Несбывшееся

       Еще вчера я готова была разбить голову о стену, лишь бы не спускаться к ужину. Дорогое пурпурное платье и педантично восстановленный дом скорее отвращали меня от человека, сидящего напротив и мирно помешивающего ложечкой чай. Нет, я не перестала видеть в нем психопата. Нормальные люди не приглашают тебя на свидание под угрозой смерти людей и, черт возьми, как он определил мой размер одежды? Этот жест, которые многие сочли бы романтическим, пугал меня еще больше, чем то, что он не поленился с лупой изучать мою комнату на фото.        Этот мужчина тщательно покопался в моей памяти и понял мою душу, а теперь еще оказывается, вдобавок, что он до сантиметра знаком с моим телом. Долбанный перфекционист. Даже здесь не ошибся. Нет, разумеется, ему доводилось не раз видеть меня голой, как под контролем, так и без него, но тот факт, что даже тогда он оценивал и измерял, казался дикостью.        А сейчас он сидит напротив в своем идеальном фиолетовом костюме и манерно пьет свой несомненно дорогой чай, не реагируя на все мои колкости и попытки вывести его из себя. И от этого до безумия хочется впихнуть ему в горло эту его идеальную серебряную ложечку. Но сделай я это — сама стану психопатом, не меньшим, чем он сам. Хотя бы потому, что мы сидим во дворике перед домом и сцену убиения красивого стильного мужчины явно асоциальной девицей с похмелья могут увидеть соседи.        А вот и они. Легки на помине. Не особо церемонясь с приветствиями, во двор вошла соседка, помнившая меня еще девчонкой. И, разумеется, как и все пожилые люди, принялась бурно восторгаться, что дом снова мой и все вернулось на круги своя. А еще какая я выросла красавица и какой сногсшибательный у меня муж.        Даже во времена моего детства мне не нравилась наша не в меру общительная соседка, но годы, как оказалось, повысили ее уровень ораторского искусства. Никакие мои намеки, что мы заняты, так и не заставили ее уйти. А еще и Килгрейв, обнаруживший еще одну ниточку к моему детству, попросил ее остаться и рассказать обо мне.        Вот и все, теперь у него появится еще один человек, которым он сможет давить на мои чувства. Человек, который меня бесит, но все же я не стала бы смотреть, как она себя режет или еще что похуже.        В надежде на то, что в мой чай подмешан если не яд, то какой-нибудь наркотик или снотворное, я сделала глоток побольше. И ошиблась. Насыщенный терпкий вкус черного чая с бергамотом пришелся мне по нраву, особенно после вчерашнего не очень качественного виски, но это совсем не радовало, ведь мне не удастся рухнуть замертво и придется во всем этом участвовать.        Но ошиблась я и ещё в одном. Старушка бодро ударилась в воспоминания и совсем не была похожа на зачарованную. Килгрейв явно начинал скучать, а в моей замученной похмельем голове мелькнула преступная мысль, что спасать здесь нужно совсем не ее.        Но вот соседка исчерпала компромат о моем детстве и с упоением принялась за самую свою любимую тему. Трагедию, о которой до сих пор судачили старожилы на моей бывшей улице. Аварию, разрушившую всю мою жизнь.        Воспоминания услужливо зароились в моей памяти, обнажая так долго заживавшие раны. Едва сдерживая слезы, я снова решила попросить соседку уйти, но свершилось непредвиденное. Старушка возомнила себя великим пророком и стала рассказывать о том, что предчувствовала трагедию и цепь событий, ее запустивших, но так нам и не рассказала. Закипающий гнев сменил слезы отчаяния. Не знаю, что я сделала бы с этим самородком-экстрасенсом, собирающим чушь, чтобы произвести впечатление на моего якобы мужа, но меня внезапно опередил Килгрейв.        Изменившимся голосом он предельно вежливо поинтересовался у женщины, зачем она говорит все эти ужасные вещи, но я слишком хорошо знала его, чтобы понимать, что его нервы на пределе. А еще внезапно поняла, что все это время она говорила по своей воле и только сейчас говорит то, что от нее потребовал мой «муж». Затуманенный взгляд, странная речь, ощущение того, что она думает над тем, что и как говорить, никак не вязалось с бойкой старушкой, которая бесила меня минуту назад. И почему-то неожиданно для себя я ощутила жуткий стыд за то, что думала о Кевине хуже, чем он есть.        Затерявшись в своих мыслях, я не сразу услышала, как соседка призналась, что врала обо всем и просто хотела почувствовать себя значимой. Очнулась я только тогда, когда едва ли не шипящим от гнева голосом Килгрейв велел ей уйти. И снова удивилась тому, что он поступил лучше, чем могла бы поступить я, уже едва контролировавшая ярость.        Мои неожиданные умозаключения прервало теплое прикосновение к руке, почему-то подарившее странное чувство защищенности и спокойствия, несмотря на то, что я никогда и ни от кого не принимала помощь. Даже закипающие клубы гнева почему-то поджали хвосты и притихли, ожидая лучших для себя времен. Ровно до того момента, когда я поняла, чья это рука.        Стремительно освободив руку, я отшатнулась от него, как от прокаженного, и, не допив чай, бросилась к дому.        — Джесс, стой, — донесся мне в спину голос Килгрейва, — не будь ребенком. Мы делали куда большие вещи, чем просто соприкосновения руками.        — Тогда я думала, что любила тебя, — покачала я головой, глядя на подбежавшего, слегка запыхавшегося хозяина дома, — и что ты любил меня. А это было банальное изнасилование.        — Не было, — обиженно ответил Килгрейв, поджимая и без того тонкие губы. — Можно заставить человека захотеть переспать с тобой, но невозможно заставить полюбить. Или получить удовольствие, — протянул он и растянул губы в привычной полубезумной улыбке. — Я ведь не диктовал тебе список команд и движений?        — Может, и не было, — прошипела я, едва сдерживая себя от желания разбить его аристократическое лицо, — но любящие мужчины оставляют девушкам цветы, а не трупы в постели.        — Впервые слышу от тебя про цветы, — растерянно протянул Кевин, — у меня был бы шанс?        — Нет, не было бы, — решительно ответила я, покачав головой, отступая еще на пару шагов к спасительной двери.        Всегда поражалась гиперэмоциональности Килгрейва. Вот и теперь эмоции сменялись на его лице так часто, что я в конец запуталась, чего от него ожидать, на всякий случай отступив еще на один шаг, уже чувствуя лопатками дверь. И ошиблась в нем третий раз за сегодняшний день.        Злодей, сломавший мне жизнь, неожиданно так искренне и беззаботно рассмеялся, что я стала опасаться, что с кем-то его путаю.        — Как скажешь, — со смешком в голосе произнес он, — точно не хочешь допить чай? Тебе он вроде понравился.        Мое напряженное выражение лица дало ему вполне определенный ответ. Пожав плечами, он повернулся и медленно направился к столику. А я все продолжала стоять, буравя взглядом его спину и не веря, что так просто отделалась. Когда расстояние между Киллгрейвом и столиком для чаепития примерно сравнялось, оцепенение наконец-то меня отпустило.        — Кевин! — окликнула я его, сама не веря, что добровольно зову его по имени.        Килгрейв обернулся и, вопросительно изогнув бровь, посмотрел на меня.        — Спасибо тебе за… ты знаешь за что, — кивнув в сторону забора соседки, я с благодарностью посмотрела на него.        Мужчина неопределенно пожал плечами, повернулся и продолжил свой путь к столику.        С чувством легкой досады, я зашла в дом и направилась на кухню. Сегодня виски предстоит выполнить куда более мощную задачу. А если задача окажется перевыполненной… что же, для меня всегда найдется свежезаваренный чай.        Стакан уходил за стаканом, но ощущение теплоты на левой руке и общей неправильности происходящего упорно меня не отпускало. И когда спасительная темнота настигла меня в конце очередной бутылки, я с легкостью приняла ее, несмотря на мелькнувшие на краю подсознания фиолетовые оттенки.