Патронус Алекс

      Весь следующий день я помню откровенно плохо, ребята, я полагаю, не лучше. Нет, зарядку мы сделали, это факт, и на уроках были, иначе профессора бы это отметили. А вот ходили мы в Большой зал есть или нет — понятия не имею. Я более-менее пришёл в себя к ужину. В животе бурчало так, будто весь день голодный ходил. Вечер решил посвятить домашним заданиям, которых накопилось немало. И сегодня, пожалуй, с зеркалом работать не буду. Гермиона также села рядом писать эссе по рунам. Рон задумчиво шарил глазами по углам гостиной и ворчал вполголоса на недостаток катастроф.       — Тебе приключений в жизни не хватает? — спросил я, отрываясь от своего эссе.       — Мне воображения не хватает. Я задание по прорицанию делаю.       — Ты мог бы бросить прорицание и взять нумерологию или руны, — попробовала воззвать к здравому смыслу друга Гермиона, заглядывая ему через плечо.       — Не, не, мне и так хорошо, — привычно возразил Рон. Девочка, ничуть не огорчившись, стянула моё эссе на проверку.       — Гарри, ты совершенно не раскрываешь тему, — нахмурилась она, — примитивно списал с учебника.       — Я спать хочу, а сдавать уже завтра.       Мой аргумент Гермионе серьёзным не показался, но схлопотав локтем от Рона, она, зашипев, замолчала.       — Действительно, иди спать, — сказал друг, — приду, увижу, что книжками обложился, водой оболью.       — Рон прав, — пришла к выводу Гермиона, внимательно меня осмотрев. — Выглядишь ужасно.       Мне оказалось проще согласиться и сбежать, тем более, это полностью соответствовало моим планам. В комнате я оказался единственным, все остальные ученики ещё бодрствовали в гостиной. Мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не трогать ни зеркало, ни те книги, что отдал мне прошлой ночью Сириус как «возможно полезные». Сохранившиеся в доме вещи они пока проверяли на тёмную или, как говорит Сириус, пакостную магию и агрессивную защиту. Особо же не вникали, что да зачем.       Нет, работать я не собирался, но, несмотря на общую усталость, почему-то не засыпалось. Мысленно перебирая дела и планы, я вспомнил о благом намерении одарить друзей и полез за сквозным зеркалом. Надо бы придать дополнительное направление разбору трофеев.       — Привет, детёныш, ты как? — не заставил себя ждать Сириус.       — Нормально.       — Оно и видно, — не согласился с моей оценкой крёстный, — надеюсь, что ты сейчас собираешься спать?       — Собираюсь, — энергично закивал я головой, — просто почему-то не засыпается, и решил с тобой поговорить, ну и попросить присмотреть что-нибудь из трофеев Рону с Гермионой и тебе с Ремом.       У меня поначалу были сомнения, стоит ли говорить о желании поделиться с самим Сириусом, но потом я решил, что стоит и сразу. Всё же равно крёстный упираться будет, а так хоть подарок Рему подберёт и со временем привыкнет к мысли, что ему тоже что-то причитается.       — Будем считать, что насчёт меня ты пошутил, — предсказуемо отмахнулся Сириус, — а вам всем я уже сейчас кое-что могу настоятельно предложить. Весьма качественные артефакты, защищающие от ментальной магии, — не дожидаясь моего вопроса, пояснил Сириус. Ничего страшного, у меня нашёлся другой вопрос и даже несколько:       — Что такое ментальная магия?       — Ментальная магия — это магия, воздействующая на сознание. К ней относится приснопамятный конфундус, обливэйт, легиллименция, а также несколько пакостных заклинаний из тёмного арсенала. Сам понимаешь, насколько удобно быть защищённым от подобной радости. И ближайшее окружение защитить совсем не лишне.       — Да уж, — согласился я, — а почему тогда себе не возьмёшь? Ты ведь тоже «ближайшее окружение». И кстати, от империо артефакт защищает? Там ведь тоже воздействие на сознание?       — Нет, от империо он не защищает, — с сожалением в голосе ответил Сириус. — Империо воздействует не на сознание, а на душу, впрочем, как и другие непростительные. А себе я эту безусловно полезную вещь не беру потому, что их всего четыре.       — А сделать их нельзя? Стоп, а что такое легиллименция?       — Сделать всё можно, — тепло рассмеялся крёстный, — но чтоб сделать такой артефакт, нужно быть не только прирождённым артефактором, но и менталистом, а легиллименция, если упрощённо — это чтение мыслей. Точнее я тебе не скажу, если окклюменцию я изучал, то с легиллименцией знаком лишь поверхностно. Окклюменция, скажу сразу, это защита сознания, противодействие легиллименции. В данном случае она надёжней любых артефактов. И прежде чем ты спросишь почему, объясню: конфундус и обливэйт можно сделать неожиданно или из-за угла, а легиллименция — это процесс трудоёмкий и длительный, и если тебя легиллиментят, значит, как выразилась Гермиона, уже поймали…       — Ясно, у пленника поснимать артефакты не только можно, но и нужно. — Не то чтобы я всё про эту легиллименцию понял, но счёл возможным отложить вопрос на после… после, в общем. — Слушай, я понимаю, у вас времени не было, но может что-то из книг, подходящее для Гермионы, найдётся. Хорошо бы к послезавтра, ко дню рождения.       — Ко дню рождения, значит, — с намёком усмехнулся крёстный. — Кобура для палочки, это, по-твоему, мало. Тогда нужно цветы добавить, конфеты и цацку какую-нибудь.       Язва!       — Цветы Гермионе нужны только на ингредиенты, — начал отбиваться я, — конфеты Рон подарит, он это каждый год делает. Вместо цацки будет тот самый артефакт, о котором мы только что говорили. А если Гермиона вчера устала хотя бы вполовину так же, как я, то кобура — это точно недостаточно. И ещё её обязательно нужно поближе познакомить с благородным искусством мародёрства, чтоб осознала!       — О, — принял игру Бродяга, — мародёрство, значит, благородное искусство?       — Разумеется, я же говорил, что все войны начинались ради прибыли и заканчивались или полным разгромом одной из сторон и масштабной мародёркой или когда возможная прибыль для обеих воюющих сторон оказывалась меньше расходов на войну. А начинали эти войны люди весьма благородные. Ну нужно же было им на что-то замки строить, дворцы, да и армию содержать тоже.       — Вот ведь незадача, — демонстративно сплюнул Блэк. — Не думали, не гадали, а почти политиками обозвались… эх… Кстати, есть для твоей подружки одна подходящая книжка. То есть не книжка, а дневник одной маглорожденной девушки. Полезнее чем сотня книг будет, для таких как Гермиона. Там о таких вещах написано, о которых чистокровные ведьмы от мам и бабушек узнают и считают настолько само собой разумеющимся, что в дневниках бы описывать не стали и даже подружке рассказать бы не догадались.       Этот дневник я и сам с удовольствием пролистал, не будучи девчонкой. Правда, в основном меня интересовала система безопасности дома Рейли. Остальное я, закинув в зеркало, оставил на потом. Система безопасности, на мой взгляд, совершенно недостаточная. Что собственно подтвердила суровая реальность в виде магловской бомбы. Поэтому для начала я рассчитал, пусть и приблизительный, аналог ПВО. Затем, основываясь на всё тех же медицинских диагностических чарах, прикинул все необходимые задачи для антиаппарационной площадки. Ну и до кучи прибавил расчёты наземных и подземных бойцов.       Распечатки всего этого счастья я отправил Сириусу с Римусом. Они нашли возможные ошибки и передали мне книги, разъясняющие вопросы, вместе с предполагаемой планировкой дома. Насчёт планировки у меня самого мысли были весьма приблизительные. Главным образом отметил, какие строения обязательно нужно вынести за пределы дома.       День рождения Гермионы мы праздновали в тайной комнате с шестью котлами, как раз между помешиваниями по часовой и против часовой стрелки. Но всё равно это был самый торжественный День Рождения Гермионы за последние четыре года. Обычно, то есть все два прошлых раза, мы с Роном просто вручали ей свои подарки до завтрака. В этот раз я, видимо, под впечатлением устроенного мне дня рождения решил ответить тем же. Поэтому договорился с Добби об обеде, торте со свечами и чае, которые он по моему вызову принесёт в тайную комнату. Котлы же там находились потому что: во-первых, мне было жаль терять выходной, так как, сделав в субботу зелье, мы можем заняться трансфигурацией големов в воскресенье, днём, и даже на свежую голову. Во-вторых, Гермиона не тот человек, который с удовольствием потратит весь день на празднование. И сильно подозреваю, что пригласи я её в тайную комнату не по делу, она бы просто улизнула в библиотеку. А так, не нарушая традиции, мы с Роном вручили свои подарки, я помог подтянуть шнурки кобуры.       — Тютелька в тютельку, — восхитилась Гермиона, помещая в неё палочку, — как ты ухитрился?       — Очень просто, трансфигурировал кусок деревяшки в копию твоей палочки и отослал заказ.       Рон к традиционной коробке конфет, как разбогатевший человек, добавил годовую подписку на журнал «Трансфигурация сегодня».       — Хотел подарить книгу, но понял, что гадать, какую из них ты не читала, можно долго, но безуспешно. А тут точно что-то свежее… — сказал он смущённо.       — Спасибо очень… мне очень нравится, — благодарила Гермиона на ходу, так как мы подзадержались с тренировкой, и так в большой зал пришли последними. Ребята уже знали, что за развлечение нас сегодня ждёт — это я о зельеварении, и даже не догадывались про празднование дня рождения, наверное поэтому наедались впрок.       — Думаешь, никто не заметит, что мы не придём на обед? — спросил Рон, прожевав кусок яичницы.       Нет, всё-таки у Грейнджеров талант. Вон за столом у Дурслей тоже не приветствовались разговоры с набитыми ртами, но стоило мне оказаться в Хогвартсе, так только этим и занимался. Особенно в каникулы, когда мы с Роном сосиски у камина жрали. О чём я и напомнил Рону, не о разговорах с набитым ртом, а о том, что обеды мы тогда без вопросов пропускали, иногда ещё и ужины.       — На втором курсе на хэллоуин мы втроём праздничный ужин пропустили, никто бы и не заметил, если б не случай с кошкой, — также привела пример Гермиона.       Рон вздохнул, видимо, надеялся под благовидным предлогом сбегать на обед, не вышло. Гермиона же, осмотрев стол, сказала:       — Надо будет с собой что-нибудь взять, хоть те же сосиски.       — Не надо, я просто попрошу Добби принести нам обед, — услышав такое простое предложение, девочка задумалась. А Рон отложил тост с джемом и сообщил:       — Я наелся, пошли, что ли, раньше начнём, раньше закончим.       — Действительно, пошли, — согласилась Гермиона. И по пути в тайную комнату поведала о причинах своей озабоченности:       — Гарри, но ведь получается, что любой домовик может прийти в Хогвартс и сделать всё что хочет. Или точнее, всё, что прикажут хозяева, домовики ведь им абсолютно преданы. А хозяева домовиков в основном похожи на Малфоев.       — Тебя опять заносит, — фыркнул Рон. — То ты хочешь спасти бедненьких эльфов, то боишься страшных домовиков.       — Не придирайся, Рон, если знаешь что-то, объясни! — девочка шипела рассерженной кошкой, а что Рон, он просто не понимает, что именно нужно объяснить. Вот и сейчас чешет затылок и не знает, как выразиться.       — Ну… ну… ну… — глядя на потуги Рона, Гермиона успокоилась и перестала злиться, даже слегка развеселилась. Приятель от бессилия топнул ногой, и тогда, чтобы они не вовремя не поссорились, я предложил:       — Гермиона, попробуй объяснить Рону, почему человечки из телевизора не выскакивают и даже не сообщают другим владельцам телевизоров, что делается у тебя дома. Также можешь попробовать объяснить, почему бензопила не вырывается из рук рабочих и не пилит людей.       Рон навострил уши, про человечков из телевизора он ещё летом спрашивал. И сравнение с магическими фотографиями на все вопросы не отвечало. Ведь на колдографиях люди не разговаривают, а в телевизоре разговаривают. Вон на портретах люди тоже разговаривают и свободно посещают другие свои портреты или даже иные картины и информацию за здорово живёшь передают. Пришла очередь Гермионы наводить шухер на голове, через мгновенье оба лохматых мага возмущённо посмотрели на меня, мол, раз такой умный, объясняй и про домовых эльфов, и про телевизионных человечков, и заодно про бензопилу, начиная с того, что это такое.       — А чего это вы на меня так смотрите. Можно подумать, я знаю, почему. Но человечки из телевизора не вылазят, и что за экраном происходит, не видят и не слышат — это факт. И то, что домовые эльфы в здравом уме не могут причинить вред волшебнику или взять чужое имущество, или даже зайти на чужую территорию и там пошпионить — это тоже факт. Причём настолько не могут, что ни одному магу не придёт в голову им это предложить. А если бы нашёлся такой маг, то домовик даже не стал бы себя наказывать за невозможность выполнить приказ, — за разговорами мы незаметно пришли к месту назначения. Надо будет, кстати, нормальный вход поискать, и поприличнее, и без свидетелей. Ну не мог Салазар Слизерин через женский туалет шастать.       — И когда ты всё это узнал? — вздохнула Гермиона. — Из Добби же информацию нормально не вытянешь.       — Откуда узнал, потом расскажу, а Добби говорит о том, что важно ему, он же не виноват, что ты считаешь важным другие вещи.       Обещанное потом наступило после обеда, во время поедания торта. Я достал дневник Амалии Рейли, в девичестве Дехевелин, и вручил его Гермионе.       — Это не совсем подарок. Это дневник маглорожденной девушки, она описывает свою жизнь начиная с письма из Хогвартса. Сириус нашёл дневник в том доме и решил, что тебе будет полезно почитать. Потому что есть вещи, которые не описывают в энциклопедиях и справочниках, о них не говорят учителя или друзья. И не из секретности, а потому что для магов они столь же привычны, как восход солнца, мокрый дождь и так далее.       Пока я говорил, Гермиона смогла преодолеть далеко не тонкий налёт цивилизации и взяла в руки дневник погибшей ведьмы, украденный из разрушенного дома.       — Ты его читал? — спросила она.       — Пролистал и скопировал в зеркало, на истории с домовиками подольше задержался. Амалию тоже, как и тебя, возмутило рабское положение домовых эльфов. Только ей попались ещё более своеобразные домовики. Тут нам с Винки можно сказать повезло, она хотела исправить негативное впечатление, оставленное, по её мнению, Добби, ну и правильно заданные вопросы, само собой. А бедной Амалии так не повезло, пару лет до сути доходила, даже голодовку поначалу устраивала.       — Во даёт! — впечатлился Рон, загребая ложкой побольше шоколадного крема.       — Что бы ты понимал! — возмутилась девочка, полностью одобряя поведение Амалии. — Я вижу, что ты не можешь объяснить поведение домовых эльфов, — продолжила Гермиона, видимо, сосчитав до десяти и не планируя ругаться. — Но за столько лет можно было написать книгу, какое-нибудь пособие для адаптации маглорожденных. И разумеется, внести эту книгу в обязательный список, раз уж дополнительный предмет вводить не хотят.       — Вот ты и напиши, — посоветовал я. — Всё равно ни один маг не сможет написать такую книгу. Просто потому что… Ну, а то что ни один маглорожденный не захотел позаботиться о своих соплеменниках… нет, последователях… нет…       — Товарищах по несчастью, — попробовал помочь Рон, но сам понял, что вариант неудачный и, поморщившись, вернулся к торту.       — Я поняла, — тоже поморщилась Гермиона и даже подняла руку, будто собиралась закрыть рот тому из нас кто первым его откроет. — Но где гарантия, что такие книги никто не писал, может, их просто отказались издавать?       — Нет проблем, первую партию мы можем издать за свой счёт и распространять среди маглорожденных в Хогвартсе. При правильной рекламе и правильном названии каждый маглорожденный студент посчитает нужным приобрести такую.       — Хм… — весь вид девочки говорил, что мысленно она не здесь. — Хм… о, а закладку ты положил или Сириус.       — Точно, чуть не забыл! — воскликнул я, залезая в сумку. — Здесь написано про артефакты, защищающие от ментальной магии, обливэйта, например. Вот возьмите…       — Супер! — одобрил Рон, надевая на шею висюльку на цепочке.       — Здесь сказано, что их всего четыре, один, я так понимаю, у тебя, другой у Сириуса.       — Нет, четвёртый Сириус Рему отдал, он… — меня прервал сигнал поставленного Гермионой заклинания секундомера, извещающего, что пора вернуться к зельям.       Все три варианта зелий на вид и запах оказались очень похожи друг на друга: прозрачная жидкость с разноцветными спиральками, тоже прозрачными и даже жидкими. Пахло оно кровью, за последнее время, сливая про запас кровь, я этот запах на всю жизнь запомнил. Големы из всех трёх вариантов так же совершенно одинаково не вышли, точнее, големы-то вышли, но ни Сириус, ни Римус не сочли даже самый лучший экземпляр достаточно похожим. Хотя к шестой попытке мы действовали почти слаженно. Ну а то, что голем получился больше похож на меня, чем на папу, никто особо не виноват. На моё предложение в следующий раз приготовить не шесть котлов, а побольше, все ответили решительным отказом, на разные голоса советуя посмотреться в зеркало, не переоценивать свои силы и пойти ещё раз пообедать. Я согласился, нет, не в зеркало смотреться и не обедать, а ограничиться шестью котлами. Големы Сириус сложил в подвал посмотреть насколько их хватит.       Хватило на девять дней, после големы рассыпались чем-то похожим на пепел. К тому времени в подвале дома Сириуса лежало шесть новеньких големов, к сожалению, хоть какой-то прогресс был заметен в сотворении маминых копий. Папины копии по-прежнему больше напоминали меня. На уроке трансфигурации, превращая ёжика в подушечку для иголок, сделал шахматную королеву, одновременно похожую на маму и на статую свободы. Это потому, что иголки от ёжика торчали не вверх, а в разные стороны. Пришлось быстренько убирать компромат, пока никто не заметил.       По поводу дома мы встречались ещё раз, когда соединили все мои пожелания с уже имеющийся рунной основой и планируемой Блэком дополнительной магической защитой. Не знаю, насколько мои пожелания вообще усилили систему обороны, ведь за недостатком знаний они носили не столько магический, сколько фортификационный и технический характер. Но мародёрам хватило и этого. Нет, аппарационные площадки внутри щита они полностью одобрили, слишком много волшебников было убито на пороге собственных домов в минувшую войну. Но вот всё остальное они сочли слегка слишком излишним. «Я думал, это мои родичи параноики, а оказывается нет предела совершенству», — пробормотал потомок тёмных магов Сириус Блэк.       Наш третий опыт создания големов внушал оптимизм, потому как прогресс был заметен в сотворении обеих копий. В усовершенствовании маховика времени от теории мы перешли к практике. Поначалу золото избавили от примесей, после чего отливали пластины, из которых, по мере производства, собирали золотое панно или как-то так. Панно, ну не ковёр же, имело форму вытянутой восьмёрки или символа вечности и было длиной в три метра шестьдесят шесть сантиметров или двенадцать футов и девять сотых дюйма. Занимались мы ювелирными работами вечерами и ночами, естественно, в тайной комнате, в выходные варили зелья, совершенствовали големы и делали домашнее задание. Весь четвёртый курс заметил, что в этом году задавать на дом стали куда больше. От уроков по трансфигурации взвыл весь класс.       — Вы вступаете в важнейшую фазу обучения магическим искусствам, — настаивала профессор МакГонагалл, угрожающе поблёскивая прямоугольными стёклами очков. — Не за горами экзамен по сверхотменному волшебству…       — Так СОВ будет только на пятом курсе?! — взмолился Дин Томас.       — Согласна, мистер Томас. Но готовиться к нему следует заранее.       Профессор Снейп обрушил лавину противоядий, обещая перед Рождеством кого-нибудь отравить — надо же проверить, как усвоены противоядия. А профессор Флитвик велел прочесть про манящие чары три толстенные книги из списка дополнительной литературы. Это при том, что Римус научил нас ими пользоваться без единой книжки всего за один день. Даже Хагрид — и тот нас не пощадил. Его обожаемые соплохвосты росли с ужасающей быстротой, хотя никто не знал, чем же они питаются. И он предложил с видом Санта Клауса, принёсшего подарки, провести исследование: через вечер приходить к нему наблюдать соплохвостов и делать записи об их бесподобном поведении. Обрадовал! Нет, будь у меня свободное время, я бы их исследовал, честно! Есть у меня подозрение, что питаются они магией, как и домовые эльфы, только напрямую от источника, а не через волшебников. Только у меня нет ни времени, ни свободного места в голове, чтобы что-то обдумывать сверх плана. Хэллоуин уже близко. Мы решили големы создавать на месте, потому что ни Сириус, ни Римус не в курсе, как скоро после смерти похоронили Поттеров. Обычно магов хоронят сразу как собираются все родственники, желающие присутствовать на похоронах. В пределах разумного, конечно. Но вот пределы разумного — они в разных случаях бывают разными. Всё зависит от важности хоронимой персоны и важности ожидаемых персон. Гермиона, прочитав какие-то книги, надеюсь, не Историю Хогвартса, сказала, что самым длинным промежутком между обнаружением тела и похоронами был срок в семь дней. Да, за такой срок даже самая бестолковая магическая шишка до места похорон доберётся. У нас же в прошлой партии голем мамы получился со второго раза, голем папы — только с третьего, и последний котёл мы истратили на закрепление результата. Но как оно пойдёт на месте, никто предсказать не мог, поэтому я готовил кровь опять на шесть котлов зелья. В общем, ничего удивительного, что чем ближе к концу октября, тем больше я походил на не слишком бодрого покойника, мои друзья также выглядели излишне утомлёнными и изучать соплохвостов желания не проявили, но наезд на Малфоя одобрили из принципа. Хотя угроза Хагрида превратить Драко в хорька, на мой взгляд, была невыполнимой, я ещё помню, как он Дадли в поросёнка превращал. О чём и рассказал друзьям по дороге в замок. Гермиона, ясно дело, не одобрила. Мне сложно осуждать, ведь это я получил месяц свободы благодаря Хагридовой акции устрашения. Это если не считать морального удовлетворения от свершившийся мести. Насчёт последнего Рон со мной полностью согласился, даже не зная подробностей, и в холл мы вошли под его одобрительный ржач. И у порога застряли, дальше и шага не ступишь. На стенде у мраморной лестницы, висело объявление, возле которого столпилось полсотни учеников. Рон, как самый высокий, встав на цыпочки, громко прочитал через головы:       — «Турнир Трёх Волшебников. Делегация из Шармбатона и Дурмстранга прибывают в Хогвартс в ближайшую пятницу тридцатого октября в шесть часов вечера. Уроки в этот день закончатся на полчаса раньше…»       — Здорово! Последний урок — зельеварение! Снейп не успеет никого отравить! — вяло обрадовался я.       — «…После уроков всем ученикам отнести сумки с учебниками в спальни и собраться перед замком для встречи заморских гостей».       — Приезжают через неделю! Интересно, Седрик уже знает? Пойду скажу ему! — Эрни МакМиллан из Хаффлпаффа с загоревшимися взглядом растолкал учеников и устремился к лестнице.       — При чём здесь Седрик? — удивился Рон.       — Седрик Диггори может участвовать в турнире, — предположил я.       — Этот придурок будет представлять Хогвартс? — хмыкнул Рон.       — Диггори не придурок. Он тебе не нравится, потому что нанёс поражение Гриффиндору. А я слышала, он прекрасный ученик. К тому же староста факультета, — непререкаемым тоном проговорила Гермиона.       — Зато тебе он очень нравится! Как же, такой красавчик, — подколол её Рон.       — Ошибаешься, я сужу о людях не по внешнему виду, — возмутилась Гермиона.       — Кха—кха! Ло-кха-кха-рт! — Рон якобы громко откашлялся. Но мы с Гермионой явно расслышали фамилию «Локхарт». И девочка потребовала от меня поддержки.       — Я бы сказал: не по внешнему виду, а по внешним атрибутам, таким как значок старосты или орден Мерлина, ну и общественное мнение.       — А ты считаешь, что значок старосты ничего не значит? — не оценила моей поддержки Гермиона.       — Старосты бывают разные, например, был такой примерный ученик Том Марволо Риддл, тоже староста, или Билл Уизли, что между ними общего, то и значит значок старосты.       — Ну ты сказал тоже, — не согласился искать общие черты между братом и будущим Воландемортом Рон.       Гермиона нахмурилась, видимо, те ответы, которые она находила, ей не нравились.