Ты станешь воздухом

Долгов откинулся на спинку дивана, отодвигаясь от стола с раскрытым на нем ноутбуком. Глаза болели, словно под веками скопился раскаленный песок, спина затекла — полтора часа за монитором сделали свое дело. Вот только результата — ни малейшего результата изучения чужой почты и переписки в соцсетях — не было. Хотя чего можно было ожидать? Многообещающих писем типа "Ты скоро умрешь"? Однако Родион надеялся. До последнего надеялся обнаружить хоть что-нибудь. Хоть крохотную зацепку, с которой может прийти к Лавровой... В этом месте Долгов непроизвольно поморщился. Почему ему так важно было что-то ей доказать? Не ей, тут же поправил себя курсант, в первую очередь — себе. Хотя и Екатерине Андреевне тоже. Доказать, а еще... таким образом извиниться, что ли? Извиниться. Это надо было сделать еще тогда, в коридоре, встретившись с ее невероятными глазами, смотревшими на него с ледяной оскорбленной яростью. Надо было. Но он не смог. Вместо этого протиснулся мимо нее, задев плечом, старательно не замечая красноречивого взгляда, прожигавшего спину. С этого и началась их холодная война. Нет, не война даже. Лаврова просто перестала его замечать. Смотрела на кого угодно, кроме него. Обращалась к кому угодно, кроме него. Раздавала задания всем, кроме него. Это долбаное "кроме" порядком действовало на нервы. Конечно, Долгов хотел попросить прощения, но что он мог сказать? "Не подумал"? Лаврова уже высказалась в прошлый раз по этому поводу. Надо было сделать что-то посущественнее пустых слов, но вот что? И в попытке хоть как-то загладить вину Родион решил ввязаться в это дело, несмотря на то, что именно этим и было вызвано недовольство куратора. Но он чувствовал себя обязанным помочь, и собирался действительно сделать это, несмотря на то раздражение, которое выплеснет на него Лаврова, когда узнает. Плевать. Он должен доказать, на что способен. Он должен помочь. Он должен — он сделает. Долгов поднялся, захлопнул ноутбук и убрал его в сумку. Бросил на столик деньги и неосознанно обвел взглядом кафе, выискивая знакомую фигуру. Лавровой не было. Курсант пожал плечами, прогоняя непонятное сожаление, на долю секунды шевельнувшееся в груди, и направился к выходу.

***

Она почувствовала его присутствие сразу. Даже не отрываясь от бумаг, даже не прислушиваясь к скрипу открывшейся двери. Просто ощутила по тому, как под кожей закололо неприязненными мурашками. Это происходило постоянно после того "разговора" в коридоре, и Лаврова не могла ничего с собой поделать. Господи, да не наплевать ли ей, что о ней думает какой-то наглый мальчишка? "Наверное поэтому у вас такой характер невыносимый". Катя раздраженно дернула плечом, словно стряхивая прикосновение, ожившее в памяти, когда Долгов прошел мимо нее, едва не оттолкнув с пути. Как будто это она ему нахамила, а не наоборот! "Вы бы лучше своей личной жизнью занялись, чем..." Чем что? В чем она была не права, когда не позволила ему влезть в это дело? В чем была не права, когда пыталась вдолбить в головы курсантов понятия дисциплины и приказа? В чем она не права, злясь на него, что переступил границы — границы субординации, деликатности, ее личного, в конце концов?!       — Вы так и будете стоять за спиной? — бросила она и убрала документы в сторону, нервно стукнув ладонью по столешнице. Долгов наконец прошел в аудиторию и остановился рядом с ее столом. Знакомо поправил сумку на плече, подбирая слова.       — Екатерина Андреевна, я хотел извиниться, — проговорил, взглянув ей в лицо слишком зелеными и слишком нахальными глазами, в которых теперь действительно можно было заметить виноватое выражение. — Я много лишнего сказал тогда...       — Я рада, что вы это осознали, хоть и спустя такое время, — ядовито отозвалась Катя и поднялась — меньше всего хотелось смотреть на курсанта снизу вверх. — Но с чего вы взяли, что меня задели ваши слова? Мнение окружающих волнует меня меньше всего, уж можете мне поверить. — И снова сердито дернула плечом.       — Екатерина Андреевна, я не хотел, правда...       —... Вы просто не подумали, — закончила она ехидно. — И почему меня это не удивляет?       — Екатерина Андреевна, я не сдержался, — и опять этот подкупающий своей искренностью взгляд. — Поймите, я очень хотел участвовать в расследовании... Екатерина Андреевна, это для меня очень важно. Вы не представляете, как меня задолбало это клеймо мажора! Меня воспринимают как сына генерала Долгова, а не как меня, понимаете? А ведь я с восемнадцати лет живу отдельно и всего всегда добиваюсь сам, сам!..       — И вы хотите доказать всем, что вы не просто приложение к генеральской фамилии, — усмехнулась Лаврова. — Понимаю. И знаете что, — она взглянула ему прямо в глаза, наполнившиеся надеждой, — считайте, что у вас есть шанс.

***

      — Долгов, зачем вы это сделали?! — в голосе Лавровой звенел металл. Курсант лишь поудобнее устроился на стуле, словно это не его милейшая Екатерина Андреевна хотела испепелить взглядом.       — Я всего лишь защищал вас. Зачем вы задаете вопрос, на который и так знаете ответ? — Родион пожал плечами. Куратор несколько мгновений посверлила его глазами и отвернулась к окну. Похоже, переубедить Долгова в его правоте просто невозможно. Однако Катя совсем не разделяла его точку зрения. Конечно, первый подозреваемый, которого она на свою голову решила навестить вместе с курсантом, повел себя весьма нервно с самого начала, но наносить ему увечья... Лаврова вздохнула и потрогала ссадину на скуле. Глупо было ожидать, что авантюрист вроде Долгова будет спокойно смотреть на побег подозреваемого, который еще и куратора умудрился покалечить.       — Больно? — тут же заботливо осведомился Родион, заметив, как Лаврова слегка поморщилась, прикоснувшись к синяку. — Может, вам в травмпунк? Он ведь вас прямо на забор толкнул... Лаврова с трудом удержалась, чтобы не возвести глаза к потолку. Только многозначительно хмыкнула и одарила парня таким взглядом, что тот мгновенно замолчал. Железная леди!       — Я уже начинаю жалеть, что позволила вам влезть в это дело, — проговорила она сухо.       — Екатерина Андреевна, — курсант поднялся со своего места и подошел к окну, встав плечом к плечу с Катей, — он мог уйти. Или сначала перестрелять нас, а потом уйти.       — Сомневаюсь, — невозмутимо бросила капитан. — Даже если Пашков убийца, он не мог не понимать, что кроме подозрений у нас на него нет ни-че-го.       — Именно поэтому бросился на вас, а потом вообще чуть за пистолет не схватился? Катя уже хотела ответить, но тут распахнулась дверь и в кабинет ввалился измученный Захоронок.       — Ничего! — пожаловался он, плюхаясь на стул. — Молчит как сволочь!       — Тема!.. — укоризненно нахмурилась Лаврова. Вздохнула. — Давай я с ним поговорю? Лейтенант взглянул с сомнением, но все-таки кивнул:       — Пойдем.       — У вас был мотив, — с места в карьер начала Катя, устроившись за столом напротив Пашкова. — Вы ведь не могли не знать, что она вам изменила — у вас по всему дому видеокамеры. Вы ей не доверяли? Были причины?       — Все вы одинаковые... — процедил Пашков сквозь зубы. Родион моментально сделал шаг вперед, но Лаврова предупреждающе сжала его ладонь, лежавшую на спинке ее стула.       — Возможно, она вас просто не любила. И в тот вечер решила расставить все точки над i. Вы вспылили... Пашков действительно вспылил. Вскочил со стула так стремительно, что тот упал. Еще секунда, и он бросился бы на Лаврову, но Родион, моментально оказавшись перед ним, толкнул его в сторону стола, заламывая руки. Пашков еще продолжал что-то бессвязно выкрикивать, когда в помещение ворвался Захоронок вместе с конвойным и увел сопротивляющегося мужчину из кабинета.       — Это и есть ваш метод: довести подозреваемого до белого каления, а потом наблюдать за тем, как он на вас бросится? — хмыкнул Долгов, поежившись от прохладного ветра.       — За реакцией, — поправила Катя, усмехнувшись.       — И какие выводы вы сделали, исходя из его реакции?       — Пашков вполне мог убить. Необдуманно, в состоянии аффекта. У него немного с нервами непорядок.       — В состоянии аффекта попасть прямо в сердце? Вывезти труп к академии так, чтобы никто не заметил? Тщательно протереть орудие убийства? Странный аффект какой-то. Лаврова вскинула на курсанта глаза, напряженно прикусив губу.       — Как вы сказали?       — Странный аффект, — послушно повторил Долгов и наконец-то открыл машину, недоуменно взглянув на застывшую в задумчивости Лаврову.       — Нет, не это, — отмахнулась женщина, по-прежнему не двигаясь с места. — Труп к академии, так вы сказали? Родион кивнул, галантно распахивая перед куратором дверь, но жест остался неоцененным.       — А ведь это замечательный вопрос, Родион, — она взглянула на него в упор своими невероятными глазами, в которых снова затеплился азарт. Голос, совсем как в прошлый раз, стал мягким, вкрадчивым, ласкающим слух. — Зачем вывозить труп к академии МВД? Странно, вы не находите?       — Странно, — отозвался курсант, зачарованно глядя на Лаврову. Теперь ему и в голову бы не пришло назвать ее стервозной язвительной занудой.       — Вы любите странности, Долгов? — Катя усмехнулась растерянности студента и наконец уселась в автомобиль, невежливо хлопнув дверцей. Именно этот звук вернул Долгова в реальность. Да, эта женщина не перестанет его удивлять!