Утро

С собрания выходили хмурые, задумчивые. - Боженко прав, - сказала Катя, когда они прошли половину пути. – Еще многое нужно сделать. Андрей, которого в прошлой, довоенной жизни звали Хохолком, кивнул, молчаливо с ней соглашаясь. Страна захлебнулась в крови за последние годы, и впереди у них всех было много работы. Нужно восстанавливать все то, что разрушено, все то, по чему страшным катком прошлась Гражданская война. Уж сколько раз Киев переходил из рук в руки за четыре страшных года!.. - Андрей, - Катя тронула его за рукав куртки, - неудобно с пустыми руками... давай хоть цветов нарвем? - Где их сейчас возьмешь-то? – он взлохматил волосы на затылке, пригладил хохолок и окинул взглядом сквер, по которому они шли. В Киеве бои закончились совсем недавно, и земля вокруг была разворочена тяжелой поступью солдат, пулеметными очередями, взрывами и обломками. Какие уж тут цветы... Хоть бы одно целое здание отыскать. - Все равно, - Катя упрямо вздернула подбородок. – Просто так к вам в гости не пойду! Андрей потер усталые глаза. В последние недели он, бывало, работал на заводе по две смены подряд, по восемнадцать часов, и, приходя домой, падал в постель, не сняв одежды. И сейчас ему совсем не хотелось бродить по разрушенному городу в поисках цветов. Вздохнув, он посмотрел на Катю, которая не отводила от него требовательного, настойчивого взгляда голубых глаз. Несколько прядей ее рыжих волос выбились из высокого хвоста и теперь падали ей на лицо, и она сердито смахивала их со лба. - Барство какое-то, - пробормотал он себе под нос. – Цветы. Тоже придумала. Катя вспыхнула, услышав, и быстро зашагала вперед. Встречный ветер трепал подол ее голубого платья, и она посильнее запахнула на груди тонкую кофту. В Киеве было холодно тем летом, а может, они все просто замерзли и теперь никогда не смогут согреться. Андрей осекся, но слишком поздно. Пожалуй, слова про барство прозвучали действительно обидно. И еще обиднее они были от того, что Катерина ничуть не похожа на барышню. - Катя! – он догнал ее в пару шагов, несильно сжал запястье. – И-и-звини, - заикание всегда возвращалось, когда он волновался. Во взгляде Кати обида плескалась пополам с горечью. Она закусила губу и сердито мотнула головой. - Это не барство, Андрей, - она серьезно посмотрела на него. – Нисколечко не барство. Просто есть вещи... нормальные вещи. Прийти в чужой дом не с пустыми руками. Подарить женщине цветы. Засмеяться, если смешно. Мы не умерли, Андрей. А война закончилась. Он вновь вздохнул. Ему чужда была идея Кати нарвать цветов, чтобы пойти к нему домой знакомиться с родителями. В его семье это было непринято. Но потом он вспомнил, как много-много лет назад возил одну девчонку за фиолетовыми цветами в Пуще-Водицу и как она привезла потом домой целые охапки этих цветов. Вспомнил, и губы тронула слабая улыбка. - Прости, - повторил он уже без заикания и сжал катину ладонь в своей руке. – Пойдем искать цветы. В семье его отца это было не принято. Но у него будет другая семья, и следующей весной он обязательно отвезет Катю в Пуще-Водицу, чтобы в их доме появились охапки фиолетовых цветов.