Дурной характер

POV Клэри Я почувствовала, как по моему телу прошелся пучок ледяной энергии. Знаете, это чувство, когда видите какого-то человека, и будто током бьет. Будто по телу ударяет огромной силы метеорит. И именно в этот момент ты готов бежать куда угодно и делать, что угодно. Вот у меня сейчас такое чувство, будто я снова пережила все ужасы моей жизни: начиная от балета, заканчивая смертью родителей. Просто задумавшись над происходящим, меня не хило передернуло. Мое тело было готово убежать из этой комнаты и никогда не возвращаться сюда. Да что там из комнаты — из здания. Города! Страны! Материка, черт возьми, только чтобы никогда не встречаться с парнем, разрушившим мою жизнь. Не смотреть в его глаза, цвета горячего шоколада и не вдыхать его весенний запах духов. Однако, несмотря на все физические пререкания моего тела, я мужественно продолжала стоять на месте, буравя взглядом точку в стене. — Не ожидала же ты, что будешь бегать от него вечно? — спросил здравый смысл у меня в голове, — Что вы больше никогда не встретитесь? Вы из одной немногочисленной расы, Клэри. Вам все равно нужно было бы увидиться. И лучше сейчас, чем позже. — Лучше-позже, — крикнул страх, — Он сделал ей слишком больно! Рана должна зажить! — Было бы чему заживать… — каркнула ненависть, — Пусть пойдет и даст ему пощечину. Так будет лучше! — Заткнулись все! —  топнула ярость, — Пусть сама решает, — уже более спокойно ответили человечки в моей голове. Да, Кларисса. Ты сходишь с ума… Я все так же обездвижено сидела на мягком пуфике в маленькой каморке, не в силах подвинуть даже пальцем. Собрав всю свою волю в кулак и несколько раз моргнув, смахивая белую пелену с глаз, я перевела взгляд на Саймона, который по-мальчишески сжался под моим взглядом. Уж не знаю, насколько суров он был, но бедный друг смог лишь перевести взгляд куда-то в сторону. Резко выдохнув, я увидела, как белый пар распространяется около моих губ. Вот черт! Буквально через секунду, я поняла, насколько заморозила эту комнату, почему так странно на меня смотрел Саймон, и потом перевел взгляд на… Джейс! Резко вскочив с импровизированного стула и рьяно потирая кулаки друг об друга, я подскочила к Вейланду. Будто прячась за его спиной, я обратилась к другу: — Это он все организовал, да? — с долей боли, но спокойным голосом сказала я, продолжая греть ладони, — Это Марк организовал поездку в Нью-Йорк вместо Пенсильвании, и зал, и танцоров, черт бы его побрал! Это было его идеей затащить меня сюда? — я уже не сдерживала своего крика и буравила своего «друга» убийственным взглядом а-ля «соврешь- печень руками выдеру», на что он покорно кивнул, — И где же он? Где он прячется? Хочет поговорить — пусть выходит! — орала я, бегая по комнате, пиная мягкие стулья под испуганные взгляды парней. На последнюю реплику Саймон вскочил со своего места, встал передо мной, преграждая путь к другим подушкам и взяв за плечи немного встряхнул. — Да, я врал! Врал по поводу того, что мы здесь делаем. Врал в парке. Врал тебе в лицо! Но поверь то, что Марк стоит в пробке на границе штатов, я не лгу! Этот идиот вчера решил поехать на вечеринку за штат. Далеко за штат, выпил там и уснул! А сейчас кровью и потом пытается добраться сюда! Он хотел встретить тебя здесь, с цветами и извинениями. Он очень хотел, чтобы ты снова к нему вернулась. Умоляю, спаси нас! Спой, станцуй, развлеки народ, как угодно. Иначе мы попадем на деньги. На большие деньги! — резко выдохнув и жалобно сведя брови на переносице, брюнет добавил, — Ради нашей дружбы, Клэр. Пожалуйста, — тяжело сглотнув, Саймон поставил точку своей яростной тирады. До этого жалобный и местами злой взгляд смягчился, парень отпустил мои, наверное, посиневшие плечи и отошел на шаг назад. Чуть успокоившись, я опустила глаза в пол, а чуть позже и вовсе закрыла их для того, чтобы обдумать все происходящее заново. Что делать?— будто эхом прозвучало в моей голове. Какое вообще к чертям пение? Я не пела два года, и сейчас, наверняка, даже самую простую ноту взять не смогу. Хотя… Если постараться, конечно, можно все вспомнить, но есть другая проблема… Марк. Одно имя, а сколько боли. Перед глазами сразу всплывает несколько моментов нашей совместной жизни: как он любил гладить меня по волосам и наматывать непослушные кудри на свои пальцы, целовать меня в мочку уха и нашептывать слова любви, проводить носом по моей шее, обжигая кожу горячим дыханием. Но все это было ложью! Грязной ложью! И нужна я была ему только для удовлетворения своих грязных потребностей! Но, с другой стороны, я не могу бегать от него вечно. Нам нужно поговорить. Тогда, шесть месяцев назад, я буквально убегала из дома, чтобы только не быть рядом с изменщиком, благодаря чему нам не удалось поговорить. Многие говорят, что со временем боль уходит. Ничего подобного. Она лишь притупляется, позволяя дышать и ничего более. Из моих душевных терзаний меня вывела рука, нежно притянувшая мое тело к чьей-то мощной спине и губы, легко поцеловавшие в затылок. — Ты должна помочь им. А я буду рядом… — прошептал Джейс мне на ухо. Я почувствовала его тепло, его сильные руки, обнимающие меня. Я почувствовала его поддержку. Резко разомкнув глаза, я обратила взор своих зеленых глаз на вошедшего в ступр от всей этой ситуации Саймона: — Где я могу взять микрофон? — Давай, давай, давай, давай… — уже злостно бурчал Джейс, толкая меня ближе к кулисам, на что я яростно пыталась тормозить ногами, руками, цепляясь за все, что можно: стойки с инструментами, микрофонами, за режиссеров и даже Саймона. Но все было тщетно, ведь блондин ни на секунду не переставал толкать меня к пункту назначения. — И зачем я вообще согласилась?!— с долей недоумения спрашивала я сама себя, — Вот что мне в зале не стоялось, а? Тянет же мою задницу на приключения! Еще и Марк… Чеерт! Наконец дотолкав меня до сцены, Джейс отдал меня на растерзание операторщикам. Множество людей сражу же подбежали ко мне и начали выполнять свои прямые обязанности. Одни разглаживали специально помятую рубашку, другие подкрашивали губы, меняя мой и без того потрепанный макияж. Несколько мужчин принялись цеплять на меня какие-то провода, двигая мое тело, как только могут, и передавая друг другу, как газировку у подростков, что, несомненно, рассмешило бы меня, если бы не вся эта ситуация. Я на сцене? Даже представить не могу. Раньше я была очень веселой, лучезарной, за что меня все всегда любили. А сейчас… Израненная и замкнутая. Кому такая нужна? Если честно, меня немного напрягало насмехающееся лицо Джейса, поэтому, театрально закатив глаза и показав свой длинный язык, я начала крутить головой, осматривая людей около себя. И какого же было мое удивление когда всего в трех метрах от себя я увидела Саймона. Он слегка перепрыгивал с ноги на ногу, наклоняя голову и глубоко дыша. Наверное, способ успокоения.— догадалась я. Какой к черту способ успокоения? Он же не выходит на сцену! Я слегка притопнула правой ногой, чем напугала людей, стоящих около меня, и, воспользовавшись их замешательством, проскользнула между двумя толстыми мужчинами, тем самым оказавшись прямо напротив Льюиса. — Что ты делаешь? — спросила я, действительно не понимая, зачем друг выходит на сцену вместе со мной. — В общем… — он замялся, — Я понял, что нельзя переваливать проблемы нашей группы на тебя. Ведь ты не виновата, что я затащил тебя на наше выступление, да еще и соврал. Я так не могу, — он остановился, посмотрел строго вперед, прищурился и выпрямил спину, будто готовясь к забегу, — Я сейчас пойду на сцену и скажу всем, что мы безответственные сволочи и концерта не будет! — Будет! — воскликнула, уже по привычке притопнув ногой, — Вы мои друзья! И как ты вообще мог сказать что это только ваша проблема? Я помогу! Ты не должен один отдуваться за ошибку одного идиота! Я спою, ясно? Спою, — сбавив голос до минимума сказала я, мягко погладив Сая по щеке, — Все будет хорошо. — Ты лучшая, — так же тихо сказал парень и обнял меня. Теплые объятия действовали на меня безумно расслабляюще и релаксирующе… — Выход через пять минут! — прокричала девушка с микрофоном, кепкой и непонятным под дном с тетрадью. Тут же меня опять облепили стилисты, припудривая мое лицо, от чего я резко закашлялась. — Три минуты! — проорала все та же девушка, скрываясь за поворотом. Куда она постоянно уходит? Чеерт… Только без паники, без паники! Дыши, дыши. Вдох, выдох, вдох… Ты же уже делала это раньше, верно? Ну и сейчас сможешь! Ты же Кларисса Адель Моргенштерн, черт возьми! Что вообще в этом такого сложного? Просто выйти и спеть! Спеть перед таким количеством людей… Коленки медленно начинали трястись и приходило осознание того, что я иду в свет! Меня покажут по телевизору. Боже. Да еще и Джейс куда-то делся. — Волнуешься? — спросил нежный баритон откуда-то из-за спины. Резко развернувшись на пятках и демонстративно помахав руками перед собой, тем самым разогнав всех людей, я мгновенно нырнула в теплые объятия парня. — Очень. Боже, как же я волнуюсь, — на выдохе произнесла я, заглянув в глаза, ничего не понимающему парню. Его всегда горячие пальцы медленно коснулись моей спины и поясницы, а глаза налились теплым оттенком золота, предавая мне невероятной уверенности. Что этот парень делает со мной?! — Все будет хорошо, кукла, — Сказал Джейс чуть нагнувшись и соприкоснувшись со мной носом. Я блаженно прикрыла глаза. Настал по истине романтический момент. Его дыхание обжигало мои губы. Его глаза продирали мою душу насквозь. Его прикосновения заставляли меня трепетать. И вот я потянулась к его невероятно манящим алым губам и… — Тридцать секунд! — Сучка! — тихо выругалась я, на что блондин тихо рассмеялся и, слегка шлепнув меня по упругой попе, выпустил из своих объятий. — Помни: мы еще не закончили, — сексуально улыбнулся он, — И удачи, Клэр. Подарив ему ответную улыбку, я скрылась за сценой вместе с Саймоном. — Леди и джентльмены… — безумно официально начал Саймон или Симон, каково было его сценическое имя, пытаясь утихомирить потную и разбушевавшуюся толпу, что вышло у него весьма неплохо. Еще секунду назад никто не обращал внимания на сцену, а сейчас же сотни и, кажется, тысячи девчонок завизжали, от чего я нервно переступила с ноги на ногу и потеребила мочку уха. Немного прислушавшись, можно было услышать восхищающиеся возгласы девчонок и их коронные пикап фразы «Мы любим тебя!», «Ты лучший!», «Я хочу от тебя детей!», да… Неужели они не понимают, что Сай никогда не купится на их слова. Льюис один из немногих моих друзей, который любит обогащенный внутренний мир. Подарив бешеным фанатикам милую и сдержанную улыбку, басист хотел продолжить говорить свою вежливую лабудень, как вмешалась я. Не ну, а что? Так и будет вежливостью заниматься? — Саймон, Саймон… — притормозила друга я, выходя на сцену вопреки всему скучнейшему сценарию. На меня направили свет яркого прожектора. По залу начал распространятся гул великолепных аплодисментов, чего я крайне не поняла. Почему они хлопают? Может подумали, что я новый член группы? Или им просто понравился мой образ? Ладони начинали потеть. Несмотря на все вопросы, мучавшие меня, я продолжала идти к другу на середину сцены, улыбаясь во все 32 зуба, — Разве так приветствуют своих фанатов? — возмутилась я, удивляясь громкости своего голоса, раздающимся во весь зал, благодаря микрофону, — Какие к черту «леди и джентльмены»? — Я выдержала паузу, и, повернувшись к людям, заливисто прокричала, оттягивая гласные, — Привет, рокеры! — Я демонстративно засмеялась и указала другу на толпу, визжащую после моей фразы, — Вот видишь, Сай. Вот, как надо заводить толпу. — Да эта толпа завелась, только от одного твоего вида, — продолжил нашу «перепалку» брюнет. Я встала в ступр, как на публике, так и в душе. Сцена — это одно из немногих мест, где ты можешь выражать все свои эмоции, получая за это гору позитива. Именно за это я и любила петь. За свободу. — Что? — произнесла я, приподнимая бровь, — О чем это ты сейчас? — Ты что, не понимаешь? — переспросил он, — Все… Все в этом зале знают, кто ты такая! — Кто я такая… О чем это он, черт возьми? Ладони все еще потели. От сердца начал медленно исходить холод. Вдох, выдох, вдох, выдох…Неправда.— мысленно запротестовала я, вставая в позу «руки в боки». Саймон усмехнулся и повернулся к толпе. О нет. — Кто-нибудь из вас знает эту рыжеволосую красавицу? — от этих слов я вздрогнула. Рыжеволосая красавица… Только ты мог так назвать меня, Льюис. Толпа будто выжила из ума. Все люди начали кричать, топать, и из-за общего гул я не могла ничего понять. Девушки прыгали выше и выше, крича какие-то слова и пьяно улыбаясь. Парни же топали, да так, что порой казалось, что они пол проломят. Слова «Клэри» и «бывшая солистка» выделялись наиболее сильно, от чего я вздрогнула. Но откуда? — Вот видишь, «Клэри-бывшая-рыжая-лучшая-голосистая-солистка» — я расслышал лучше всего, — пояснил он. Толпа медленно утихала. Я лучезарно улыбалась залу. Они помнят… Помнят меня. Да я ж тогда знаменитость теперь. Хе-хе — Ну что ж… — стараясь собрать мысли в кучку, сказала я, — Раз вы меня все помните, не буду долго тянуть причину своего прибывания здесь… — я выдержала паузу, накаляя обстановку до предела. Зал погрузился в тишину, — Я пришла вам что-нибудь спеть, — буквально пролепетала я, ожидая криков. Охх… Не зря ожидала. Зал разразился самыми бурными аплодсиментами за весь вечер, — Вы этого хотите? — будто сомневаясь, спросила я, на что получила еще более громкие овации. Поехали… На сцену вышли другие члены группы «Орудия смерти» и, по совместительству, мои друзья. Первым из-за кулис вышел Эрик Хиллерч — незаменимый барабанщик, постоянно поправляющий свою специально не стриженную темную челку. Совершенно обычный образ простого парня, увенчанный красиво подведенными глазами и ослепительной улыбкой. Мэтт Карлтон — следующий и последний, вышедший из-за ширмы, сразу же встал на свое место, взяв в руки за всегдашнюю гитару. Темные брюки отлично гармонировали со светлыми мелированными волосами и смуглой кожей. Как вообще можно таким красивым родиться?! По очереди обняв парней, я встала по середине сцены, перетащив держатель для микрофона и вставив в него сам аппарат я хищно улыбнулась: — Я думаю многие знают эту песню, — нарочито сексуально сказала я, прислоняя микрофон к губам. Мэтт начал наигрывать первые аккорды. Люди, поняв, что за композицию мы собираемся исполнить, разразился овациями. (Прослушайте песенку The Pretty Reckless — Kill Me:)) Every day I wake up Every day I wake up alone… Спокойные гитарные аккорды и тихий, по истине слушающий зал — вот что нужно для полного счастья. Every day I wake up Every day I wake up alone… Демонстративно прочистив горло, я услышала, как величаво начинает отбивать ритм барабан Эрика и звучат струнные Саймона. Я немного расслабилась и начала переступать с ноги на ногу, прикрыв глаза, полностью отдавшись музыке. По телу прошелся пучок обжигающего тепла. О да… Let me open up the discussion with, Iʼm not impressed with any mother fucking word I say See I lied that I cried when he came inside And now Iʼm burning a highway to Hades Shut the fuck up! Иногда я переступаю с ноги на ногу и откидываю стойку от себя, тем самым выгляжу более расслабленно. Надеюсь. When Iʼm trying to think I got to keep my concentration, give me one more drink And then Iʼll try to remember all the advice that my good book told me. And all the lost souls say… Every day I wake up Every day I wake up alone Я чувствую на себе теплые, восхищенные и завистливые взгляды, но не подавая вида, продолжаю петь сжимая и разжимая пальцы. Kill me, just kill me Or get me out of the sun… Через несколько минут, звучат последние, но не менее горячие аккорды гитары Сая и барабана Эрика. Провожу взглядом по всей толпе и ловлю свою дозу аплодисментов и восхищенных возгласов. Как же мне этого не хватало! Не хватало этого невероятного всплеска эмоций и драйва получаемого только от толпы. Не хватало улыбок незнакомых людей. Не хватало сцены. Я медленно машу рукой, прощаясь с людьми и уходя со сцены. Счастливая улыбка не сходит с моих уст и после того, как меня не касаются обзоры камер. Я слышу, как Саймон успокаивает толпу. На душе становится тепло и хорошо. Внезапно, я врезаюсь в чью-то мягкую грудь. Или не грудь. Я не знаю. Я же не смотрю вперед… — Простите, — лепечу я, поднимая глаза. Передо мной стоит мужчина сорока лет. Легкая щетина и несколько морщин, смуглая кожа и темные волосы. Запах дорогущего одеколона глушит запах недавно выкуренной ментоловой сигареты. Кажется будто время и не коснулось его почти молодого лица, — Эм… — вырывается у меня быстрее, чем я хочу это произнести. Мои плечи зажаты в крепких и безумно холодных руках мужчины. Неприятно. Неловко. Странно. — Кларисса, верно? — спрашивает он, медленно отпуская меня на пол. — Да, — киваю я, не узнавая этого человека, — А вы, наверное… — Я — Дэвид. Дэвид Браун — продюсер и кастинг-директор рок-группы «Орудия смерти», — на автомате сказал брюнет, перебивая меня и вытаскивая из внутреннего кармана пиджака черную визитку. — Я не совсем пони… — Браун не дал мне договорить. Что за человек такой? — Так, перейдем сразу к делу, — произнес он, деловито поправив воротник своего пиджака и взяв меня за плечи, повел в противоположную от моего направления сторону, — Клэри, я знаю, что эту группу когда-то создала ты в месте с Саймоном. Я очень ценю это, — мужчина слегка поклонился, приложив руку к груди, — и считаю тебя незаменимым кадром в нашей группе и хотел бы, чтобы ты присоединилась к этому туру. - Что простите? Я немного ошалела. Увидев мой испуганный взгляд, продюсер поспешил уточнить, — Я тебя не тороплю! Ты подумай, милая, подумай. Мы уезжаем из Нью- Йорка через два дня. — Я не думаю что смо… — снова перебил. Чертов продюсер. — Если надумаешь, у тебя есть моя визитка, и знай: у тебя большое будущее, девочка! Не попрощавшись и не услышав моего ответа, мужчина поспешил удалиться. Что. Только что. Произошло? Тебе только что предложили длительный контракт, Клэри. И теперь выбор за тобой… Да что ж такое? Только с одной проблемой разобралась так еще и другая образовалась. Только что я испытала сильные переживания — сцена. Это было, действительно, волнительно. Да, вся моя жизнь -сплошное огорчение. Смерть родителей, переезд из любимого города, кома Джона. А сейчас еще и это? Почему в моей чертовой жизни не может быть момента, когда я не буду заполнять свою голову вопросами вечности? Когда это закончится, черт возьми?! Нет. Я не могу уехать. Это однозначно. Тут Джон. Тут институт. Тут Джейс. Как бы я не старалась отрицать что-либо, но этот блондин стал мне дорог. Он ввелся мне под кожу, как какой-то жук. Как луна въедается человеку в кожу. Он стал для меня больше, чем другом. Я все стояла и пялилась на эту черную визитку, где золотыми буквами были выведены инициалы Дэвида. Тут даже думать нечего. Я не еду, и точка. Внезапно, я почувствовала на себе взгляд. Не тот взгляд, что я чувствовала на сцене. Он был не восхищенным, не завистливым и не пьяным. Он был каким-то… Каким-то холодным. От этого взора по моей коже пошли мурашки. Что за чертовщина? Резко вскинув взгляд вперед, я встретилась с глазами цвета плавленого шоколада.Боже, только не это. Эти глаза прожигали меня насквозь, будто зимний ветер забирался под пуховик. Парень стоял в пяти-шести метрах от меня, переминаясь с ноги на ногу и заламывая пальцы. Он бежал. Это было понятно по взъерошенным волосам и капелькам пота на его лбу. Чуть приоткрытые кубы, безумно часто вздымающаяся грудь, мускулистые плечи, тот же курносый нос — все в нем привлекало меня так же, как и год назад. Даже чуть заметная сутулость не портила его. Ведь это же был он. И мне никогда не дано забыть его. Пальцы начали коченеть. — Кей…- неуверенно сказал юноша, с долей отчаяния. От одного только голоса хотелось растаять в его объятьях, касаться столь желанных алых губ и до боли сжимать его сильные плечи. В глазах брюнета читалось страдание и боль. С чего бы это? — Марк, — невыносимо холодно ответила, гордо вскинув подбородок. Наверное, со стороны мы смотрелись, как учительница и провинившийся ученик. Я демонстративно обвела его оценивающим взглядом и яростно выдохнула, — У тебя нет никаких прав называть меня этим прозвищем. Оно осталось в прошлом, и ты знаешь это. — Нет, — уверено произнес он, делая шаг вперед. Я же не могла двинутся с места, — Оно всегда будет в моем сердце, — еще шаг. Да сделай ты что-нибудь, Кларисса Адель Моргенштерн! — Для тебя я — Кларисса, — прошипела я, отворачиваясь от Марка и складывая руки на груди. Ну вот! Хоть что-то. Так держать!— твердила уверенность. — Ты ненавидишь собственное имя, — уверенно произнес он, делая еще шаг навстречу ко мне. От сердца исходили ледяные пучки энергии, которые я неумело пыталась глушить. Воздух все равно становился ледяным. Между нами осталось не более нескольких сантиметров холодного потрескивающего от напряжения воздуха. — Для тебя, я его полюблю, — жестоко ответила я, разворачиваясь на пятках в противоположную от Марка сторону и делая шаг вперед, но его горячая рука не дала мне этого сделать. Рывком парень притянул меня к себе лицом, так что кончики наших носов практически соприкасались. Мне стало противно. Да как он смеет распускать руки. Он мне никто! Точнее он — мой бывший парень, который издевался надо мной во время секса, — Отпусти… — яростно прошипела я, сужая глаза и сдвигая брови на переносице. — Мне всегда нравилось, когда ты злишься. В такие моменты, ты неимоверно сексуальная, — буквально, прошептал брюнет в мои губы. Он медленно снял с меня шапку, откинув ее куда подальше, переплел свои пальцы в моих волосах и с силой потянул их назад, оголяя мою шею. От былого Марка-провинившегося-мальчика не осталось и следа. Сейчас передо мной стоял Марк-извращенец, от которого я не так давно поспешно бежала. В его восхитительных карих глазах читалась похоть. — Отпусти меня, придурок! — крикнула я на все помещение, пытаясь отпихнуть назойливого парня от себя, но, как на зло, никого не было рядом. Тем временем, Марк закусил кожу моей шеи и втянул в себя. Он оставлял засос. Он оставлял метку того, что я — его. Я знаю это наверняка. Он всегда делал так, когда ревновал или просто хотел причинить боль, — Отпусти немедленно! — крикнула я, отбиваясь от него всеми конечностями, но кареглазый так и не собирался останавливаться. Он тянул мои волосы с такой силой, как будто хотел снять с меня кожу головы. Я плакала. Нет, это были просто слезы боли и ненависти к человеку, причиняющему мне как физический, так и духовный вред. А плакать из-за него я больше не могла. Это продолжалось недолго, так как буквально через несколько секунд, я почувствовала сильные руки обхватившие мою талию и отпихнувшие Марка подальше от меня. Джейс с силой разорвал наши «объятия» и загородил меня своим телом. — Проблемы? — как ни в чем не бывало спросил мой спаситель. На секунду, я даже усомнилась, в том что блондин видел все то, что происходило здесь секунду назад, но мгновенно отпихнула эту мысль подальше, прижимаясь к его мускулистой спине все сильнее и потирая место засоса. Мои глаза были закрыты. Я старалась не издавать всхлипов, чтобы не привлекать внимание парней. — Парень, иди, куда шел, — усмехнулся Марк и по звукам потянулся ко мне, на что мышцы Джейса напряглись. Вероятнее всего он отпихнул брюнета. — А, может, лучше ты пойдешь, куда шел? — так же спокойно произнес нефилим, пренебрежительно державший меня за своей спиной. Создавалось впечатление того, что его совершенно не волновало то, что сейчас происходит. Будто он в этом и не участвовал. — Иди отсюда, мальчик, — с сарказмом сказал Марк. Почувствовав движение мышц Вейланда, я резко разлепила глаза и за долю секунды до попадания его тяжелого кулака в лицо моего бывшего парня, оттиснула парней друг от друга. Раскинув руки в стороны, я встала меду разъяренными парнями. — Джейс, не надо! — всхлипнув, прошептала я, смотря прямо в его золотые глаза.- Он того не стоит, — я опустила руки и положила их на лицо блондина. Мой большой палец прошелся по его скуле и линии губ. Все это время я чувствовала, как Марк прожигал мою спину взглядом. Как он обводил мою фигуру глазами и снова останавливался на моем рыжем затылке. — Быстро же ты нашла мне замену, — и снова его мерзкий тон собственника. Когда ты уже успокоишься, Блеквел? На моих глазах снова появились слезы. Как вообще человек может причинять столько боли одними лишь словами? Я монотонно выдохнула и уже открыла рот, чтобы сказать что-то типа «Не твоего ума дела!», или «Да, нашла и что?», но мой рот удивленно закрылся, как только я услышала следующую реплику одного из парней: — Так же быстро, как и ты ей, — усмехнулся Джейс, прижимая мое ледяное и сжавшееся от взгляда Марка тело. Наступила пауза. Долгая и напряженная, такая же как и этот разговор. — Он что…? — я могла без ошибочно угадать то, что сейчас на лице у брюнета была высшая эмоция удивления. Его банальный вопрос был прерван спокойной фразой моего спасителя: — Еще раз увижу тебя рядом с ней — тебе не жить, — Джейс мягко приобнял меня за плечи и поспешил вывести из злосчастного помещения на воздух. Как только мы отказались на улице, я молниеносно выпуталась из объятий полюбившегося мне блондина и отскочила от него на несколько метров, все еще стоя спиной к нему. Я была уверена: он ничего не понимал. Не понимал перемен в моем настроении. Не понимал, почему мое сердце леденеет. Не понимал, почему я такая дура. Но, кажется, ему было не важно. Кажется, он принимал меня такой, какая я есть. Со всеми моими недостатками: с моими шрамами, с моими мыслями, с моим характером. С моим дурным характером. — Я хочу домой, — прошептала я, вытирая уже засохшие и холодные щеки, — Просто хочу домой. По всему институту гулял запах яблочного пирога. Его можно было учуять, как при входе в здание, так и в любой комнате. И коридор на первом этаже не был исключением. Как только я зашла домой, то сразу почувствовала этот пряный и манящий запах. Было бы грехом не пойти по следу этого пирога. Он мгновенно вернул меня в детство, когда мама будучи еще «доброй» пекла вкусные сладости, и мы со всей семьей ели их под веселые разговоры обо всем на свете. И этот сладкий вкус мякоти свежих яблок был каким-то особенным. Необычным. Так могла делать только мама и… — Джонни? — произнесла я, не верящим хриплым тоном, смотря на то, как мой брат нежно целует Иззи в углу кухни. На его бедра был накинут фартук и штаны, волосы взъерошены. Видно сильно они испачкались, пока «пекли пирог». Вероятно, услышав мой голос, брат мгновенно отлип от Изабель и подлетел ко мне стискивая мое хрупкое, на первый взгляд, тело в своих сильных руках. Я счастливо засмеялась. Сейчас было не важно, как Джон воскрес, и что он видел в подобном летаргическом сне. Сердце становилась горячим, как было лишь однажды. Но и это сейчас не важно. Сейчас были важны лишь наши прикосновения. Лишь наше воссоединение. — А мы тут пирог испекли, — опуская глаза в пол и пряча руки за спиной, произнесла Из, на что я еще радостнее засмеялась. Кажется, день налаживался.