Пьяные танцы

Левой рукой, с неимоверным трудом, но я таки доделала главу! :) Как всегда читаем под музыку и ставим нужные композиции, указанные в тексте. А пока ставим: Nickelback – When We Stand Together Ken Will Morton – Devil in Me Motley Crue – Chicks = Trouble З.Ы: прода будет сегодня ночью - почти готова))) _____________________________________________________________ Выйдя из ванной Мора невольно поежилась – после влажного, горячего воздуха в гостиной было как-то непривычно холодно. В поисках чего-нибудь теплого и мягкого, девушка наткнулась на клетчатый плед, в котором еще не совсем обсохший Хиддлс флегматично смотрел модный показ от Джона Гальяно. Беззвучно хихикнув, Мора подкралась к дивану и наклонилась к самому уху Тома: - Что это ты тут делаешь?.. - О женщины, вам имя - вероломство! – Хиддлс подпрыгнул шуганым зайцем и картинно схватился за сердце - Ты что творишь? Меня чуть кондратий не хватил! - Извини, просто странно видеть мужчину, так увлеченно наблюдающего за модным показом, - девушка сложила руки на груди и иронично улыбнулась, - Хотела ввергнуть тебя в пучины стыда и оправданий. - Какой стыд? Это же Гальяно! – Угу, человек, который, судя по всему, черпает вдохновение из плотного общения с тяжелыми наркотиками. - Неважно, откуда он его черпает - взгляни как тонко сшито каждое платье, как продуманы детали, – мужчина на секунду замолк, наблюдая за дефелирующей по подиуму частично облаченной в рыцарские доспехи моделью в богохульно испорченном цветными порошками вечернем платье. – Он самый настоящий поэт, только вместо эпитетов у него ткань, вместо метафор – нити, а сюжетные повороты он заменяет железом, краской, пылью и огнем… Это… Это просто потрясающе. - А по-моему это жуткий треш и ему бы не помешало пару раз сходить к психиатру… – Мора бросила на экран полный сочувствия взгляд, - Хотя пары раз тут определенно мало. По подиуму шла замотанная в бесконечные слои ядовито-бирюзового платья и вырвиглазно-желтого пальто модель, а со шляпы, больше похожей на сомбреро с обвисшими полями сыпалась пыль: - А этим он что по-твоему хотел сказать? - девушка саркастично поджала губы и изогнула правую бровь, - Что все напраслина, всё — тлен и суета, порой и счастье в силах стать бедою, а я — не тот; и ты уже — не та, и виски даже кажется водою... Мора драматично прикрыла ладонью полное неизбывного трагизма лицо, но через секунду уже заходилась от смеха - Том затащил ее на диван и беспощадно щекотал. - Ахаха, ухухуууу, аааа, все-все-все, сдаюсь, признаю – была не права! – продолжая звонко смеяться, девушка примирительно выставила перед собой руки. - Не ценишь ты искусство, Мора… - Вот когда жирная баба топчет несколько кило масла на подиуме и при этом вяло танцует сальсу – вот это искусство, а Гальяно это так, попса! – съязвила девушка. - Я знал, что ты это скаАПЧХИИИЕАА! – от мощного чиха Том согнулся пополам и чуть не вписался лбом в лежащую перед ним гостью, - прости пожалуйста, я… - Будь здоров! Простуда штука коварная, только и ждет, чтобы напастьаааАПЧХЕ! - девушка недовольно опустила многозначительно взвившийся к потолку палец и вытерла нечаянно заплеваную щеку Тома - И момент нападения мы, похоже, эпически просрали … - У нас еще есть шанс отбросить врага назад, пока он не успел укрепить свои позиции! - Только не говори мне о горячем пиве… - Ну во-первых, не горячее, а теплое, а, во-вторых, там куча других ингридиентов! Корица, гвоздика, яичные желтки… - Том продолжал перечислять компоненты лечебного зелья, но Мора его уже не слушала – страдальчески застонав девушка уткнулась лицом в подушку, - … и у меня как раз в холодильнике стоит бутылка. Так что готовься к блицкригу и предсмертным воплям врага, рядовой. - Отвратительная, несъедобная дрянь - о да, как раз в английском стиле. Может все-таки оставим ее в живых? Демократия там, все дела… - девушка с надеждой посмотрела на Хиддлса. - Отставить нытье, боец - на войне все средства хороши! – отдав честь и сияя как новый пятак, Том умчался на кухню и гремя посудой принялся за готовку «лекарства». Энтузиазм Хиддлса был настолько заразителен, что девушка поплелась на кухню оказывать доморощенному лекарю посильную помощь. Хотя бы моральную. Через пару минут пиво, растертые с сахаром в пену желтки и специи были тщательно смешаны и поставлены на огонь. «Чудо-хрючево», как его про себя окрестила Мора, быстро закипело и теперь медленно, с тошнотворным хлюпаньем выплевывало на поверхность крупные пузыри. Девушка сморщила нос и с отвращением заглянула в кастрюлю из-за локтя Тома. Пахло зелье приятно – специями и хлебом, но вот внешний вид как-то не воодушевлял: - Выглядит как смесь ушной серы и прокисшего кофе с молоком – глядя на выступающие на поверхности пузырей мелкие желтоватые комочки, Мора скуксилась еще сильнее. - Не хнычь, это не так плохо как кажется. Ну и плюс ко всему правда помогает, - честные, но так лукаво улыбающиеся глаза актера почему-то заставили поверить в истинность сказанного. Взяв свою порцию лечебной жижи, девушка направилась в гостиную, где тут же замоталась в плед. Том по пути с кухни что-то ей рассказывал, но Мора его не слушала - кожу противно покалывало, щеки горели и вообще ее знобило и жутко клонило в сон. Хиддлс на несколько секунд завис возле погрустневшей гостьи, задумчиво отпил из кружки и умчался в спальню. Мора удивленно проследила взглядом траекторию его движения и вернулась к переключению каналов. В этот раз повезло больше - она наткнулась на SNL. На экране Тимберлейк в костюме пиццы изображал промоутера, воюющего за потенциальных клиентов со своим унылым старшим коллегой. Юмор был простым и абсурдным, но Море нравилось – она смеялась, пила уже не кажущийся таким отвратительным странный напиток и шевелила торчащими из-под пледа босыми ногами. Неожиданное прикосновение к голой пятке заставило ее дернуться и резко подобрать под себя ноги, отчего по кружке прошло мини-цунами, чуть не затопившее ни в чем неповинный плед. Но Море повезло – коварное пойло ограничилось тем, что нарисовало ей впечатляющие пивные усы и теперь, глумливо пенясь, стекало по подбородку. Том глядя на недовольно утирающую лицо девушку не смог сдержать смеха: - Ехехе, ты чего такая нервная? Будто тебя бугимен за ногу укусил. - Я сейчас этому бугимену пяткой в нос двину!!! - Считай это расплатой за мой недавний почти-инфаркт – Том ребячески подмигнул, - Давай сюда лапки. Злиться на стоящего перед ней на коленях мужчину было невозможно уже хотя бы из-за его улыбки – очарователен засранец до невозможности! Тем не менее, ноги Мора протянула ему с опаской – кто его знает, еще перехватит за коленки, чтобы не брыкалась, и защекочет насмерть! Но Том всего лишь аккуратно натянул на нее мягкие клетчатые носки: пятка, конечно, оказалась где-то в середине щиколотки и Море они почти сошли за гольфы, но в носках было очень тепло и почему-то сразу cтало лучше. - Какой у тебя размер ноги? – актер внимательно рассматривал крошечную стопу девушки, которая не превосходила размерами его изящную ладонь. - Тридцать четвертый. А ты со всеми болезными носками делишься? - Мало кто из них оказывается у меня дома – Хиддлс заботливо прикрыл ноги девушки пледом и сел рядом. Шоу закончилось, начался какой-то дурацкий сериал. Главная героиня, до смешного неправдоподобно изображая страх и ужас, с визгом убегала от какого-то упыря. Бред. Следующим каналом оказался MTV. Переглянувшись, пара решила, что нигеры, читающие реп о жирных задницах, золотых зубах и крутых тачках менее травмоопасны для психики, чем бездарный вампирский сериал. Том, прикончил свою порцию горячего пивного мессива и зябко поежился: - Пойду погреюсь под душем. Я не долго, не скучай, - на полпути к ванной, актер обернулся, - но если вдруг заскучаешь, то возле телека стоит приставка – не стесняйся, играй. Приставка… Заманчиво, но играть сейчас совершенно не хотелось. Мора поставила на журнальный столик чашку с недопитым лекарством и, вслушиваясь в доносящийся из ванной плеск воды, думала о странной ситуации, в которой ее угораздило оказаться: «И какого черта я не послала его в Макартуре?.. Хотя нет, какого рожна я ему оставила свой номер? Дура дура ДУРА! Может он бы тогда и не пошел в этот долбанный парк, мы не встретились и все бы было нормально…». - Признайся, ты ведь была рада его видеть. И «нормально» тебе уже не нужно. – елейно отозвался внутренний голос. - Нет. - Детка, может это и прокатит с другими, но себе-то врать зачем? - Я не знаю… Не хочу ничего. Это глупо и неправильно. Нам не по 15 лет, чтобы… - Чтобы что? Верить в любовь? – голос иронично хихикнул. - Какая к черту любовь?! Мы переспали по пьяни, после такого не влюбляются! - А кто сказал, что ты влюбилась после?.. - Я не влюбилась! – уже вслух буркнула Мора. *** включаем Audiomachine – City of hope *** Девушка убеждала себя, что это просто очередное увлечение – короткое, как фотоаппаратная вспышка, как гаснущая на ветру искра от костра, как… Да собственно не важно. Важно то, что она не умела любить и прекрасно это осознавала – любые отношения, любые мужчины приедались ей уже буквально через пару недель. Но тогда почему в солнечном сплетении при мысли о нем становится так горячо и легко, а от мысли, что она больше не увидит его улыбающиеся глаза или не сможет к нему прикоснуться так неприятно холодеют руки и сердце сжимается, отказываясь биться? Новые, странные ощущения… И если эта смесь страхов и неуверенности и есть любовь, то люди - конченые психопаты! Как ради такого можно совершать подвиги, развязывать войны, писать стихи? Как можно жить и радоваться, осознавая, что кто-то крепко держит твою душу в руках, и случись что, к тебе она уже не вернется – так и останется безвольно лежать в безразличных, открытых ладонях, либо будет жестоко растоптана и развеяна бесплотным прахом по ветру… Страшно. Страшнее всего то, что любимый мужчина всегда, вольно или невольно, вторгается во внутренний мир женщины, исследует его, изучает, любопытно дергает за струны и ниточки, узнавая, что заставляет ее смеяться, отчего глаза блестят прекраснее звезд на южном небе, а что способно заставить плакать и страдать. Такое вмешательство, даже кратковременное, заставляет душу меняться, перестраиваться так, чтобы было комфортно и ей и исследователю. Если мужчина уходит быстро, то маленькая вселенная легко возвращается к исходному состоянию, а то и вовсе не меняется, ведь сейчас мало кого волнуют глубинные аспекты личности. Но когда женщина сама приглашает мужчину в свой мир, открывая его нараспашку… вот тут то и начинаются проблемы. Бесконечно расширяющаяся, растущая от любви душа дает любимому все больше простора для изучения и сама осторожно познает его: они смешиваются, диффузируют, объединяются и опоры мироздания влюбленной женщины слабеют, а в особо тяжелых случаях и вовсе исчезают, замененные надежной, сильной мужской спиной. Такое способен выдержать далеко не каждый – мужчины вырождаются, героев и рыцарей не стало, а большинство душевно-немощных хлюпиков до дрожи в коленках пугают излишняя любовь, доверие и открытость. И вот через много лет, или несколько месяцев, мужчина уходит, и мир несчастной влюбленной разбит, уничтожен и обращен в пыль. Восстановить его уже невозможно – женщина потеряна, душевное равновесие утрачено, а вера в людей зверски растерзана кровожадным предательством и безразличием. В результате следующий мужчина получает озлобленную, нервную, ревнивую фурию, а не кроткого ангела-хранителя, который был бы ему и лучшим другом, и любовницей и самой надежной опорой, всегда способной утешить и понять, с тихой улыбкой гладя родной теплой ладошкой по буйной голове. Скажи это любой женщине, и она уверенно возразит, что она умнее и с ней такого точно не произойдет, она знает чем это может обернуться и будет осторожна… Только вот любовь осторожности не терпит и тихонько душит ее подушкой, пока осоловевшие от любви Евы этого не замечают, и все идет по уже привычной, проторенной дорожке – любовь, разрыв, боль, ненависть… Возможно поэтому в мире так мало настоящей любви – прекрасный пол разучился прощать и слишком любит упиваться жалостью к самим себе. Мора верила в любовь и знала чем она чревата, поэтому слишком ценила свое внутреннее равновесие и пока не спешила делить его с кем-нибудь еще. Она понимала, что однажды полюбит, узнает каково это, но даже не предполагала, что это произойдет в таком странном и отчасти нелепом контексте, противоречащим здравому смыслу, логике, морали и еще целой куче вещей. И тем не менее, Тому она почему-то верила и чувствовала, что даже если ничего не получится, она останется собой, мир не рухнет и она не побоится начать сначала. «И что мне теперь делать? Что ему сказать, как себя вести? Господи, и тут Тимберлейк… А ведь Том и правда хороший - настоящий, добрый, заботливый... Дурак немного, но хороший. И руки у него теплые…» - мысли становились все путаннее и тише, и Мора медленно погружалась в сон, уже совершенно не обращая внимания на доносящийся из динамиков голос певца.