***
В один день ты вдруг сказала, что тебе уже лучше. И в это я не верил. Потом ты объявила, что можешь остаться дома одна, так как чувствуешь улучшения. Я категорически отказался. И я даже не смог поверить, когда ты со всей силы закричала, что не нуждаешься во мне. Прошло несколько часов, я спросил у тебя о самочувствии. Ты ни с того ни с сего принялась извиняться за свои капризы и прочие скандалы, после чего настойчиво потребовала, чтобы я сейчас-же шёл за продуктами. Ты первый раз что-то мне приказала. Я был слишком ошеломлён, и мне нужно было несколько раз обдумать сказанное, чтобы поверить твоим речам. Я знал, что тебя не следует оставлять. Я ответил, что буду ровно через полтора часа, и, взяв бумажник и покрепче закрепив на запястье наручные часы, отправился на выход. Полчаса. Ещё полчаса. Час. Ещё полчаса. Меня уже ломит от долгих хождений в рядах сочных фруктов, мармеладок и консервов. Я чувствую, что что-то не ладно. Расплачиваюсь, кидаю всё в пакет и бегу домой. Отворяю дверь, а ты… ты стоишь у лестницы на втором этаже и листаешь гербарий. Делаешь шаг вперёд, резко поворачиваешь голову в мою сторону и улыбаешься. Осознание, что ради поиска этой книжки ты заставила меня уйти ударило в голову, словно молотком. Ты забыла о всей обычной честности и прокралась ко мне в комнату, куда ты обычно не совалась без разрешения. Пока эти мысли продолжают с бешеной скоростью прокручиваться в моей голове, ты падаешь с лестницы. Я подбегаю к тебе, падаю на пол рядом, бью руками по полу, расшибая костяшки пальцев и издаю пронзительный вопль. Гербарий рядом раскрывается. Лепестки окончательно выцвели, как и твои глаза, волосы и кожа. Ты поистине прекрасна, когда мертва. На твоём лице по-прежнему та самая улыбка, а губы застыли в попытке что-то сказать. Я не пытался понять, пока пытался уничтожить этот гербарий, который испортил всё. Мы могли бы жить ещё год, может два, а он лишь… Крушу этим розовым проклятием мебель, обдираю стены, пускаю на него свои слёзы, вырываю странички и комкаю их, кидаю в незажжённый камин. Весь этот дом жил с тобой. С тобой эта старина придавала шарма жизни, а теперь несёт лишь угнетение и боль. Я уже поднимаюсь по лестнице, чтобы отправиться за тобой и заставить передумать идти по этому пути. Это не то обещанное предками счастье. Не то, какое нужно было мне. Я уже умер, в процессе броска через лестничные перила вниз головой, а может и другим местом, проклиная и розы, и небо, и болезнь, и себя. Падаю рядом с твоим бездыханным телом и ровно за миллисекунду до полного спокойствия я слабо улыбаюсь, поражённый твоим уже давно, как оказалось, мёртвым великолепием.Знаешь, я всё-таки был рад, что ты была со мной собой. Спасибо, что побыла счастливой для меня. Спасибо, гербарий.