Ещё один шанс

Мне снится кошмар, где они запирают Четыре в клетку и заставляют меня смотреть, как его пытают. Не могу думать о нём сейчас и просто ухожу. Или я надеюсь, что ухожу и это не очередная симуляция. Снова просыпаюсь от собственного крика. Четыре оказывается в комнате лишь в шортах, без футболки, прежде чем я понимаю это. Сижу и трясусь на кровати как осиновый лист, пытаясь отогнать кошмар прочь. — Трис, ты в порядке? — спрашивает он шепотом. Смотрю на него, перед тем как ответить. — Да, сейчас, — рыдания сотрясают моё тело. Я обхватываю голову руками. Чувствую, как кровать сбоку прогибается, а затем руку на своём плече, заставляющую вздрогнуть. Боже, что со мной не так? Четыре никогда не сделает мне больно, почему я себя так веду? Он всегда был хорошим инструктором, лучше, чем жестокий Эрик. Я вспоминаю, как застрелили Эрика, и в шоке перестаю плакать, когда перед глазами всплывают наши с Четыре моменты. Я смотрю на него в замешательстве, пытаясь выяснить, было ли то, что я увидела в своей голове настоящим или нет. Помню, как мы целовались, тогда мне было хорошо. Надеюсь, это настоящее. Все эти вспышки заполняют мой разум так, что я даже не сразу понимаю, что Четыре разговаривает со мной. Я мотаю головой, пытаясь избавиться от всех образов, а затем говорю: - Что? — Я спросил, ты в порядке, хочешь поговорить об этом? — он произносит снова. Смотрю на него и решаю задать первый вопрос, который приходит в голову: — Четыре, где я? Он смотрит на меня с полуулыбкой на лице: — Мы находимся в моей квартире. Оглядываю комнату и замечаю, что она обставлена лишь необходимыми вещами, она не выглядит так, будто здесь с ним проживает женщина. — Одни? — я спрашиваю, прежде чем понимаю, что сделала это. Опускаю взгляд на свои руки и вижу, что одета в мужскую одежду. Точнее, в его одежду. — Да, Трис, — отвечает он, положив палец мне на подбородок, заставив взглянуть на него. Прежде чем я понимаю, что он делает, его губы касаются моих. Я не реагирую несколько секунд, но затем целую в ответ. Воспоминания начинают заполнять мою голову, и я отступаю назад. — Прости, — бормочу я, а в голове стоит образ нас в его кровати в Дружелюбии. — Нет, это ты прости меня. Мне не следовало этого делать, я просто очень скучал по тебе. Я люблю тебя, Трис, — говорит он мне. Не могу ответить, пока не узнаю, что происходит со мной, нами и всем вокруг. Смотрю по сторонам, а затем спрашиваю: — Могу я воспользоваться твоим душем? — Конечно, давай принесу полотенце, сама справишься? — он спрашивает, смотря в сторону. Я вижу, что он просто спрашивает без какого-либо подвоха, просто хочет помочь. — Я в порядке, — отвечаю, пытаясь подняться. Мне так больно, и я понимаю, что чувствую себя так, будто меня кто-то избил железным прутом, затем перед глазами появляется видение, где вижу Джейсона и охранников Бюро. Оно пришло так внезапно, что я теряю равновесие и падаю на пол. Четыре мигом подскакивает и берёт меня на руки, а я плачу от воспоминаний. — Трис, ты не в порядке. Пожалуйста, позволь помочь тебе, — произносит он и поднимает меня с пола, а затем несёт в свою ванную. Он опускает меня на край ванны и включает воду. Пока она набирается, он уходит, чтобы принести полотенце и возвращается, заодно захватив и чистую одежду. — Ты хочешь, чтобы я помог тебе, или ты сама сможешь раздеться и одеться? — спрашивает он меня. На самом деле не хочу, чтобы он видел меня голой, но я слишком слаба, чтобы сделать это самостоятельно. Не могу ответить ему. Он видит замешательство на моём лице и в следующую минуту говорит: — Трис, я уже видел тебя обнажённой. Ты красивая. Чувствую, как краснеет моё лицо, знаю, что он здесь для того, чтобы помочь мне, а не навредить: — Пожалуйста, — шепчу я, удивляя, что он всё-таки услышал. Он помогает мне встать, раздеться, а затем опускает в воду. Прежде чем я сажусь, возникает видение, где они пытаются утопить меня, и я хватаюсь за Тобиаса со всей силой, которая у меня сейчас есть. Думаю, он понимает, что что-то не так, поэтому спрашивает: — Что случилось, Трис? Что они с тобой сделали? Скажи, пожалуйста, я хочу помочь тебе. Я смотрю в его глаза и рассказываю, как они погрузили меня в бак, как это раньше делала Джанин, и топили меня снова и снова, потом вытаскивали, лишь для того, чтобы мучить ещё больше. Его глаза становятся чёрными, а все мышцы лица словно каменеют. Он с силой сжимает за спиной кулаки, пытаясь обуздать свою злость. — Господи, помоги мне, я собираюсь найти всех до единого, кто тронул тебя хоть пальцем, и убить, — говорит он, и затем снова смотрит на меня, перед тем как продолжить, — Это я обещаю, Трис. Когда я заканчиваю купание, то чувствую себя немного лучше. Одеваюсь в одежду, которую он оставил для меня, и выхожу из ванной. Слышу звуки, исходящие из кухни. Я иду к нему и вижу, что он приготовил поесть для нас. Присаживаюсь на стул, он протягивает мне тарелку и сок. Благодарю его и начинаю есть. Пока я уплетаю еду, то глубоко задумываюсь, пытаясь собрать мысли в кучу, потому что знаю, что он хочет узнать, что всё-таки произошло. Чувствуя себя немного храбрее, чем есть на самом деле, я решила попросить его сказать, что он хочет знать. Видела это в его глазах, у него есть некоторые вопросы, и я действительно надеюсь, что смогу ответить хотя бы на парочку из них. Замечаю, что он глубоко задумавшись, смотрит на меня: — Просто спроси меня, если хочешь что-то знать, Тобиас, — говорю я. — Как? Чей прах я рассеял? — спрашивает он меня, его голос срывается в конце. — Не знаю, я помню, как ты плачешь из-за меня, но не могу понять почему. Не могу шевелиться, похоже на сыворотку, которую мне вкололи в Эрудиции, но это нечто более сильное. Оно оставалось в моём теле несколько недель, прежде чем я смогла снова двигаться. Я удивилась, когда ты плакал обо мне, ведь я была просто инициированной для тебя. Но когда ты поцеловал меня сегодня утром, я начала вспоминать моменты, связанные с нами. Когда я очнулась, то задавалась вопросом, почему ты помог мне. Теперь это имеет смысл, — отвечаю настолько честно, насколько могу. Он думает о том, что я говорю, но выглядит это так, будто он хочет заплакать, но сдерживается. Я спрашиваю у него: — Сколько времени меня не было? Он смотрит на меня и отвечает: — Ты умерла три года назад, я развеял твой прах шесть месяцев назад, вместе с нашими друзьями. Спускался на зиплайне, потому что знал, что ты любила его, — он часто заморгал и отвернул голову чуть в сторону от меня. Не уверена, кого он точно имеет в виду под словом «друзья», поэтому опускаю эту деталь. Я так глубоко задумалась, что вздрогнула и подскочила, когда он заговорил снова. — Трис, где ты была всё это время? — спрашивает он. Я смотрю на него, не желая плакать, отвечаю: — В Бюро. Начинаю рассказывать ему, как они держали меня там и ставили на мне эксперименты, как они хотели убить меня и возродить, используя сыворотку памяти и смерти на мне, стараясь понять насколько сильный у меня иммунитет. Я скрываю многое, не желая сломать его, но знаю, что не смогу держать в себе это все долгое время. Это убивает меня. Объясняю ему, каким глупым оказался один из моих охранников, который не запер правильно камеру в одну из ночей, и я, воспользовавшись этим, убежала. Я бежала несколько дней и в конечном счете оказалась неподалёку от Чикаго, где запрыгнула в кузов грузовика, проезжающего мимо. Он остановился в нескольких кварталах от места, где Тобиас нашёл меня. Я спрыгнула и просто оглядывалась округ, прежде чем упасть в обморок. А потом оказалась здесь. С ним. Все время, пока я рассказывала, его глаза были красными. — Трис, ты говоришь, что они дали тебе сыворотку памяти, но она не сработала. Как? — задал он вопрос. — Не знаю, такое ощущение, будто не хватает каких-то отрывков. Но все же чувствую, что что-то забыла. Некоторые воспоминания совершенно не тронуты, другие туманны, слово они покрыты дымом. То есть, я не знаю, реальны они или из симуляций, в которые они меня помещали, — говорю я и начинаю чувствовать приступ паники. — Мне нужно отдохнуть, прости, — покидаю стол, а он взглядом провожает меня. Захожу в комнату и, закрыв дверь, падаю на кровать, затем, в конце концов, засыпаю.