Двое

Близнецы светили немилосердно. Под их лучами пропадали все цвета, и окружающее пространство казалось одинаково бело-желтым с резкими чернильными тенями от строений. Попадаешь в такую тень, и тут же понимаешь, как она обманчива: вместо прохлады — такая же жара и духота. Улицы городка опустели. Вся жизнь переместилась внутрь небольших, приземистых сооружений, неказистых, но сохраняющих прохладу даже в разгар татуинского дня. Без особой надобности никто выйти наружу не стремился. В кантине «Малютка» было пока мало народу. Хозяин меланхолично протирал грязной салфеткой стаканы сомнительной чистоты, а дроиды — уборщики шныряли между столами, пытаясь хоть немножко оправдать свое название. Дверь распахнулась, впуская на минуту яркий, белый солнечный свет и тут же захлопнулась, спасая прохладу в помещении. Бармен вскинул глаза, любопытствуя, и тут же опустил их снова, изображая полное равнодушие. А что, собственно, волноваться? Под столешницей, прямо под рукой, спрятан сенсор тревоги. В случае чего…. Впрочем, от этого посетителя не должно было быть никаких проблем, хоть и звали его: сумасшедший Бен. Но это так, прозвище. Беспокойства от него никогда не было. Просто живет себе человек. Тихо. Скромно. Иногда исчезая из поля зрения ненадолго. Так ведь на этой планете у кого только и нет каких-нибудь темных дел? Между тем, фигура в потрепанном, выцветшем до светло-коричнево-белого цвета плаще не торопясь, прошла в дальний «наблюдательный» угол и пристроилась за покачивающийся на подломанной ножке стол. Для непривычного человека, впервые посетившего Татуин, непонятно, как здесь можно жить. Когда Оби-Ван Кеноби, появился здесь 15 лет назад, он тоже задавался этим вопросом. Но в его тогдашнем состоянии Татуин был, пожалуй, лучшим местом на земле. Ночью он все еще просыпался в холодном поту от приснившегося пламени Мустафара. Он смотрел в темноту невидящими глазами и перед его внутреннем взором все еще пылали вулканы. А в ночной тишине он слышал… Оби- Ван со всех сил сжимал уши ладонями. По лбу тек холодный пот. Потом наступало утро и все казалось не так плохо, но где-то там, в подсознании по — прежнему проносились видения минувшей ночи, корчилась в муках фигура обожженного человека. И напрасно он вспоминал разумные доводы учителя Йоды: «Выполнил свой долг ты. Спас мир от ситха ты.» Не помогало. И сколько бы сам ни пытался убедить себя, что сражался с порождением темной стороны Силы — забыть не получалось. И на мальчика, которого он привез Ларсам, было тяжело смотреть. Как будто он напоминал ему нечто постыдное, тяжелое, что хотелось и не могло забыться. Со временем боль притупилась. Болело где-то глубоко внутри, изредка выплескиваясь ночными кошмарами. Но наконец он смог спокойно осмотреться и понять, куда его забросила судьба. Сила помогла ему. Там, где другие видели лишь бездушные камни, он чувствовал жизнь. Она была повсюду, и она потихоньку возвращалась в него самого, но прошло еще несколько лет, прежде чем он смог посмотреть без внутренней борьбы на голубоглазого светловолосого ребенка, деловито разбирающего какого-то дроида в мастерской дяди. Оби-Ван даже не заметил, как сзади подошел Оуэн и тоже посмотрел на мальчика: «Помощник растет!» — буркнул себе под нос и пошел по своим делам. Оби-Ван подумал немного и последовал за хозяином. В доме Беру накрывала на стол. Посмотрела на вошедшего мужа, тот демонстративно прошел в освежитель, вздохнула и предложила: -Бен, может, поужинаешь с нами. Так повторялось из раза в раз каждый его визит сюда. Кеноби не торопясь кивнул: -Спасибо, Беру, не откажусь. За столом царила не сказать, чтобы праздничная атмосфера в честь прихода гостя. Но и открыто его не игнорировали. Скорее воспринимали как неизбежное зло. Кеноби к этому относился философски. Наконец Оуэн заговорил: -Не подумай конечно чего такого, Бен… Но не пойму я, чего ты сюда ходишь? Мальчишку пристроил. Видишь ведь, хорошо ему здесь. Чего тебе еще? Оби-Ван постарался скрыть улыбку. Такой разговор с разными вариациями Оуэн заводил почти каждый раз, когда его навещал Кеноби. -Ты знаешь, Оуэн. Вам меня придется терпеть. -Знаю, знаю… — Оуэн вздохнул и посмотрел на Люка. — Угощайся, вот… — и он махнул рукой в сторону стола. Кеноби, не торопясь взял лепешку из печеного местного аналога потата, напоминающую, по консистенции хлебную, только более острую, и наложил на нее большой лист местного аналога салата. На тарелке перед ним лежало аппетитно пахнущее рагу: овощи и немного мяса. Беру умела готовить. На некоторое время беседа замолкла. Оуэн исподтишка разглядывал незваного гостя. Тот тоже молчал. Во время еды разговаривать было не принято. «Ишь ты, знает вежество» — не мог не признать он. Наконец обед был закончен, Люк уткнулся в стакан с синим молоком, а взрослые налили себе по чашечке горячего, сильно приправленного местной пряностью кафа. Каф обжигал, а пряность — наоборот, охлаждала. Кеноби вздохнул, он знал, что сейчас будет, и начал обычный разговор: -Мальчика надо учить, Оуэн. -Опять ты за свое, — с каким-то жалостливым сожалением Оуэн покачал головой, — ну что ты за человек такой! Сказал же тебе: никакой учебы! Хочешь, что бы как его….- Ларс наткнулся на предостерегающий взгляд Беру, и резко закончил, — голову потерял?! Кеноби собирался возразить, такие споры у них происходили уже не раз, но тут почти из-под стола раздался детский голосок: -Дядя! А как это: «Потерять голову»? Кеноби прикусил губу, а Беру торопливо проговорила: -Пойдем, милый, тебе спать уже пора. Я тебе про хитрого контрабандиста расскажу. Хочешь послушать, как он обманул хатта? -Но дядя обещал мне показать нового дроида! — возмутился мальчик, стараясь выторговать как можно больше из создавшейся ситуации. -Завтра покажу, если сейчас ляжешь, — грозно сказал Оуэн. -Да? Ну, ладно, — мальчик неохотно вылез из-за стола и подошел к дяде, тот наклонился и неловко потрепал светлую макушку. -Иди, иди, давай, спокойной ночи! — и легонько хлопнул ниже спины. -Спокойной ночи! — звонко выкрикнул ребенок и повернулся к Кеноби, — спокойной ночи, дядя Бен! — после чего, наконец, позволил себя увести. Оуэн покосился ему вслед и снова уставился в чашку. -Ты, вроде, человек неглупый. Сам посуди: научишь ты его этой своей Силе и что хорошего? Выучится, потянет его как отца …неизвестно куда… И закончит как отец, не приведи звезды! А здесь у него и дом, и кусок хлеба. Да и нам с Беру в старости…. — Оуэн замолчал, потом махнул рукой, - э, да что там говорить! Оби- Ван помолчал. Все это он понимал. -Пойми и ты. Дар у него. Ты его не удержишь. -Будь он проклят этот дар! Одни несчастья от него! — Оуэн в сердцах отвернулся от гостя. В чем-то Кеноби был с ним согласен. — Ладно. Потом поговорим об этом. Не сейчас. Подрастет. Станет взрослее, поймет что почем, тогда и учи. А пока – нет! Не будет моего согласия. Оби-Ван вздохнул. Это было лучшее из того, на что он мог надеяться. Проводив гостя, Оуэн вернулся к столу и тяжело осел на стул. Беру тихо вышла из спальни и села напротив. -Да нет, — морщась, как от зубной боли, проговорил Оуэн, — не заберет он его. Не бойся. Договорились же: если берем мальчика — он целиком наш. Ну, может быть поучит его каким-то своим штукам, когда Люк подрастет, так все — равно же он наш. — Оуэн прихлопнул ладонью по столу, — Наш и точка. ------------------------- Выйдя от Ларсов, Кеноби вздохнул полной грудью и осмотрелся вокруг. Пока он сидел в гостях, сумерки сгустились, только далеко на горизонте сиял золотой полоской один из близнецов. А здесь, на востоке, уже сгустилась тьма и начинали мерцать наиболее яркие звезды. Отпускать гостя ночью в пустыню не принято, и Ларс привычно предложил джедаю остаться, но тот только поблагодарил. Пустыня со всеми ее обитателями была ему не страшна. Кеноби любил это время, когда жары не было, а ночной холод еще только выползал из-под одиноко стоящих скал. Оседлав потрепанный спидер, джедай двинулся в сторону своего жилища, но где-то посередине пути остановился у одинокого камня, откинул капюшон и посмотрел на звезды. Странно, но здесь, в центре пустыни удаленной планеты, он особо остро чувствовал свою причастность ко всему, что происходит в Галактике. Он давно уже научился прикрывать свое присутствие в Силе: еще в первые годы пребывания на Татуине. Теперь его силуэт в силовом пространстве не отличался… почти не отличался, от силуэта обычных живых существ. Но сейчас он решил раскрыться. Для него это было также необходимо, как глоток воздуха. Он вздохнул и погрузился в прозрачный омут и тут же увидел, почувствовал, как где-то на другом конце Галактики расползалось чернильное пятно ситского присутствия. Там что-то происходило. Что-то нехорошее. Истонченные, надорванные нити Силы тянулись к тому месту, расположенному за много парсеков отсюда. Боль сотен людей. Смерть. Да. Там что-то определенно происходило. Но внимательнее Оби-Ван присмотреться не мог. Его могли почувствовать. И все же…. Нет. Он резко оборвал контакт с Силой. Здесь, на Татуине, у него были свои приоритеты: «Дядя! Как это потерять голову?» А вот так и потерять! Вспомнился другой маленький мальчик, заворожено глядящий в звездное небо. Оби-Ван встряхнул головой. Жизнь дала ему второй шанс, и он, магистр-джедай, сделает все возможное, чтобы этот ребенок головы не потерял. ----------------------------------------- Новый взрыв потряс корабль. Послышались крики и стоны раненых. Несколько офицеров повалилось на палубу. Всполошно завыла очередная сирена, и с тихим лязгом стали падать аварийные переборки, задраивая место взрыва. Главная рубка была разбита. А ведь начиналось все вполне тривиально. Наш крейсер в сопровождении двух канонерок возвращался из рейда по территориям бывших конфедератов. Надо было пугануть тех, кто еще колебался, не решаясь присоединиться к Империи и выказать Императору Палпатину должное уважение. Боеприпасы и топливо были уже на исходе, когда Сила предупредила меня об опасности. Предупредить то предупредила, но сделать ничего было нельзя. Нам перекрыли выход в открытый космос и, следовательно, в гипер мы уйти не могли. С одной стороны был астероидный пояс, не то чтобы очень густой, но пройти сквозь него огромному кораблю было затруднительно, с другой — планета, а с третьей — противник — корабли классом выше нашего. Канонерки были разбиты сразу, мы едва успели подобрать уцелевших членов экипажа, а вот наш крейсер им оказался не по зубам. На 30-й минуте боя, мы все еще были «на плаву» и даже с остатками щитов. -Переключить управление на резервный мостик. Почему замедлили ход? — «Только не сейчас, взмолился я, — только не это!» —, но судьба оказалась к нам сурова. -Сэр! Двигатель поврежден. Механики уже чинят. Но нужно время! — Молодой лейтенантик, по щеке которого текла струйка крови, торопливо отсалютовал. Корабль потряс новый взрыв, еще немного и генератор энергии щитов сдохнет совсем, а вместе с ним и мы. Палуба попыталась уйти из-под ног, и это ей почти удалось. Я придержал лейтенанта и огляделся. На этот раз щиты выдержали. Надолго ли? Надо было что-то решать. -Сколько им еще времени понадобится? -Пятнадцать минут, сэр! — лейтенант сделал попытку вытереть кровь, но только размазал. Долго. Слишком долго…. Не обращая больше внимания на лейтенанта, направился на резервный мостик. Он еще нормально функционировал, позволяя насколько это возможно, управлять кораблем. -Починили, сэр! — механик в расстегнутом кителе нагнал меня уже у рубки задолго до обозначенного срока. — Так пусть запускают! Немедленно! — Не выдержал я, срываясь на крик, хотя вокодер равнодушно передал холодный приказ, и снова обернулся к вражескому ИЗР. Было видно даже невооруженным глазом его хищно нацеленные в нашу сторону орудия. Крейсер дрогнул и стал медленно разворачиваться, уходя из — под удара. Медленно. Очень медленно. «Не успеваем» — понял я. И щитов никаких. Но что-то делать было надо. Я пошел, почти побежал к одному из немногих тяжелых орудий, оставшихся в центральной части. После того, как полетел главный генератор, резервного едва хватало на работу оборудования в аварийной ситуации, поэтому батареи были ничем не прикрыты и несколько из них уже превратилось в утиль. Еще немного и наша посудина вся превратится в кучу ненужного хлама. Но еще не превратилась. Мы еще… поборемся… Я пристроился за прицелом. Он не действовал. Но это не важно. Важно, что орудие еще могло стрелять. Пот заливал глаза, и не было возможности его вытереть. Я погрузился в Силу.. выровнял дыхание… У меня был только один шанс. На большее энергии в орудийных батареях не хватит. Я потянул за рычажок пуска, надавил на сенсор и алый, толстый луч хищно протянулся к вражескому крейсеру. Секунду ничего не происходило, а потом, главная башня как — то странно зашевелилась и в следующее мгновение смялась. Вакуум хищно пожирал подкинутую жертву. А у нас появилось время на разворот. Но это не решало проблемы. Точнее — решало только временно. Я снова вернулся на мостик. Капитан крейсера ждал в рубке. -Уходим в астероиды. -Навигационная система повреждена и щиты… — негромко ответил тот. — Всмятку раздавят. -Не раздавят. Я поведу сам. Переключите на меня навигацию. Всю энергию на передние щиты и орудия в носовой части. -Противник… — Сейчас это неважно. Я никогда не делал ничего подобного, но постарался загнать свои сомнения глубоко внутрь. Я не имел права на слабость. Не сейчас. Закрыв глаза, я погрузился в океан Силы, одновременно ощущая на себе напряженные взгляды людей, находящихся в рубке. Сила потихоньку закручивалась вокруг меня в тугую спираль, заключая в плотный кокон, и я растворялся в этом коконе, одновременно подпитываясь страхом, болью, гневом окружающих меня людей. Щиты у нас сдохли где-то на середине пути. Орудия — еще раньше. Как сквозь толстую вату я слышал доклады офицеров и им отвечал мой голос, отдавая приказания, но сам я себя не ощущал. Мое тело словно растворилось в небытии, стало бесплотным. Время замедлило свой бег… Пояс мы прошли, сильно побитые астероидами, но живые и почти целые. Когда я понял, что впереди чистое пространство, на мгновение мне показалось, что сейчас упаду. Враг остался там, за преградой из астероидов. Сила схлынула с меня, стекла как струйки воды, осталась усталость, дошедшая до изнеможения. -Расчет точки входа-выхода из гипер, — приказал я и сам не поверил, что все закончилось.