Шалость удалась! Нокс!

Нет такого человека, который не боится ничего. Это попросту невозможно, ведь страх, отчасти, необходим любому существу. Если ты боишься, ты будешь осторожен. Конечно, некоторые «герои» гордо заявляют, что их невозможно испугать. Такие личности, убеждённые в своём бесстрашии, заведомо не могут восприниматься серьёзно. Они либо ненормальные, по которым истосковалась больница святого Мунго, либо наивные, никогда не встречавшиеся со своим страхом лицом к лицу, либо же просто обманщики, желающие заработать себе уважение и внимание, а то и финансовое положение улучшить. Остальные люди, желают они того или нет, испытывают страх. Каждый день кто-то с ужасом и замиранием сердца преодолевает тёмный коридор, чтобы включить свет и не видеть страшных теней на стенах, кто-то заводит котов, дабы мыши или крысы не шуршали ночью под половицами, а кто-то пугливо отскакивает от соседского забора, когда слышит лай огромной рыжей дворняги. Но если большинство людей, во всяком случае, нормальных людей, стремится избежать столкновения со своим страхом, то некоторые решительно нацелены испортить свою нервную систему настолько, насколько это вообще возможно. Ведь у них нет выбора. Они должны, во имя общего блага, посмотреть своему кошмару в глаза. У Римуса Люпина тоже не было выбора. Нет, если подумать, его никто не заставлял, он согласился на работу сам и сейчас едва ли мог сказать, что о чём-то жалеет. Но по факту Люпин был обязан сделать всё, что необходимо для улучшения дел в Ордене. К тому же, кто, если не оборотень, сможет стать шпионом в стае себе подобных? Работа важна. Работа, в условиях войны, необходима. Оборотни — опасные существа, и если они примкнут к Волдеморту, страшно подумать, что будет твориться в мире. Пока их что-то сдерживает, всё терпимо. Они редко высовываются, всё больше скрываются от людей в густых лесах, но как они поведут себя, когда Тёмный Лорд пообещает им полную свободу действий, развязав тем самым руки? Они сорвутся с цепи и выплеснут всю свою злобу, ненависть на людей. При этом им будет совершенно плевать, нападать на волшебников или магглов. Они будут убивать и обращать снова и снова, утоляя жажду и увеличивая свою численность. В какой-то момент Римус осознал, что начинает понимать Снейпа. Находиться среди врагов, постоянно ожидая удара в спину, увиливать от ответов, врать и выдумывать на ходу без зазрения совести, смотреть ежедневно, ежеминутно в лица тем, кого век бы не видел, и при этом понимать значимость своей работы и невозможность ухода. Это было гораздо труднее обычных дежурств Ордена Феникса. Когда они выходили в патруль по ночным улочкам, проникали в дома, изучали различную местность, всем было известно, что в случае опасности они могут уйти. Трансгрессировать, убежать, спрятаться, воспользоваться порталом — что угодно, лишь бы спасти свою жизнь. Конечно, обычно отступали тогда, когда противников было слишком много, когда силы были не равны. Что же сейчас? Люпин находился в окружении сотен врагов, каждый из которых, стоило лишь одному неаккуратному слову сорваться с губ Лунатика, готов был вцепиться ему в глотку и разорвать на лоскуты. Но уйти было нельзя. Постепенно он привык. Мужчина всё больше молчал, наблюдая и размышляя. Римус не ввязывался в ссоры, конфликты и разговоры, предпочитая находиться в стороне ото всех. Его ведь и так встретили в стае не очень радушно. Сивый был, как минимум, удивлён. Но это было восторженное удивление, будто то, о чём он мечтал долгие годы, вдруг осуществилось. Он упивался своею властью, ликовал от того, что оказался прав — оборотни не могут жить среди людей. Самое смешное — он и был прав. Люпин это понимал, когда терпел насмешки и врал. Красиво и красноречиво врал о том, как ему надоело человечество, как его злит шёпот за спиной и косые взгляды, о том, как хочется уйти. И тщеславие Фенрира взяло верх над разумом. Собственная «правота» вскружила вожаку голову, что, в общем, не помешало хорошенько потрепать Римуса, указывая его место. Если говорить откровенно, в стае он был никем. Очередным новеньким, которому не доверяли, которого не любили. За ним пристально следили, и, несмотря на то, что никто не заикался об испытательном сроке, если у оборотней есть такое понятие вообще, Лунатик понимал — в стае он на птичьих правах. И в случае ошибки его не выгонят — его разорвут. Но шли дни, шуршащая осень сдавала свои права. Холодный ноябрь, ежедневно обдававший землю ледяным дождём, уступал декабрю, и Люпин был рад, что взял достаточно тёплых вещей. Жизнь стаи напоминала временную резервацию или поселение. Конечно, здесь всё было не так плохо, как думал Римус. Люди жили не на улицах и не в пещерах - по достаточно внушительному пространству, окружённому высокими деревьями, были раскиданы небольшие домишки. Они, как правило, были деревянными, некоторые из жилищ походили на небольшой сарай с окнами. Однако дома были, а люди, в том числе и вожак, старались сделать всё, чтобы стая существовала. Впервые Люпин увидел Сивого не как чудовище, а как опытного лидера, заботящегося о своих людях. Он правильно и обдуманно направлял людей на задания, следил, чтобы у общины не заканчивалось продовольствие, чтобы была обеспечена защита. Дисциплине мог бы позавидовать любой армейский отряд. В стае, как и ожидал Люпин, были женщины и дети. И если не брать в расчёт немного диковатый и совершенно неопрятный вид, в них не было ничего особенного и пугающего. Дети были детьми, носились по территории и играли в придуманные ими же игры, женщины следили за порядком и приготовлением пищи, мужчины — доставали продовольствие, латали поломки в домах и обеспечивали безопасность. И в стае всё работало как часы. Люпин тоже старался работать. Всеми силами он зарабатывал себе хорошую репутацию, оставаясь при этом на приличной дистанции от вожака стаи, который постепенно перестал обращать на новоприбывшего внимание. Лунатик доставал продукты, как правило, в мире магглов, помогал с починкой зданий, ибо этим занимались в основном те, кто имел волшебную палочку. Пригодилась и начитанность. Конечно, в этом месте было довольно мало желающих поговорить о вечном, но дети с удовольствием слушали легенды и сказки. А зарабатывая авторитет у детей, Люпин очень удачно заслужил благосклонность некоторых женщин, а иногда и мужчин, чьи дети не докучали им «всякой ерундой». Бывало, Люпину удавалось вырваться в ближайшую деревушку под предлогом найти продовольствие. И именно в такие моменты мужчина имел возможность передать Дамблдору то, что удалось выяснить. Правда, такая удача была крайне редкой. За неполные четыре месяца он смог вырваться всего лишь трижды. Но всё это было терпимо. И Сивого, и озлобленных на мир оборотней, и холод, пронизывающий до костей, можно было выдержать. Настоящий ужас, настоящий хаос наступал тогда, когда в небе появлялась полная луна. Для Римуса полнолуния стали суровым испытанием, своего рода проверкой на прочность. И Люпин чуть было её не провалил. Снейп снова стал варить Лунатику аконитовое зелье. Конечно, в стае оно было запрещено по определению, но пока у Римуса получалось себя не выдать. Чтобы скрыть запах аконита, мужчине пришлось даже закурить: запах табака был гораздо сильнее. Он не мог бы сказать, что курение ему нравится: он давился дымом, старался не закашляться, пытался вообще не втягивать сигаретный дым в лёгкие — главное, чтобы дым окутывал одежду и волосы, отбивая запах зелья. Но оно того стоило. Во время полнолуний Люпин мог контролировать себя. Хотя зверь рвался, чувствуя себе подобных, хотя зверь требовал плоти и крови, Римус не позволял себе озвереть. Не позволял себе убивать. Максимум, что он мог сделать для своего прикрытия — исцарапать, прижать к земле, потрепать, но не заражать и не убивать невинных. Ни в коем случае. Однако то, что мужчина успел увидеть за это время, никогда больше не сотрётся из его памяти. Никогда он не сможет забыть детей, которые со слезами на глазах обращались в зверей, пока ещё маленьких, но уже смертельно опасных. Он не сможет забыть кровь, реки крови, везде, и ужас на лицах людей, в панике запирающих двери в свои дома. Оборотни охотились стаями, но каждый в стае был сам за себя. Им не нужно было загонять добычу, долго её преследовать. О, нет, люди просто не могли убежать. — Римус! Посмотри, Римус! — детский голос заставил мужчину вздрогнуть и убрать во внутренний карман склянку с зельем. Через четыре дня на небо снова выползет полная луна, а значит, нельзя забывать про аконит. Остальные «порции» лежали в сумке, что была в небольшом домике, который, на скорую руку, отстроили оборотни. Несмотря на то, что жил Люпин в нём не один, за сумку он был спокоен. Количество чар, наложенных на неё, не позволило бы чужому достать оттуда что-то важное. — Римус, я нашёл это в лесу! Он может быть волшебным? — теперь его настырно дёргали за рукав, и Лунатику пришлось перевести взгляд вниз и посмотреть на мальчика лет семи, который смотрел на мужчину серыми и полными надежды глазами. Чтобы нормально разглядеть, что именно нашёл ребёнок, мужчине пришлось опуститься на корточки. На ладошке мальчика лежал кремень: грязно-жёлтый, будто обрубленный со всех сторон, пропускающий через себя свет. Камушек напоминал кусочек застывшей карамели. — Мне жаль, Грэг, но он станет волшебным, только если его заколдовать, — сочувственно улыбнулся Римус, покрутив камень пальцами. — Так значит, он совсем обычный? — голос маленького оборотня был расстроенным. Он смотрел на камень так, будто тот чем-то его обидел, обманул, предал. — Но он такой красивый, раньше я не находил таких. — Иногда самые обычные вещи могут быть очень красивыми, — Люпин пожал плечами, поднимаясь на ноги, и положил руку на плечо Грэгу. Этот мальчик отличался неугомонным любопытством. Должно быть, в маггловском мире он с лёгкостью смог бы сделать карьеру геолога или, быть может, археолога. Но он был волшебником. Маленьким волшебником, у которого уже был первый выброс магии, но который никогда не будет учиться в школе. — Ты видел когда-нибудь павлинов? Это большие и невероятно красивые птицы. Хотя совершенно обычные. Даже их перья, несмотря на удивительные узоры, не обладают никакими волшебными свойствами. — У тебя есть книга про павлинов? — спросил Грэг, и в его голосе Римус ясно услышал нотки недоверия и непонимания. — Я хочу на них посмотреть. Люпин медленно покачал головой. — Нет, книги про павлинов у меня нет. Но я могу поискать такую, когда пойду за едой. В город. В голове Лунатика вдруг зазвучали слова Дамблдора: «Если тебе что-нибудь понадобится, дай знать. Даже самая глупая просьба будет воспринята Орденом серьёзно. Вдруг тебе очень захочется карамели…». И тут мужчина представил, как директор школы Хогвартс читает в письме, что шпиону, заброшенному к оборотням, понадобилась книга о павлинах. — Только, чтобы она была с картинками! — поставил условие мальчик, глядя на свою находку. С грустью Римус вспомнил, что Грэг, несмотря на свой возраст, до сих пор не умеет читать. И дело даже не в том, что все оборотни были дикарями и неграмотными людьми. Просто не было такого человека, который взял бы на себя обязанность заниматься с подрастающим поколением. И если женщины-оборотни ещё как-то обучали своих родных сыновей и дочерей, то те, что оказались здесь по воле Сивого, кого насильно укусили и притащили сюда — до них никому не было дела. — А ты можешь его заколдовать? — снова подал голос ребёнок, и Люпину пришлось признать, что размышлять о вечном и разговаривать с детьми одновременно не получится. — Ты ведь знаешь, что тут не очень любят магию без веской причины? — Лунатик поднял брови, на что Грэг только серьёзно кивнул и протянул камень мужчине. — И как нам его заколдовать? — оглянувшись и убедившись, что рядом никого не было, Люпин достал волшебную палочку. Учитывая своё положение недочлена стаи, он предпочитал всегда носить с собой оружие, хоть и чувствовал, насколько это похоже на паранойю. — А он может ожить? Люпин покачал головой: — Нет, магия не может создать живое существо. — Но это же магия! Возмущение Грэга можно было понять. Римус помнил, как и сам в детстве постоянно думал: «Это же магия. Почему она не способна вылечить людей? Почему я не могу просто наколдовать себе еду, друзей? Это ведь магия». Но магия не всесильна, к огромному сожалению. — Магия не может сделать всё, дружок, — грустно улыбнулся ему Лунатик. — Магия, она как эта стая. Мы же не можем в ней делать всё, что нам захочется, верно? — Люпин дождался кивка и продолжил. — В стае есть свои законы, у каждого есть права и обязанности. Так же и в магии. Нельзя нарушать законы магии, это может плохо закончиться. — А как тогда заколдовать? — кажется, мальчик совсем расстроился. Он выглядел обиженным. — У меня есть одна идея… — Римус направил на камень волшебную палочку и прошептал заклинание. Профессор МакГонагалл была бы довольна: камень задрожал, подпрыгнул и будто бы смялся, перестраиваясь, трансформируясь. Медленно у камушка появились четыре лапы, хвост и тонкая мордочка лисы. В руке у Лунатика теперь свернулась каменная лисица, почти прозрачная. — Посмотри, она почти живая. Зверёк дёрнул мордочкой, повёл ушами и снова свернулся калачиком. Мужчина осторожно переложил магическое творение на ладонь восхищённого Грэга. — Она двигается! — Да, она будет двигаться и веселить тебя, если ты подумаешь об этом, — Римус коснулся пальцами своего виска и спрятал волшебную палочку. — Даже когда ты уйдёшь? — Грэг погрустнел, а Люпин нахмурился, внимательно вглядываясь в мальчика. — Кто сказал тебе, что я уйду? Было видно, что ребёнок сомневался, говорить или не стоит. Он опустил взгляд, теребил пуговицу на старенькой и испачканной местами куртке, но потом серьёзно посмотрел снизу вверх на Люпина и тихо произнёс: — Рик сказал, что ты уйдёшь. Он сказал, что тебе тут не место, и ты убежишь к своим каким-то друзьям, — голос Грэга дрогнул, и мальчик заговорил чуть громче. — Но ты не можешь уйти! Если ты уйдёшь, ты меня бросишь, и я буду один! Ты сделаешь как мама с папой! Римус поспешно заозирался, приложив палец к губам и опускаясь на колени, чувствуя, как мокрый снег прилипает к брюкам. Рик — личность известная. И его злость, как казалось с виду, даже сильнее, чем у самого Сивого. Этот шотландец (хотя Люпин и не знал его настоящего происхождения, но рыжая запутанная борода навевала стереотипные мысли о Шотландии) не обладал особыми талантами или умом. Он был вспыльчив, крайне груб и невероятно жесток. В ближайшее окружение вожака стаи Рик не входил, что, в общем, радовало Люпина. Если бы «шотландец» так же рьяно рассказывал о ненадёжности Римуса самому Фенриру, вожак стаи, наверняка, задумался бы над этим. — Знаешь, Грэг, — Люпин положил руки на плечи мальчика, открыто глядя в глаза, в которых показались слёзы. — Всё не так просто, как может описывать Рик. Когда-нибудь я действительно уйду. Я привык к другой жизни, я привык быть человеком… — Но люди нас ненавидят! Они делают нам плохо! Грэг уже кричал, а Люпин поспешно замотал головой. — Это не так. Мы такие же люди. Мы волки всего лишь один день, в остальное время мы — люди. Есть плохие люди, которые нас боятся, не понимают, ненавидят, но есть и хорошие. И хорошим людям нужна помощь. — Вожак говорит, что они будут ловить нас, выжигать на нас знаки и сажать в страшную тюрьму! Он говорит, что они хотят нас убивать! Значит, и мы их должны убивать! — мальчик всхлипнул и поспешил вытереть с лица слёзы. — Это не так, — повторил Римус. — Вожак неправ, Грэг. Он злится на мир и нас всех этому учит. Но на мир не нужно злиться. Его можно изменить, но для этого мне придётся уйти, — Римус взлохматил тёмные волосы маленького оборотня, ободряюще ему улыбнувшись. — Тогда возьми меня. — Я не могу взять тебя… Грэг вырвался из хватки Римуса и отвернулся, пиная снег. — Скажи, Грэг, ты умеешь хранить тайны? — Люпин опустился прямо на снег, привалившись спиной к широкому стволу дерева. Мужчина намеренно не смотрел на своего семилетнего собеседника, зная, что любопытство будет сильнее обиды. И действительно, мальчик чуть повёл головой в его сторону. Люпин негромко продолжал: — Там, куда я уйду, сейчас идёт война. Страшная война с очень злым волшебником. И я должен помочь выиграть эту войну. Но тебя я не могу взять туда. Это слишком страшно и слишком опасно. — Потому что я маленький? — Нет, потому что… — Люпин запнулся, обдумывая, что можно сказать, но, увы, пришлось кивнуть и сказать честно. – Да, ты ещё маленький для войны. Я ведь не хочу, чтобы кто-нибудь убил тебя. Грэг удручённо кивнул и сел рядом, глядя куда-то вдаль. — Значит, ты солдат? Люпин медленно кивнул. В голове болью отдалось: «ты солдат…», но уже без вопроса. — Сайман тоже солдат. Он рассказывал. Он сказал, что его жену убили, а он пришёл сюда. У тебя тоже есть жена? Лунатик отрицательно покачал головой. О военном прошлом Саймона можно было догадаться по его выправке и манере речи. Каждый раз, когда Люпин слышал его, ему казалось, что пожилой мужчина не просто говорит, а зачитывает устав или отдаёт приказы. Каждая его фраза была лаконичной, краткой и предельно понятной. Однако он совершенно не казался озлобленным. Люпин не знал, когда и как его укусили, не знал он и того, как Сайман попал в стаю, но чем-то он напоминал Римусу Грозного глаза. Только менее шрамированного и не съехавшего на безопасности. Грэг затих, внимательно глядя на каменную лису. Он выглядел грустным, печальным, отчаявшимся, и Римус вдруг поёжился, будто рядом находился дементор. — Где твои родители? Мальчик дёрнулся и замотал головой: — Они очень далеко отсюда. Они не любят меня такого. Вожак сказал, что они сами отдали меня сюда. Что я им не нужен. «Вожак сказал»… Это была своеобразная догма, которая была неоспорима. Если вожак стаи сказал, никто даже не смел ставить под сомнения его слова. Но Люпин знал, что Сивый не спрашивает у родителей разрешения забрать их ребёнка. И далеко не все родители отказываются от детей после укуса. — Они были волшебниками? — Да, у них были такие же палочки как у тебя. — А если бы они тебя всё ещё любили, ты бы хотел вернуться к ним? Мальчик неуверенно перевёл взгляд на Римуса и едва заметно кивнул. С болью в сердце Люпин вспомнил своих родителей. Ребёнок-оборотень был тяжёлым бременем, но что было бы с Лайеллом и Хоуп, если бы они вовсе лишились своего ребёнка? Размышления и разговор прервал звук шагов. К ним кто-то приближался, и хруст снега выдавал неизвестного со всеми потрохами. Хотя, не то, чтобы он очень прятался. Один из оборотней — молодой парень, волосы которого торчали во все стороны, напоминая старую щётку трубочиста — остановился в паре шагов от Люпина. Мужчина не спешил подниматься на ноги, с вопросом глядя на подошедшего. — Ты что-то хотел, Майкл? — краем глаза Люпин заметил, как Грэг поспешно спрятал в карман заколдованного лиса. — Тебя Шон звал. Он на складе. Сказал, нужен срочно. Неохотно Люпин поднялся на ноги и, улыбнувшись Грэгу, поспешно направился к зданию склада. Склад не отличался от остальных домиков ничем, кроме того, что в нём никто не жил. Там были нагромождены коробки и банки, держащиеся друг на друге благодаря какому-то чуду. Стоило Римусу войти на склад, как раздался голос Шона, уставший и хрипловатый. — Мог бы и поторопиться, — беззлобно приветствовал его мужчина, показавшийся из-за коробок. Его мокрые, должно быть, от растаявшего снега волосы падали на лицо, закрывая шрамы на правой щеке. — Нужно идти за продовольствием. Двоих я уже отправил. Ты тоже пойдёшь. — Я думал пойти в город после полнолуния. Да, Люпин был несколько удивлён. Обычно ему самому приходилось почти силой выбивать уход из поселения, а тут его почти пинком выпроваживали. К тому же, Люпин и Дамблдору сказал, что свяжется с ним только после полнолуния. — После полнолуния будут новенькие. Не до продовольствия, — крепкие руки Шона ловко переставляли коробки так, чтобы те стояли более устойчиво. — Ты ждёшь от меня финансовой помощи? — не глядя на Люпина, оборотень хмыкнул. — А мне стоит её ждать? — Я могу дать тебе только совет: просто ограбь кого-нибудь.

***

В Министерстве Магии было темно и спокойно. Большинство людей разошлись по домам, остались лишь те, кого заставили, или же сумасшедшие энтузиасты, готовые работать сутками. Тонкс относилась к первой группе. Сегодня она поняла, что лучше торчать весь день на морозе в Хогсмиде, чем всю ночь напролёт сидеть в компании угрюмых авроров, жаждущих восстановить справедливость. Справедливость, которой нет. Она уже пожалела сотню раз, что вышла на смену товарища. Наивная, она думала, что так сможет отвлечься. В конце концов, группа срочного реагирования! Должно же здесь случаться хоть что-нибудь. Но нет. Здесь, как и в Хогсмиде, как и где-либо ещё была непролазная скука. И разве можно было сказать, что идёт война? Не в силах терпеть ничегонеделание, Нимфадора опустила голову на стол, подложив под щёку руки. Блёклые волосы, с которыми она не могла ничего поделать вот уже месяца четыре, разметались по столешнице неаккуратным «облаком». Часы, расположившиеся где-то над её головой, назойливо тикали, и Тонкс едва сдерживала себя, чтобы не зарядить в них бамбардой. Да, вместе с серьёзностью и апатией пришли нервозность и раздражительность. Но вдруг что-то случилось. И иначе это было не объяснить, просто что-то случилось. Дверь в кабинет громко хлопнула, так, что засыпающие авроры вмиг проснулись и уставились на полноватого мужчину из отдела регулирования магических популяций. Он махал руками, что-то сбивчиво объяснял, пока остальные поспешно поднимались с мест и выходили в коридор. Трансгрессировать им пришлось в небольшую деревушку на западе Англии, и как только головокружение от трансгрессии прошло, глазам Тонкс открылась жуткая картина. На видное место были вытащены три тела. То, что это тела, было понятно по относительному наличию у них конечностей, в остальном же они напоминали куски разорванного мяса. Смотреть на подобное было неприятно, и Тонкс предпочла отвернуться. — Кто их так? — спросил Робартс, прибывший на место, как и положено начальнику, чуть раньше авроров. Ответ не заставил долго ждать. — Оборотень. И, должно быть, очень злой. Могу даже предположить, что зверь был не один, — проговорил голосом эксперта высокий мужчина, стоящий ближе всех к растерзанным телам. — Но полнолуние было почти месяц назад. — Тела тоже не первой свежести. Просто местные жители нашли их только сейчас. Тонкс, почувствовавшая, как в груди что-то больно кольнуло при упоминании оборотней, снова перевела взгляд на то, что осталось от людей. Мысль о том, что Римус может быть к этому причастен, заставляла внутренне сжаться и иступлённо опустить глаза. А Робартс, ругаясь через слово, приказал осмотреть территорию. Но та территория, которую смогли охватить авроры, была пуста. Никаких следов лап или крови, да и почти месяц прошёл. Тонкс было бы смешно даже предположить, что здесь до сих пор могли оставаться признаки пребывания убийц. Когда служащие Аврората вновь скучковались там, откуда начали свой поход, тел уже не было. Работники были отпущены отдыхать и отогреваться, и слух Тонкс, прежде чем она трансгрессировала в Лондон, выловил кусок разговора: — Отправить информацию в «Пророк»? Если сделать это сейчас, утром уже будет готова статья о нападении. — Нет, если это сделать сейчас, Министерство обвинят в бездействии. А люди будут паниковать. Все и так напуганы. Через четыре дня полнолуние, мы должны убедиться, что это не совпадение… Если подобное повторится, пустим информацию срочным сообщением в «Пророк»…