Как в сказке

АННАБЕТ

________________

      Все сложнее, чем я себе представляла. Я твердо решила, что откажусь, когда наступит этот день. Но не тут-то было. Мама то и делала, что закатывала истерики и обвиняла меня в нерассудительности. Я, конечно, знала, что она будет не согласна с моим решением, но не ожидала такого всплеска эмоций. Наверное, хочет воспользоваться старой тактикой ― ее крик и ругань в детстве всегда заставляли меня слушать ее и делать то, чего она хочет. Но, с годами я научилась отстаивать свои права. Слава Богу, сейчас мама больше не пытается заставить меня завести разговор с кем-то или одеться так, как она предпочитает.       Но сегодняшний день ― исключение.       Мама мерила широкими шагами кухню, подставив указательный и большой пальцы к подбородку. Она слишком сильно хмурила брови, и я удивлялась, как у нее еще не заболела голова от напряжения.       ― Аннабет, ну нельзя же быть настолько бестактной! ― злилась мама.       ― И это говорит мне та, которая бросила семью ради работы...       ― Аннабет Чейз!       Она посмотрела на меня злобным взглядом, ее большие серые глаза, напоминающие тучи грозового неба, сломили бы любого, не считая меня. Ведь я унаследовала от нее точно такой же пронзительный взгляд, и ответила ей тем же.       ― Разве можно так разговаривать с матерью? ― спросила она сорвавшимся голосом.       ― Разве можно заставлять родную дочь делать то, чего она не хочет?       ― Прекрати! ― закричала она, махая рукой. ― Не смей так со мной разговаривать!       И я замолчала. Лишь уставилась на маму, до сих пор недоумевая о происходящем. Не проронив ни слова, я встала из-за стола и быстрым шагом направилась в свою комнату.       ― Аннабет Чейз, остановись, ― приказала мама, но ее уже никто не слушал.       Заперев дверь на замок, я упала на кровать. Насколько большим было желание вернуться домой! Всеми силами пыталась сдержать слезы, обхватила колени руками, но старания оказания оказались тщетными. Мэтью и Бобби повезло: у них не было настолько строгой и эгоистичной мамы, которая предпочла бы работу, а не родного ребенка. Я не раз думала, что мое рождение ― ошибка, и мама на самом деле не желала этого, поэтому так общается со мной. Но каждый раз, папа уверял меня об обратном. Он постоянно меня поддерживал, но, конечно, не забывал защищать маму. Наверно, до сих пор любит ее. Страшно было задаваться вопросом, любит ли до сих пор папу мама.       ― Аннабет, ― позвала она, стучась в дверь, на что я не ответила. ― Аннабет… прости меня.       Последние слова она прямо-таки выдавила из себя, настолько сложно ей было произнести их; она снова позвала меня. Демонстративно тяжело вздохнув, я встала с кровати и открыла дверь. Передо мной стояла женщина средних лет с длинными кудрявыми черными волосами и серыми большими глазами, из-за которых она не могла выглядеть доброй или милой. Лишь строгой, сильной, уверенной в себе.       ― Аннабет… ― Она многозначительно посмотрела на меня. Видимо, не хочет снова повторять эти слова.       Я устало кивнула.       ― Все нормально, ― соврала я. ― Можно мне… хотя бы немного подумать?       Её губы скривились в раздражении, а в глазах отразилась злость. Ей не понравились мои слова, но я не могла просто взять и согласиться. Не могла так сразу решиться и отправиться на Отбор. Нет, это буду уже не я.       ― Как скажешь, ― ледяным тоном согласилась мама. ― Дашь ответ завтра вечером. За ужином.       ― Хорошо.       Я закрыла за ней дверь.       ― Аннабет, все точно хорошо? ― казалось, в сотый раз спрашивал папа. Его голос звучал из трубки телефона, которого у нас в доме нет. Значит, наверняка он на работе и оттуда мне позвонил. А я же в роскошном доме мамы, где есть практически все необходимое. В том числе и телефон.       ― Ну, да, ― уклончиво ответила я.       ― Аннабе-е-ет, ― протянул папа, стараясь меня рассмешить и развести на разговор. Как всегда. Знает, что с мамой может быть не все хорошо.       ― Ну, ― начала я, осмотревшись по сторонам. Из кухни слышались звон посуды, журчание воды, льющейся из-под крана, и тихое пение мамы. ― Не совсем. Я… я не хочу на Отбор.       Из трубки послышался вздох отца. Он понял, все понял. Догадался, что мама специально позвала меня к себе домой накануне объявления об Отборе. Она нарочно все так подстроила, дабы добиться моего соглашения любыми способами, чтобы ей никто не мешал. Ведь таким образом она станет более известной и будет получать больше денег. Но это все, только в том случае, если меня выберут, что определённо было маловероятным.       ― Аннабет, ты только, ― сказал папа мягким голосом, ― не дави на нее.       ― Это кто тут на кого давит...       ― Знаю-знаю, у нее довольно жесткий характер. Но ты же сама знаешь, что с ней спорить практически невозможно, а с тобой тем более. ― (У меня вырвался смешок.) ― Когда вы спорите, остается молиться, чтобы вы не разгромили дом или еще чего хуже. Но, все же, постарайся вести себя разумно и не лезь сразу в спор и ор. Постарайся нормально и спокойно с ней поговорить.       ― Постараюсь, ― проговорила я, вздыхая. ― Но у меня не получится так, как у тебя.       ― Не забывай, ты и моя дочка тоже. У тебя мои шикарные волосы и звучный голос.       Я не удержалась и рассмеялась. Папа знал, как поднимать настроение людям. Всегда в детстве со мной играл и позволял мне то, чего не разрешала мама. Веселил меня, после трудного и унылого дня.       ― Хорошо, солнышко, мне пора. Сейчас начальство ругаться будет.       ― Хорошо, ― ответила я, улыбаясь. ― Спасибо пап.       Я намотала на палец провод от трубки.       ― Я люблю тебя.       ― Я тоже тебя люблю, солнышко.       И на этой милой ноте наш разговор был окончен. Я не заметила, как по лицу потекли едва заметные слезинки. Смахнув их, я направилась в гостиную.       По телевизору должны были показывать «Вести столицы», которые не стоило пропускать, ведь будут различные репортажи и новости об Отборе (мне не помешало бы хоть что-то услышать об этом). На самом деле, королевская семья не давала официального объявления об Отборе. Не пойми из-за чего в газетах, журналах и телепрограммах всплыли всевозможные слухи и предположения о начале очередного королевского «соревнования» за сердце принца.       Через минут пятнадцать на экране телевизора появился национальный герб, и заиграл гимн. Мы с мамой уселись на диван. Я с собой захватила пачку чипсов, а мозг тем временем отметил, что надо будет не забыть взять их с собой для Мэтью и Бобби. После окончания гимна появился репортер, который заговорил о последних политических изменениях страны: снова новые нападения повстанцев. Однако он не забыл заверить нас, жителей Иллеа, в том, что никакая опасность народу не грозила. Ну, несомненно. Дальше камеру переключили на выступление короля, в котором он рассказывал о «маленьких» происшествиях в некоторых регионах государства и также упомянул о нашей «безопасности». Далее на экране засветился Хирон Клиффорд ― всеми уважаемый человек, герой нашей страны, тот, кто возглавил многие военные походы, близкий друг королевской семьи и личная нянька наших принцев. Да, именно так, он лично воспитывал принцев.       ― Добрый вечер, дамы и господа, ― начал он, его темные волосы были красиво уложены назад, а на затылке красовались слабые кудряшки. ― Совсем недавно наш принц Персей Шрив отмечал свой восемнадцатый день рождения. Ну, на самом деле не только он, ― на этой фразе зал взорвался смехом и аплодисментами. Я потёрла переносицу, зажмурив глаза от переполняемого в зале убожества. ― И в случае такого торжества было приглашено множество гостей из соседних стран и уважаемых люди нашей страны. В тот знаменательный день принц Персей дал согласие на проведение Отбора!       Из экрана снова послышались аплодисменты зрителей. Мама гордо подняла голову и посмотрела на меня. Я отвела взгляд.       ― Отбор будет проводиться по старым традициям. Тридцать пять прекрасных леди будут идти до конца за сердце принца, но лишь одна заполучит его.       Показали принца Персея. Тот сидел без единой эмоции на лице, но как только он понял, что его физиономию являют на всю страну, обворожительно улыбнулся в камеру. Я без особого труда представила, как сотни девушек превратились в лужицу, умиляясь этому прекрасному «чуду». Ну, хорошо, что-то прекрасное в принце, наверное, было. Он имел, не буду врать… красивые, зеленые глаза. Но не просто зеленые, я не могла назвать их зелеными или даже изумрудными. Они напоминали бесконечное море с высокими волнами. Глаза цвета морской волны… Принц многим казался идеальным. Но я как-то… не хочу…       ― Я с радостью хочу известить вас о том, ― продолжил Хирон, когда камера переключилась на него, ― что девушки страны Иллеа, могут сдавать заполненные анкеты уже с завтрашнего дня. Отправляйтесь в административный центр вашего города или района, и я желаю вам удачи и веры в себя!       Зал в очередной раз взорвался аплодисментами, некоторые издавали громкий свист, также желая удачи девушкам. Камера показала величественного короля Герберта, прекрасную королеву Адель и сдержанного принца.       ― Что же, сейчас, я хотел бы пригласить на разговор принца Персея!       При его объявлении тот встал и направился к одному из двух красных кресел под бурными аплодисментами зрителей. Разговор, как ни странно, был о предстоящем Отборе. Тут и говорить нечего. Принц как всегда спокоен и сдержан, а Хирон игрив и смешон. На лице принца иногда проскальзывала неотразимая белоснежная улыбка, которая, по-моему, больше была похожа на усмешку.       ― Видишь, какой красавчик? ― неожиданно сказала мама. Я изумленно посмотрела на нее. ― Ну, говоря честно, он мне не сильно нравится, но как красив, чертёнок.       ― Мам!       Она рассмеялась, а я попыталась спрятать в волосах покрасневшие уши. Хотя… он и вправду красивый. Но это ни о чем не говорит.