавшимся. И ему было сложно расставаться с родными землями. Но сейчас его путь лежал на Запад. Теперь там – центр противостояния Света и Тьмы. Туда зовет его дело Света. С самого начала религиозные акции одной стороны Иных, со временем переходили под контроль другой Силы. Светлой задумкой в виде Христианства Темные пользовались уже давно, внедряя своих агентов, создавая догматические войны, неразберихи, втаскивая людей в кровопролития, убаюкивая их религиозной софистикой. Но вот не так давно они решили расколоть фундамент христианского мира, спровоцировав недовольство народа, приведшее к Реформации. И теперь Европе грозила целая серия войн, если Великие маги Света правильно прочитали сплетения вероятностей. Но для нынешней Европы читались и огромные положительные тенденции развития. После падения Константинополя, на Запад направилось образованное и обученное тайнам искусства население Византии. Что же, пора внести вклад в постройку нового общества, которое, как говорят Великие, имеет большую перспективу, чем мир Востока. Покидая горы, Гесер знал, что еще не раз туда вернется, но не скоро. А пока, на ближайшие века его домом станет Европа. Вечера на Юге Франции заметно отличались от среднеазиатских. И уж тем более от тибетских, сухих и привычных. Даже при той же температуре воздуха ощущения испытываешь совсем другие. Теплая сгущенность пространства на Востоке, обволакивает тело, как тяжелый шелк, а такая же теплота западной атмосферы щекочет и успокаивает, словно ворсинки бархата. Дело ни в движении воздуха, ни в его плотности или влажности. Аура здесь другая. Аура земли, местности, страны, пространства. «С утра загляну в обитель Света, - подумал Гесер, - А пока стоит найти, где преклонить голову недалеко от города. Надо бы почувствовать это место. Похоже, что придется задержаться здесь надолго». Вдали виднелись городские холмы. От берега реки пахло цветущей зеленью с примесью сырости и прохлады. Огоньки в нескольких крестьянских домах мерцали сквозь мутные окна. Какая-то странная тишина висела над деревней, прилегающей к границам города южной резиденции королей Франции. Маг постучался в первый дом, окно которого освещалось тусклой лампадой. Дверь открыл седой мужчина в темной накидке. Волосы его были острижены по кругу, будто края ровняли по горшку, надетому на голову. Он тревожно посмотрел на улицу, не открывая полностью дверь. Из дома запахло чесноком. – Отец, – начал Гесер, по восточной привычке, – приютите путника на ночлег? – Неудачное ты время и место выбрал… путник. – Мужчина покачал головой. – Тебе бы до города лучше добраться. Аура старика светилась страхом. Не сиюминутным, который вызывает неожиданный и неизвестный гость. Не испугом, а именно длительным, ставшим уже привычным страхом, который въелся в свечение вокруг тела, питаясь его жизнью на протяжении не одного дня. – Что у Вас произошло? Может я смогу помочь? – сказал маг, касаясь сознания мужчины, легонько и аккуратно, только чтобы успокоить и расположить к себе. – Да чем же ты от нечисти нам поможешь?.. Ну, да заходи. Куда ж тебе идти то на ночь глядя. Войдя в дом, Гесер огляделся. Простые глиняные стены. Ровные и пустые. На одной из них висело деревянное распятие. Под ним на тумбе стоял красный сосуд, наполненный маслом. Внутри горел фитиль. На косяках дома были развешены связки чеснока. Один из углов отделен тканевой занавеской. За ней слышалось женское шептание. – Жена молится, – тихо сказал старик. – Нечистый повадился. Пять человек за неделю пропало. Все девицы. Пять девушек за неделю из одной деревни. Это похоже на вампиров-гастролеров. Вот и нюансы работы западных Дозоров. Не известно почему, но на Востоке не так много вампиров. Последний распоясавшийся кровопийца, которого встречал Гесер, был убит больше сотни лет назад. Несколько известных общин вели себя тихо, пользуя либо скот, либо нормами человеческой крови, выделявшихся Светлыми. Возможно, это связано с массовым истреблением нежити в прошлом. В одиннадцатом веке Европейского летоисчисления, во время реформ Аль-Хакима, Светлые Востока решили использовать религиозное интриганство халифа. Удар по Темным был нанесен человеческой властью. Солдаты выискивали и убивали всех, на кого указывали, как на нечисть. Разумеется, больше всего пострадали кровососы. Выживших осталась около пяти общин, двое из которых прятались в горах. За полторы сотни лет они стали осторожнее. Некоторые даже успели ассимилироваться среди людей и затесались в ряды ассасинов. Удобная профессия – незаметный, быстрый убийца. И формально прикрыт человеческими разборками. При Салах ад-Дине умные вампиры вступили в ряды его армии и частично перекочевали на Запад, сражаясь с тамплиерами, среди которых было достаточно Светлых магов. Оставшиеся на Востоке предпочли не высовываться. Но это все касалось лишь ближней Азии. О том, что творилось за пределами Моголии, в Поднебесной и далее, можно было лишь догадываться по слухам и случайным доносам. – Как звать то тебя, путник? – спросил не по годам стареющий мужчина. Ему должно быть не более сорока пяти лет. Но его дряблая кожа, седые волосы и тусклые глаза делали его похожим на семидесятилетнего старика, если сравнивать с тем, что Гесер привык видеть на Востоке. – Хуго, – ответил маг, на лету вытаскивая из памяти имена франков. – Хухо де Пайенс. – Знатное имя, – задумчиво протянул мужчина, словно пытаясь вспомнить, о каком известном роде идет речь. – Я Эжен. Жену мою зовут Ивонн. Дочку… Агнесса… Ей было шестнадцать… – Эжен, как она пропала? – Как пропала… – Мужчина вздохнул, вороша воспоминания. Губы дрогнули, устав от многочасового напряжения, и он продолжил: – Как и остальные. Вышла вечером на двор… и не вернулась. За стеной шепот перешел во всхлипывание. Эжен обернулся, поглядел на занавеску и наклонил голову к гостю. – Мертва она уже… В соседней деревне тоже пять человек пропали. Две недели прошло. Никого не нашли… – сказал он тихо и сглотнул жидкость, стекающую по горлу. Глаза его были сухи. Вероятно, он плакал, но слезы стекали вовнутрь. Так бывает у мужчин, которые привыкли сдерживать себя, скрывать свои чувства от других. – Она была последней, из пропавших? – Нет, – мужчина шмыгнул носом. – Почти каждый день кто-то пропадал. Вчера была еще одна девочка. Арлет. До двенадцати не дожила… Если это вампир, то он явно что-то задумал. Возможно, решил быстро набрать Силу, подняться до Высшего. Либо это шайка вампиров. Такое количество молодых дев. Куда же смотрят Светлые Иные Лиона? Не могли же они не заметить пропажи такого количества людей. – А что власти делают? Сообщали барону? – Да что ты… Вся окрестная знать сейчас занята встречей королевы. Не до черни им… За окном раздался вскрик. Глухой и сдавленный. Будто какая-то девушка испугалась лягушки или пробежавшей мыши. Хотя, какая деревенская девчонка будет бояться мелкой живности? Эжен лишь приподнял глаза и тяжело вздохнул. Гесер рванул с места и через секунду оказался на улице. Уже было темно. Только на Западе остатки зашедшего солнца тускнеющей полосой оставили блеклый след над горизонтом. Луна тонким краем выглядывала из-за облаков. Герой Тибета прикрыл веки и посмотрел сквозь Сумрак. Ни людей, ни Иных не было. От одного из домов тянулся слегка светящийся след. Здесь был вампир. Наглый, не заметающий следов. И он унес девочку в направлении городского вала. Маг шагнул на первый слой Сумрака. Затем на второй. И побежал. След вел к старым развалинам. Бывшее место развлечения римлян. Их постройки еще сохранили следы ушедшей цивилизации. Но жизни здесь не было давно. Ни хороших, ни дурных эмоций. А ведь раньше здесь буйствовали страсти во всех красках и оттенках. Такое раздолье для синего мха. Гесер поднялся на первый слой. Да уж. Сейчас мох рос, но явно не с той густотой, когда он мог пировать на людских сборищах, выплескивающих и азарт, и гнев, и ярость в гладиаторских поединках, и смех во время кривляний комедиантов. В Сумраке Колизей выглядел словно отстроенный пару десятков лет назад. Людей не было. По крайней мере живых. Вот только где-то из-под земли виднелись угасающие свечения. Много. И след вампира вел туда. Гесер вышел из Сумрака и осмотрелся. Луна вышла из-за облаков, бросая леденящий свет на древние развалины, утыканные деревьями и мелкой порослью. К Колизею вела тропинка, обросшая кустарником и дикими травами. Она упиралась большие каменные блоки стены. Небольшой мрачный проход закрывала железная калитка. Сплетенные ржавые прутья смыкались цепью с громоздким замком. Наверняка крестьянские дети знают обходные пути. Любят они играть в таких загадочных местах. Но времени искать другой путь нет. Да и зачем? Существует несколько простых заклинаний, отпирающих любой замок, любую дверь, если они не закрыты в Сумраке или магией Абсолютного Запора. Из сложенных вместе указательного и среднего пальцев сорвалось заклинание, и цепь, потерявшая опору в замке, лязгнула о стену. «Тьфу ты», - пробормотал Гесер и осторожно открыл скрипящую калитку, протискиваясь вовнутрь, чтобы не создавать еще больше шума. Арена хорошо освещалась лунным светом. Ни на ней, ни на каменных трибунах никого не было. Вампир где-то прятался. Здесь могут быть сотни метров подземных катакомб – от комнат для инвентаря, до помещений, где держали хищников. Скорее всего в одном из них и сложены трупы. То, что все люди мертвы, сомнений нет. Даже отголосков жизненной силы, эмоций, свечений ауры. Но больше десятка человеческих следов. Намного больше. Если подняться и осмотреть арену со стены, возможно удалось бы даже посчитать точное количество. Но, зачем? Спасать уже некого. Остается только уничтожить тварь, что это сделала. Опустив веки, Гесер посмотрел, отыскивая след. Он тускнел, но был заметен – как шлейф от надушенной светской дамы, нить растворяющейся Силы вела в закрытое решеткой пространство за большой каменной балкой. Маг уже собрался броситься в подземелье, как над головой услышал хлопанье крыльев. Летучие мыши. Большие, черные. Они летели с разных сторон. Словно сговорившись, ночные жители сделали круг над римской постройкой и как громадное живое кольцо опустились на арену, окружив восточного мага. «Понятно, - подумал Гесер. – Похоже на вампирский клан. Скорее всего древние кочевники. Теперь все складывается – почему так много жертв. Ну, что ж… Придется убить всех разнуздавшихся. Не в первый раз принимать бой против превосходящего числом противника. Да пребудет со мной Свет!» Вампиры почти синхронно обернулись в человеческие формы. Все мужчины. Двенадцать… особей. Маг бросил беглый взгляд сквозь Сумрак. «Не может быть… Они все Высшие! Двенадцать Высших вампиров. Это может быть последний бой. Вот так перебрался в другие земли. Но, в данном случае Свет не оправдает бегства. Да и герои даром не умирают!» – Именем Света! – крикнул Гесер. – Именем Великого Договора! Вы незаконно забрали людские жизни. Вы – нарушители Договора сил Света и Тьмы. Вы все подлежите упокоению! Высокий вампир, сделал шаг вперед, приглаживая длинные черные, как смола, волосы. Он склонил голову на бок, прищурился и хмыкнул. – Да что, Светлый… – сказал он и провел языком по удлиненным клыкам. – В своем ли ты уме? Битвы не избежать. Противников много. И они все сильны. Но первый удар дает преимущество. Морализаторству сейчас не место. Свет оправдает. Десятки человеческих жизней оборваны. Если Дозоры не действуют, надо исправлять это нарушение баланса. Нарушение Договора. Нарушение принципа жизни! И Гесер ударил. Собрал Силу, пуская ее через обе руки, ударил в стороны Серым Молебном. Не останавливаясь, повернулся на девяносто градусов и ударил снова. Трое вампиров упали сразу. Их тела загорелись тлеющими огоньками, бегающими по лишенным жизни останкам. Черноволосый среагировал сразу. Ускорившись, он пересек арену и пнул двух соплеменников на мага. Первый уперся в защитную сферу, пытаясь процарапаться вовнутрь, но получил прямой удар обжигающей Силы в сердце. Второй напоролся на ледяное копье, непонимающе посмотрел на собрата, рассыпающегося пеплом, и следующий удар вышиб словно молотом большой кусок его груди. Заледенелые осколки брякнулись на землю, оставив дыру на месте, где было сердце. У вампиров есть два уязвимых места, без которых они не смогут жить – сердце и голова. Оторвать или отрубить голову, и есть шанс, что он не выживет. Без сердца же вампир лишается основы своей заемной жизни – крови, которая, как говорили древние и есть жизнь. Сердце должно быть удалено, сожжено или разбито на части. Даже если вампир потом чудом выживет, то сейчас он уже не угроза. По крайней мере какое-то время. Еще двое Темных переглянулись и, взявшись за руки, начали прессовать защиту Светлого. Похоже она была заранее сложена из нескольких защитных заклинаний, чего вампиры до этого не видели. Черноволосый ходил сзади, мысленно отдавая приказы, координируя свою армию в атаках. Четверо вампиров впереди Гесера подняли руки. В пространстве между ними появился темный столп, жужжащий от вращающихся в воздухе частиц. Заклинание мертвечины требовало большой силы и слаженной работы. Говорят, его придумали еще в Древнем Египте. Все живое, чего касается каждая пылинка клубящегося потока, лишается жизни, гниет и отмирает. Тьма сгустилась, а затем полетела плашмя на Светлого. Защитная сфера продавилась, почти лопнула, но темное облако рухнуло и исчезло. Маг сжал челюсти и выбросил руки вперед. Искры серебристого свечения рассыпались, обволакивая нападавших, прожигая их мертвые тела. Они безуспешно отбивались от огней, пытаясь сбить их, как назойливое насекомое. И снова по ним ударили Серым молебном. Жемчужная дымка окутала стоявшие силуэты, а когда рассеялась через несколько секунд, трое вампиров остались лежать на земле. Четвертый не долго думая, обернулся в рукокрылое существо и упорхнул. Двое с прессом продолжали продавливать рассыпающуюся защиту мага, на подпитку которой ему приходилось тратить немерено Силы и внимания. Черноволосый шмыгнул за спину, повернувшего Светлого, пытаясь пробиться сзади. Глаза вурдалака загорелись краснотой, он зашипел и с рук его сорвались огненные цветы пляшущего пламени, ускользая под каменные плиты арены. Гесер прикрыл веки, опускаясь на первый уровень Сумрака. Огненные языки были и там. Они плавили камни под ногами. Лица вампиров приобрели свои настоящие черты. Покрытые ошметками плоти кости выступали наружу. Все трое оставшихся тоже появились в Сумеречном мире. Герой Тибета подпрыгнул над огнем, создавая в физическом пространстве Хрустальную основу. Огонь через нее не пройдет, но теперь есть шанс стать уязвимым для сильной магии, если враги додумаются ударить снизу. Да и магическая защита сейчас станет слабой. Таковы нюансы создания хрустальной защиты. Нужно срочно уничтожить прессователей. А затем есть шанс сойтись один на один с черноволосым предводителем упырей. На Серые молебны ушло очень много Силы. От более слабых вампиров уже бы прах летал по ветру. Но враги были Высшими. Много веков назад Гесер воевал с Темными хорами, народом, у которых никогда не было Светлых Иных. Главными врагами были цхуны – Темные. Иные, ушедшие в Сумрак, но нашедшие способ захватить человеческие тела. Человек умирал, а Иной мог пользоваться телом многие годы, поддерживая в нем жизнь. Они были похожи на вампиров. Живые мертвецы, требующие убийств и крови. Правда цхуны предпочитали, чтобы запуганные люди приносили кровь в виде жертвы. Свежую, наполненную жизнью, часто детскую. Большую часть времени цхуны проводили в Сумраке, забирая туда и тело человека. По какой-то причине так было проще удерживаться в мертвой плоти. Возможно, сказывалось то, что Сумрак не отпускал надолго ушедших в него. Война с цхунами была тяжелой. Убить их непросто. Много Светлых погибло в той войне. Тогда учитель спас Гесера, уничтожив нескольких свирепых живых мертвецов, заклинанием, название которого переводится, как «Отправление предков». Одним ударом сфокусированной силы оно лишает тела жизненной энергии, предварительно вызывая жуткие мучения. Наставник говорил, что они чувствуют разложение и боль вместе с телом, которое покрывается червями и превращается в зловонную массу. Естественное гниение умершего тела будто сжимается до маленького временного интервала, концентрируя все ощущения, увеличивая их для нежити многократно. Жестокое заклинание, которое сам Гесер так и не рискнул использовать. Сейчас не было другого выхода. Есть большой шанс, что вампиров также можно «отправить к предкам». Но для этого нужно поймать момент перехода твари из Сумрака в физический мир. В это время он будет более уязвим. Гесер шагнул из Сумрака, складывая ладони вместе. Вампиры вывалились почти мгновенно за ним. – Пехар па цхун! – закричал маг, разводя ладони, позволяя Силе выплеснуться на тех, кто жил за счет других. Прирожденных убийц, которые только убивая могут сохранить свое существование. Серая пыль легла на тела живых мертвецов. Они смотрели на свои руки, которые в один миг покрылись язвами. Горящие глаза вампиров исказились от боли. Клыки вывалились наружу. Не от того, что их владельцы скалились. Плоть кусками отваливалась от лица, обнажая кости, издавая зловоние. Едкий пар разложения поднимался от смердящих тел. Гесер замер, видя процесс смерти и разделения в ускоренном виде. Вампиры стонали. Их заемная Сила не могла больше сдержать разложение, усиленное магией. Они действительно умирали в мучениях, ощущая все изменения своей плоти, которая не могла удерживать в себе жизнь. Даже чужую, заемную. Сзади прозвучал глухой рык, и сильная боль от удара пронзила спину мага. Он отлетел метров на пять, приземлившись лицом позади пораженных смертью вампиров. Не время думать, нужно бить. И очень быстро. Любой вампир, особенно высший, значительно быстрее человека. И мага, если не ускориться. На автомате, направляя Силу в ладонь, Гесер перевернулся на спину и ударил. Ударил потоком чистой Силы в грудь уже стоявшему над ним черноволосому. Тот отлетел, но быстро поднялся. Еще удар Силой. Промах. Еще. Вампир двигался с неописуемой скоростью, опережая сверкающие заклинания мага. Собраться, ускориться, соответствовать по быстроте врагу. Магически ускорение реализуется легко. Но расход Силы будет неимоверный. С другой стороны, если постоянно бить мимо цели, еще быстрее постигнет поражение. Собраться из последних сил, настигнуть вампира, а потом ударить. Ударить так, чтобы наверняка. Мир вокруг почти не изменился. Только движения вампира стали восприниматься медленнее. И на то, чтобы сделать удар, казалось, требовалось больше времени и усилий. Да и сами удары выглядели куда более блеклыми, чем раньше. Вампира нужно ловить. Поймать и оторвать ему голову. Чем дальше игра в догонялки, тем меньше сил. Пальцы на руках Гесера сплелись, как прутья железной решетки. Он оттопырил мизинцы и прошептал заклинание. Все пространство арены в поле зрения мага засверкало, и на вампира посыпались желтые огоньки «Небесного огня», заклинания, которое не убьет вампира или другую нежить, но будет высасывать Силу, тормозить, возможно даже обездвижит. Живого человека или Иного это заклинание может сжечь дотла, превратить в камень или обожженную глину. Когда-то давным-давно Светлые маги, объединившись в круг Силы, черпая мощь из незримых источников, и обрушили «Небесный огонь» на города, в которых Темные устраивали локальные эксперименты. Это было время войн Света и Тьмы. Задолго до подписания Великого Договора. В городах погибло много людей. Трое Светлых, которые реализовывали план, развоплотились, не выдержав мук совести. Они остались в своем сумеречном виде - карающими ангелами. А в память о Содоме и Гоморре Высшие маги старались больше не пользоваться «Небесным огнем». Но не сейчас. Заклинание не имело той смертоносной силы, но смогло окутать Высшего вампира, обездвижить его. И Гесер бросился прямо на последнего из оставшихся врагов. Ударил прессом, собирая остатки обладания и Силы. Пресс прижал кровососа к каменным плитам Колизея. А затем маг вцепился руками ему в горло, усиливая на сколько можно физическую мощь рук. Оторвать вурдалаке голову, отбросить ее и затем сжечь до остатка. Но тело перестало слушаться Великого Светлого. Ноги подкосились. Спину обожгло. Горячие ручейки крови заструились, унося с собой способность двигаться. Перед тем как наступила полная тьма, Гесер услышал: «Спасибо, Светлый». Сознание возвращалось медленнее, чем уходило. Сквозь тяжелые веки пробивался свет. «Если я умер, то должен сейчас быть на седьмом слое Сумрака, - подумал Гесер, пытаясь собраться. – Или, по крайней мере, на шестом». Тело было непослушно. Даже глаза почему-то не открывались. Ноги не ощущались совсем. Руки чувствовались, но словно сделанные из камня. Привычные команды – пошевелить, поднять, сжать – не получали отклика. Да и мыслить, осознавать себя было крайне тяжело и непривычно. Через несколько минут усилий веки подчинились. Яркий свет брызнул в глаза. Он бил из какого-то источника немного сбоку. Детали остального светло-серого пространства было тяжело разобрать. – Пришел в себя? – сказал приятный мужской голос. – Рано еще. Поспи. И снова провал. Темнота. Время шло непривычно. Но в этот раз сон был со сновидениями. Глаза открылись легче, чем в первый раз. Теперь Гесер мог рассмотреть помещение. Он лежал возле стены. Сбоку небольшое окно, через которое было видно небо. Голубое, безоблачное. Свет усеченным конусом падал на простую деревянную кровать. Освещал его ноги. Они по-прежнему не двигались. Светлые стены комнаты должно быть обмазаны известью. Ничего примечательного, кроме грубого стола, на котором стояли бутылки, колбы и пузырьки. На полке сверху лежали пучки трав и две книги в черном кожаном переплете. «Если я не развоплотился… Тогда где я? – спросил себя маг. – И почему обездвижен? Не похоже, что в плену у вампиров. Но кто-то специально положил меня так, чтобы я не видел тень». Хлопнула дверь. В комнату вошел мужчина в простой серой рубахе, подпоясанной толстым ремнем. Поверх был накинут распахнутый камзол без ворота. Несмотря на простоту одежды, в его движениях и чертах лица легко читалась печать аристократизма. Он был слегка сутуловат. Большая голова непропорционально возвышалась над узкими плечами. Прямой и тонкий нос, четко очерченные скулы, высокий лоб, легкая лысоватость. Мужчина был гладко выбрит и аккуратно подстрижен. Большие ясные глаза светились, как у юноши. И это вызывало резкий контраст с морщинами и складками вокруг них. Сложно было судить о его возрасте. Может сорок, может пятьдесят. Это Европа, здесь другие правила жизни, другой образ старения, пока еще не привычный для пришельца с Востока. Мужчина стоял возле стола и рассматривал свои колбы. Он взял глиняную чашу, высыпал в нее из маленькой колбы несколько гранул белого вещества, похожего на дробленный камень, и налил светлой золотистой жидкости. Размешал все и обернулся. – Нужно попытаться выпить это. Хотя бы пару глотков, - сказал он, сделав шаг к кровати пациента. Вопроса «пить или не пить» не возникло. Мужчина вызывал доверие. Его аура была ровной и чистой. Человеческой. Гесер глотнул жидкость из поднесенного к губам сосуда. На вкус обычное вино. Но странная теплота стала разливаться по телу. На миг показалось, что захрустели суставы рук. – Тебя здорово потрепали, – сказал человек, ставя чашу на стол. – Кто ты? – спросил Гесер, сглатывая застывшие в горле капли лекарства. – Меня зовут Филипп. Я нашел тебя умирающим на полу Колизея. – Почему я не могу шевелиться? – Сложно двигаться, когда твои жилы и артерии перебиты. Нужно восстановить их. На это потребуется время. Я сделал тебе корсет, чтобы ты случайно не порвал то, что уже соединено. Полежишь несколько дней и будешь как новенький. Глаза лежащего мага потяжелели, и он снова провалился в сон. Ему снилось, или чудилось, что он стоит в стороне и смотрит, как новый знакомый что-то делает с его изрезанным телом. Как заправский портной сшивает куски плоти, соединяет сосуды, смазывает маслом. А затем его, голого, лежащего на грубом полотне ткани, обложили травами, как для мумификации. И они окаменели, превратились в панцирь. Тяжелый и неподвижный. Струйки света из окна снова упали на глаза. Новый день. Сколько уже прошло времени после битвы в Колизеи? Выходит, три дня? – С добрым утром, – сказал уже знакомый голос. – Неделя прошла. Сегодня снимем корсет. Травы должны были уже сделать свое дело. Выпей еще эликсира. Он поднес глиняную чашу и Гесер сделал несколько глотков. – Хорошее вино, – сказал он, облизав сухие губы. – Только хорошее и подходит для лечения. – Филипп улыбнулся и поднял покрывало с постели больного. Вместо своего тела тибетец увидел каменную скульптуру. Руки, ноги и грудь – все было словно обмазано застывшим камнем. Сердце забилось быстрее. – Не волнуйся, светлый человек. Сейчас мы это все снимем, – успокоил лекарь. Он достал из ящика стола деревянный молоток и удлиненный кусок металла. Затем поставил острый край железного инструмента на ногу Гесера, ударил молотком. Каменные облатки начали трескаться. Еще несколько ударов, и нога освободилась. Пальцы зашевелились, ощущая обретенную свободу движений. Мужчина уверенно и четко наносил легкие удары молотком, очищая тело от сжимающего его корсета. Через несколько минут Гесер лежал обнаженный, покрытый лишь остатками присохших трав, которые не убрались вместе с осколками каменного панциря. – Сейчас все смажем эссенцией. И сможешь двигаться. Филипп откупорил бутылку с изумрудной жидкостью и протер нею тело пациента. Мышцы в членах напряглись, почувствовав силу и свободу. Гесер приподнялся на кровати и посмотрел на свои руки. Они были послушны. Он повращал кистями, улыбнулся и спросил своего целителя: – Почему ты назвал меня светлым? – А как же иначе? Ты пострадал, сражаясь с нечистью, – невозмутимо ответил мужчина, осматривая сросшиеся части плоти. На месте порезов были только розовые полоски. – Ты знаешь, кто я? – подозрительно сказал маг, вглядываясь в колебания цветов ауры. Знает ли этот человек тайну Иных? – Мне все равно, кто ты. Достаточно, что бросился на нечисть, защищая деревню. И сам чуть не погиб. Раз так, значит ты – воин Света. Добрый, справедливый и бесстрашный человек. – Человек… – прошептал Гесер, глядя на лекаря, который продолжал обследовать результат своей работы. Его аура не менялась. Обычный, совершенно обычный человек. Даже без задатков неинициированного Иного. Скорее всего, он узнал от жителей деревни о пришельце, который пошел воевать с вампирами. Но при этом, он обладает чудесными знаниями, пусть и человеческими, способными исцелять, сращивать порванную плоть, может даже возвращать к жизни… – А сам ты кто? Скажи мне, великий целитель, кого мне благодарить за спасение? – Встань-ка, лучше. Попробуй пройтись. Нужно посмотреть, все ли раны заживают. Пройдя несколько шагов по комнате, маг почувствовал, что ноги хоть и слушаются, но двигаются тяжело и непривычно. Да и руки с большим трудом поднимаются. А пальцы ощущают холод. Самое время применить Авиценну. Заклинание, полного исцеления поврежденной плоти. Он отвернулся к стене, попробовал пустить Силу по рукам, но струйка ее вспыхнула и стихла, не дойдя до ладоней. – Кровообращение еще не восстановилось. Древние говорили, что в крови душа обитает. Иди в постель. За пару дней эликсир все сделает. – Филипп точно читал мысли. Но человек этого делать не может. Просто сказал впопад? А ведь и правда, никто не задумывается о том, что кровь – это жизненная сила, которую пьют вампиры, чтобы существовать, чтобы удерживать свои тела от распада. Цхунам тоже она была необходима. Верно. Это примитивный способ потребления Силы. Очень может быть, что и Сила направляется в теле благодаря потокам крови. Нарушено движение по венам и артериям – нарушен ток Силы. Когда Гесер лег, лекарь Филипп принес миску с супом и, задумчиво подняв глаза сказал: – Ты спрашиваешь, кто я?.. Родом я не отсюда. Из германцев. Фамилия моего отца была фон Гогенгейм. В детстве я был очень уродлив. Маленький, тощий, с большой, непропорциональной головой. Мой отец называл меня головозадым. Братья и сестры со мной не общались. Однажды, я гулял в лесу. Я там часто гулял, вдали от людей. Очень тяжело было с людьми, которые все время тебя унижают… И вот, шел пьяный мужик. Увидев меня, он закричал: «Какое страшное чудище!» Затем достал нож… и отрезал мне гениталии… И еще добавил: «Я делаю тебе одолжение. Такие, как ты, не должны воспроизводить себе подобных» … Гесер слушал, не проронив ни слова. В его груди все сжималось от рассказа. Перед глазами проплывали картинки маленького несчастного мальчика, стоящего в крови посреди леса… Филипп продолжал: – Я выжил… Не знаю как, но добрался до людей. Меня выходил местный целитель. Я не держу злобы на своего палача. С тех пор я решил, что стану врачевателем. Да и отец мой стал ко мне более дружелюбен. Он даже собрал денег и отправил меня учиться. Я обошел всех известных врачей Германии. В одном монастыре учился у мудрейшего Альберта. Затем отправился на Восток. Там тоже изучал искусство. Когда вернулся на родину, даже преподавал какое-то время. Но нынешнее просвещение имеет обратную сторону. Люди отвергают то, чего не понимают. Вот и меня за неортодоксальные взгляды стали снова поносить. И я ушел. Продолжил странствовать, лечить и совершенствовать искусство. В природе много тайн. И все они могут послужить на благо людям. А человек – это главная тайна. «Удивительный человек, – подумал Гесер. – своим искусством он мог снискать себе великую славу и богатство. Любой монарх захотел бы себе такого чудотворца, который без магии способен исцелять смертельные раны. Но он живет, чтобы совершенствоваться. И не для себя, а для высшей цели – служения людям. Ах, какой бы он был Светлый, если бы оказался Иным. Знает ли он о существовании магии, не сказочной, а настоящей, сумрачной. Если и знает, то тщательно скрывает. Переводит все разговоры, так, чтобы я не понял. Человек… Ну, не может Иной так маскироваться от Высшего мага». – Ты много путешествовал. Часто встречал нечисть? – спросил он, чтобы уже расставить все точки над “i”. – Люди во всех краях говорят о нечисти. Везде есть свои мифы и легенды. Конечно, есть что-то непостижимое. Есть кровососы. Видел одержимых. Но я не верю в сказки. Уж больно они разные у всех народов. – А тех, кто борется с тьмой, встречал? – Конечно. В Европе не так давно каждый второй, называющий себя рыцарем, стремился уничтожить зло. Кто в крестовые походы шел, а кто ведьм выискивал. Не так важно, к чему стремиться человек, как то, какую цену другие платят за его стремление. Что толку с Инквизиции, коль они обычных женщин на костер посылают? Стоит одна ведьма жизни тысяч, убитых только за то, что были иными? – Иными? – переспросил Гесер, насторожившись. Неужели он на самом деле знает его тайну… – Иными, другими, не такими, как их односельчане. Кто-то красивее, кто-то умнее. Кому-то завидовали. А на кого-то злились. Это и есть Тьма, друг мой. Может ли стремление к свету нести деяния тьмы? Так вот… Мало тех, кто на самом деле Свет несет и Тьму освещает. «Опять он говорит такими словами. Ну, как понять, кто он?» – маг начинал злиться на самого себя. А Филипп продолжал: – Вот, люди походы собирали крестовые. За веру, за Свет шли. А на деле? Стоили их «светлые» намерения положенных жизней? Что вообще стоит жизни, этого высшего дара? – Ты правильно говоришь. Но ведь бывают случаи, когда нужно убивать. Когда смерть врага сможет спасти жизнь другим людям. Я убил вампиров. Они забрали много жизней. Детских. И еще продолжали бы забирать. – Твой вампир, который девочек убивал, был уже мертв. Согласись, убить мертвечину – не то же самое, что убить живого человека. Пока человек жив, у него есть шанс исправиться. Ты можешь сравнивать, сопоставлять, бросать на весы своей внутренней Фемиды жизнь одного и другого, вред и пользу от жизней. Но ты никогда не сможешь видеть того, что будет на самом деле. Так много в мире сплетается разных линей, судеб и воль. Никто не может предсказать, как развяжутся узлы событий. – Ты осуждаешь меня? – Конечно нет. Твой путь рыцарский. Он далек от святости. Но это тоже путь Света. Просто я хотел бы тебя оградить от многих ошибок. Да, ты и сам знаешь, в чем тебя подстерегает опасность. Ты сильный. И думаешь, что много знаешь. Но это не то знание, которое хранится в сердце и открывается, когда оно освещается Светом. Настоящая победа над Тьмой лишь та, которая происходит внутри человека. Так много людей, которые поднимают знамя веры, но ими движет лишь глупость. Чтобы бороться с демонами, сперва нужно победить своих собственных. Они живут в каждом. Будь ты хоть трижды прославленный воин Света и победитель нечисти, пока ты не сможешь отстраненно наблюдать за страстями, как будто это простые явления природы, они будут руководить тобой. Если сможешь держать их в душе на расстоянии хотя бы вытянутой руки, проанализировать и понять их природу, их глупость, тогда и решения твои будут чище. Тогда и вопрос целесообразности деяний не будет томить твое сердце. – Если бы ты жил на Востоке, тебя бы почитали за мудреца. Филипп хмыкнул и улыбнулся. – Подумай на досуге. А теперь выпей еще эликсира и поспи. Во сне тело лучше исцеляется. И мысли в порядок приходят. [...] Через три дня тело Гесера полностью обрело здоровье. Сила струилась, подчинялась воле мага легко и свободно. Он был готов вернуться к тому, зачем приехал в эту страну – защищать дело Света, чтить Великий Договор и равновесие. Но уходить не хотелось. Этот мудрый человек, который вернул его к жизни, вызывал у Великого мага уважение и почтение, которое обычно испытывают дети к родителям. Любимым и кажущимся высшим авторитетом. На которых хочется ровняться, вырасти и стать таким же. – Филипп, не знаю, как тебя благодарить. Ты спас мне жизнь. Можно сказать, второй раз родил меня. Будь ты постарше, я бы назвал тебя вторым отцом… – Тибетский маг обнял мужчину, чувствуя, что глаза стали влажными. – Береги себя, светлый человек, – сказал Филипп. – Тебе многое еще нужно свершить. Не задерживайся в этой стране. Она не для тебя. Ты не можешь без Востока. Но и Запад тебя не отпустит. Найди себе место между ними. Он говорил, словно Иной, видящий что-то наперед, читающий в Сумраке. Но Гесер знал, что он просто мудрый человек, имеющий большой ум и опыт. Опыт, который он сумел собрать за короткую человеческую жизнь. Такой, который многие Иные, прожившие века, не приобретут. На всякий случай маг все-таки еще раз посмотрел сквозь Сумрак. Нет. Все-таки человек… Лекарь протянул руку и разжал пальцы. На ладони лежал круглый талисман. Сквозь его ушко был продет тонкий кожаный шнурок. – Возьми это. В память обо мне. Когда придет время, подаришь тому, кому он будет нужен. Никакой магии. Просто металлическая круглая пластина с трехцветным пламенем в виде королевской лилии. Надев талисман, маг почувствовал, что он теплый. Вернее, тепло исходило от него. И это было не тепло рук мужчины, согревшее металл. Скорее уж тепло его сердца, так щедро и безвозмездно дарующее людям добро.