Подвал

Первое покушение на свою жизнь капитан Александр Быстров помнил плохо. В памяти осталось лишь теплое апрельское утро и лицо друга Андрея, который сидел в машине рядом с ним. Потом наступила темнота, которая рассеялась лишь спустя два месяца. Именно тогда же он узнал, что Андрея больше нет. Андрея, который был рядом с детсада, который был братом, с которым вместе прошли через школу, армию и институт, который жил по соседству и был рядом всегда… В то утро Андрей собирался взять такси, но Быстров, встретив его утром у подъезда, насильно втянул в свою машину, пообещав довезти до работы, хотел поговорить. Поговорил… Машина взлетела на воздух в тот момент, когда Андрюха сидел внутри, а он сам отходил к ближайшему ларьку за сигаретами. Чувство вины Александра так и не покинуло. Совершенно испортились отношения с женой и с сыном, который в подростковом возрасте стал совсем неуправляемым и ушел в себя. Было плевать. Быстров сосредоточился на работе. Следствие показало, что тогда его подставил свой же, коллега, «оборотень в погонах». С тех пор он поклялся открыть на них охоту и вычищать органы от таких зверей. Банда Зиминой оказалась настоящей находкой для одержимого жаждой мести следователя. И привела к новому покушению… По злому стечению обстоятельств, в тот вечер он опять был не один. Уплывающее от потери крови сознание с тревогой фиксировало обезумевшие глаза сына Игоря. Хотелось крикнуть, чтобы он не беспокоился, что рана наверняка пустяковая, но губы отчего-то не слушались. Игорь вырос очень эмоциональным и закрытым, с суицидальными наклонностями. Два раза вытаскивали его из петли. Быстров не хотел сознаваться в том, что пережитая им трагедия только усугубила состояние сына, который метался между холодным и строгим отцом и истеричной, гиперзаботливой матерью. Мальчик около получаса просидел с находящимся без сознания отцом, пока кое-как дрожащими пальцами не набрал номер скорой. Майор Быстров быстро пошел на поправку, а вот с Игорем становилось все хуже и хуже, так что врачи настояли на госпитализации. Александр долго сидел в коридоре больницы, по сути дурдома, никак не желая себе признаться в том, что его сын - фактически сумасшедший. Жена съехала к матери, обвинив его во всем. И майор остался один в огромной квартире. Без всякого следствия он знал, кто виноват в его несчастье. Зимина. Тварь. Она за это заплатит. Она не сдержала уговора. Решила поставить финальную точку. Зря. Быстров знал, что доказательств нет, и никто ему не поможет. Но ведь никто не мог отобрать у него следовательский талант, кое-какие связи. И еще у него были деньги, ведь квартира теперь уже никому не нужна. Значит можно нанять помощь. Тех, кто за бабло пойдет на все. Тяжелые шаги материализовались в невысокую фигуру в черной куртке. Лицо мужчины попадало в тень, но Ткачев сразу узнал его. Однако времени разобраться с эмоциями не оказалось. В подвал втолкнули Вику - растрепанную, с широко раскрытыми от ужаса глазами. Следом за ней последовал и связанный Щукин. Под правым глазом у майора наливался чернильным цветом свежий синяк, а погоны были вырваны с мясом. Костя приземлился на пол рядом с лестницей, но никто даже не пошевелился, чтобы помочь ему подняться. Минаеву ловко подхватил Исаев и втиснул между собой и Фоминым. - Ну, я смотрю вся компания в сборе. Презрительно сморщившись, когда проходил мимо Щукина, Быстров направился к центру «пятницкой» компании. Лена и Паша, стоя по разные стороны от сидящей на ящиках Зиминой, изо всех пытались удержать ее в вертикальном положении. Приподнимая лицо полковницы одним пальцем за подбородок, Быстров ощутил, как между лопатками пробежала сладострастная дрожь нетерпения. Еще больше удовольствия доставил дернувшийся в его сторону Ткачев, но остановленный вскинутыми автоматами «помощников» и рукой Савицкого. - Не сметь! –Быстро медленно обвел своих пленников брезгливым взглядом. - Вы все здесь бандиты. Убийцы. И вы достойны смерти. Но я дам вам шанс. Следователь понимал, что его главный враг не совсем понимает его, а значит не может по достоинству оценить весь затеянный им спектакль, и не может принять решение. Ждать было рискованно, но другого выхода не было. Со всей накопившейся досадой пнул Зимину куда-то в ногу. Она издала приглушенный вскрик и согнулась пополам. Проще было пристрелить суку прямо сейчас, но ему хотелось видеть ее мучения. И хотелось доказать всем этим идиотам, ее банде, которые считали себя ментами, как легко она их сдаст за свою шкуру. - Объясните ей, что у вас два выбора. Или я выпускаю ее одну и уничтожаю вас всех, или вы убиваете ее для меня и убираетесь отсюда ко всем чертям. Можете устроить ваше любимое голосование. А ты,-Быстров вперился холодными глазами в Ткачева,- ты, в любом случае, последуешь за своей любовницей. - Да пошел ты, урод! – Паша сплюнул под ноги Быстрову, презрительно скривившись. – Ты и сам не белый ангел, чтобы нас осуждать. - Заткнулся, пока я добрый, - следователь со всей силы ударил Ткачева под дых. - Козел… - процедил Ткач, его придержал Савицкий, не давая упасть и поспешил перебить хамство друга: - Сколько у нас есть времени? - Сколько я скажу. Думайте, «коллеги», думайте. Быстров ушел, амбалы с автоматами, пропустив его, снова заняли свои места. - Ну что, Костя, доволен? Доволен, сука? - Паша, вырвавшись из рук Савицкого, подскочил к лежащему, связанному Щукину и пару раз пнул его по коленным чашечкам. - Ткач, Ткач, тормози! Ты че? Убить его хочешь? – Рома попытался придержать разгоряченного друга, но Ткачева несло. - Ткачев, тебе все равно не жить, успокойся, - откашливаясь, съязвил Костя. – Виноват не я, а ваша хваленая Зимина! По ее милости вы все сдохнете, сдохнете, и никто вам не поможет! - Что ты лепишь, Щукин? Тебя там что, пару раз по голове ударили? Ты бредишь. Причем тут Зимина? - Паша, погоди. Дай разобраться. Он и так связанный лежит, че он не сделает? Вот и все, молчи, - Савицкий ловко оттеснил Пашу в сторону. Вика, до этого просто стучавшая зубами от страха и ужаса, судорожно всхлипнула, уткнувшись в спину Фомина. Но плача не последовало. Измайлова склонилась над Ириной, норовившей завалиться набок и отключиться от реальности. - Ира, ты слышишь меня? Ир, мы в полной… Короче, Зям, соберись! Пить хочешь? - Нет, - Зимина мотнула головой и через силу сфокусировала взгляд на Ткачеве и, лежащем чуть поодаль, Щукине. - Тупой ты, Ткачев. Одно слово – опер… Да я по приказу Зиминой стрелял в Быстрова. Сама руки марать не захотела. И вот, получите, распишитесь, - Костя хрипло засмеялся и, устав держать голову прямо, лег. - Не может этого быть. Нафига Ирин Сергевне мочить Быстрова?! – Исаев подошел к лежащему начальнику дознания и, сдерживая брезгливость, подцепил его за руки и кое-как посадил, прислонив к стене. - А что, вам Терещенко, Климова и Русаковой мало? Не верите все, что драгоценная Зимина тварь последняя, каких поискать?! – Щукин врал, нагло и самозабвенно, понимая, что в данной ситуации надо спасаться самому, любой ценой. Наплевав на все, что было раньше. Ткачев, более-менее успокоившийся, кинулся к Щукину, не контролируя себя. - Паш, ну грохнешь ты его, легче станет? - Да! - Подождите… - Ирина, более-менее уловив суть разговора, как-то собралась и села ровнее. – Я… не… приказывала ничего. Поняла… потом, когда случилось покушение… Это было плохо – вина… сразу на нас. Никто бы… и разбираться не стал, мотива…. выше крыши, как бы… Я не приказывала, нет… Я бы не стала. Это бы означало подставиться самой и подставить вас всех… Все-таки… Паша, не… надо, не трогай его… И это сработало. Ткачев зло пнул ящик, валявшийся в стороне, поддел ногой кусок деревянной рамы и отошел к противоположной стене, потирая шею. - Щукин, ты не понял до сих пор? Я не собирался никого убивать. Для вида согласился, чтобы держать руку на пульсе. Я смотрю, ты удивлен? Не собирался я Зимину убивать, но делал вид, что согласен и пойду у тебя на поводу… - А как же Русакова? – только и произнес Константин, морщась и едва двигая связанными руками. Кисти нещадно болели и опухли. - Урод, ты знаешь, что такое любить? Или жажда власти заменила все остальное? Тебе, придурку, даже Вику не жаль. Готов всех под удар поставить, лишь бы сухим из воды выйти! - Ткачик, тормози. То есть, Ко… Щукин стрелял в Быстрова сам, Ирина его отговаривала, приказывала не лезть на рожон, - Савицкий обвел всех собравшихся тяжелым взглядом. – Теперь Быстров хочет убить Ирину, отомстить ей. У нас есть выбор – убить ее… самим, и остаться жить, либо… Ирина живет, а нас пускают в расход. - Зашибись варианты, - хмыкнул Фомин, успокаивающий Вику. Неловко поглаживая девушку по спине, участковый презрительно косился на Щукина – даже в его глазах Костя оказался чем-то недостойным и отвратительным. - Ир, вот только не вздумай ляпнуть, чтобы мы тебя убрали, - Лена покачала головой, видя, как Зимина собирается возразить. – Мы вместе. - Я… - Зимина провела рукой по голове, показалось, что она распухла, кожа на висках и у горла натянулась и грозила лопнуть, а место удара нещадно горело. Савицкий склонился над Щукиным. - Так, давайте лирику оставим на попозже. Колись, Щукин, как все было. Что тебе пообещал Быстров за убийство Зиминой? - Черт с вами… На меня вышел Быстров, изложил ситуацию, мол, Зимину надо убрать. Сказал, что в накладе не останусь. Место нач.отдела пообещал... Тем более, что в Пятницком давно все пора менять. Да и баба у руля – пошло. Короче, мне самому было не с руки соваться, я перебрал в памяти всех сотрудников – идеальнее Ткачева кандидатуры не нашлось. Зимина грохнула… сами знаете кого. Я помню, что творилось с Ткачевым в тот вечер, когда он обо всем узнал. Думал Ткачев мужик, держит свое слово и сделает все быстро, чисто. Но… - Но я оказался не таким мудаком. И сдались мне майорские звездочки такой ценой! Ты понял? - Паш, а Катя… Как же? - Рома покосился на друга. Измайлова на мгновение отвлеклась от Иры. Ткачеву в ее взгляде почудилось недоверие, и что-то еще, трудноуловимое. - А что, Катя!? Вы задрали уже с Катей. Нету Катеньки, нету. Жизнь продолжается… - Да ладно, Ткачев, ты же момента ждал, когда подвернется случай грохнуть Ирину Сергеевну. А тут спасовал… Не мужик, получается? – Щукин ухмыльнулся, чуть запрокидывая голову назад. Паша еще мгновение соображал, но его опередил Савицкий – он, мощным ударом справа, врезал в челюсть Константину. Безвольно мотнув головой, Щукин все-таки замолчал, сплевывая кровь. - Слушайте, щас придет Быстров и че скажем? – Исаев устало потер лоб. - Как че? Юрич, ты прикалываешься? – Рома потер костяшки, отходя подальше от Щукина. - Мне кажется, он не в себе, - Измайлова повела плечами. – Паш… А что Быстров имел ввиду, говоря про любовницу? - Фу-у-ух… - Ткачев, присевший было на ящик, снова подскочил на ноги и нервно зашагал по небольшому свободному пространству. – Быстров… Сука… Короче, он… мы… Блин. В общем, он знает, что мы с Ириной вместе… были… И знает, что… я ее люблю. Полковница, услышав такое заявление, как-то неловко дернулась, снова выныривая из противной сонливости. Теперь горели и глаза, к горлу подкатывала тошнота. - Паш, не надо… Но Ткачев ее проигнорировал. - Ну, че вы уставились? А че такого-то? Нет, вы скажите, что не так? Лен, Ромыч, мужики?.. Что? Ромыч, подбери челюсть, я тя умоляю. Савицкий действительно выглядел комично – с приоткрытым ртом и вытаращенными глазами. Измайлова уставилась в макушку Зиминой, пытаясь переварить услышанное. - Интересно девки пляшут! – протянул Фомин, сдвигая фуражку набекрень. Тишина повисла капитальная. Причем Паша спокойно смотрел на коллег, а вот Зиминой больше всего хотелось окончательно отключиться от реальности. И проснуться, когда все закончится. Или, еще лучше, не просыпаться вовсе.