Подвал

- Устала? - Есть немного. – Призналась Ирина, и тут же спохватилась. - А где Рома с Леной? - Они уехали ненадолго. – Ткачев как-то неопределенно мотнул головой. – Тут недалеко… Ну, короче, потом. У меня идея есть. Зимина вздернула бровь, что всегда так нравилось Паше, а сейчас он ловил любые признаки ее прежней. Измайлова предупредила, что полковница после больницы сама не своя – равнодушная и не особо эмоциональная. - Тут замечательная баня. Уже все готово. Натоплено, даже венички есть… - Ткачев, я не поняла, ты меня сейчас в баню что ли послал? – Ирина отставила в сторону чашку, улыбнувшись и хитро сощурив глаза. Внутри у Паши что-то приятно дрогнуло, разошлось вниз по всему телу –и от ее улыбки, и от того, что может сегодня повториться. - И да, и нет, Ирина Сергеевна. Потому что намереваюсь пойти туда вместе с вами. - Ах, вот даже так. И, что, в этом доме нет разделения на женский и мужской дни? Чей это вообще дом? - Слишком много вопросов задаете, товарищ полковник! Вам не все равно? Идем! Он легко потянул ее за руку, крепко, но вместе с тем очень нежно, сжав тонкие пальцы. Тепло. Пахнет чем-то душистым, нагретым деревом, травами. Паша отрывается от губ Ирины, садится на лавку и произносит: - Раздевайся. - А… ты? – щеки Зиминой совсем порозовели. - Раздевайся, - мягко, но уверенно повторяет Паша. Он плохо соображает от гулко пульсирующей в голове крови – командовать полковницей доставляет странные, невероятно будоражащие ощущения. Они только усилились, когда понимает, что она приняла его условия, эту тонкую интимную игру, и начальницу включать уж точно не собирается. Она стоит перед ним совершенно обнаженная, уверенно смотрит в глаза. Задерживается на хрупких плечах, подталкивая в сторону парной. - Иди. - А ты? Паша понимает, что она имеет в виду его джинсы. Но еще не время. - Иди. Капельки воды на коже и нечеткие контуры в покрывале пара, по своей прихоти то скрывающего, то оголяющего Ирину. Пашины ладони в мыле не забывают ни одного уголка ее тела, часто возвращаются к груди и ягодицам, надолго задерживаются между ногами, пока она сама не сжимает их в сладкой судороге, а он останавливает движения, наслаждаясь дрожью нежной кожи под пальцами. Выливает ей на плечи воду, окуная в разноцветную пену на животе лицо, и слизывая сладкую влагу языком. - Ну, хватит меня мучить… Ира прижимается бедром к его насквозь промокшим брюкам. Паша рывком срывает их, не успевая понять, как его член оказывается в плену пухлых губ. Перед глазами все плывет, до Ткачева доходит, что он кажется громко выругался. Отстраняется, чтобы коротко впиться в нее поцелуем и бросить на пол полотенце. Зимина проснулась среди ночи от того, что летит и никак не может остановиться. Сквозь раскрытое окно проникал свет луны, она видела тени деревьев на стене, взмах легких занавесок. Паша спал рядом, обхватив ее рукой за талию. Его лицо было совершенно спокойным, а дыхание тихим и еле слышным. Несмотря на возвращение в реальность, чувство невесомости не проходило. Ира улыбнулась и снова закрыла глаза. Лена и Рома возились над накрытым к завтраку столом. Измайлова разливала чай, Савицкий резал хлеб. - Ну, наконец то, - произнес майор, завидев друга. – Мы думали вы уже никогда не проснетесь. - Была такая опасность, - Ткачев, игнорируя выразительный взгляд Ирины, бережно опустил ее с рук на стул. - Что-то случилось? – Измайлова встревоженно и строго глянула на их общую начальницу. - Лен, все в порядке. Голова просто с утра кружится. Есть, наверное, хочу. - Да, неужели? – наигранно удивилась Лена. – С чего бы это? Ты ж теперь не жалуешь этот вид насущной необходимости и удовольствия простых смертных. Или это Ткачев так постарался? Паша залился краской, глянул волком, но промолчал, старательно выбирая себе и Ирине бутерброды. А вот Зимину слова подруги, казалось, ничуть не смутили. - Ну, Ткачев, конечно, постарался. Только вот действительно - ела я нормально очень давно. Представляешь, среди ночи проснулась с чувством, что лечу, тело невесомое совсем. - Зяма, можно я никак комментировать не буду? - Сделай одолжение, а? – наконец подал голос Паша. Измайлова уже хотела что-то ответить ему в тон, как ее внимание отвлеклось. Ирина заметила, как вспыхнули светом глаза подруги, как появилась на лице совершенно новая, какая-то совсем нежная улыбка. - Сережа, иди сюда. Иди, не бойся. У края беседки стоял мальчик, примерно лет пяти, с ежиком темных волос, абсолютно голубыми глазами и ведром полным земляники.